Первые ракеты «космос-космос» прошли мимо. У «Оболтуса» нашлось достаточно времени, чтобы выбросить ложные цели, которые увлекли ракеты за собой.

Когда отрыв сократился вдвое, был дан второй залп. Кораблик едва успел послать на перехват антиракеты. В сияющем от реактивного выхлопа небе за кормой зажглись багровые вспышки.

— Нам не уйти! — не выдержав, воскликнул Платон, ведь никакого «осиного роя» из Туманности Землеройки было не видать.

Ему не ответили. Корабельному мозгу было не до того, а Непейвода сотней маленьких ртов сосредоточенно жевал своих любимых гусениц— сбивал мандраж.

«Оболтус» на пределе сил отбил третью атаку. Лазерная пушка сшибла ракету совсем близко от левого борта. Взрыв пнул кораблик, как бутса— футбольный мяч. Свет в рубке мигнул, а по экранам побежала рябь.

Теперь «Оболтуса» и его преследователей разделяли всего триста километров, и отрыв продолжал сокращаться с каждой секундой. Корабельный мозг ядовитым тоном осведомился у ходячего муравейника:

— Ну и где обещанная тобой помощь?! Мне не сладить с четырьмя глиссерами.

— Не торопи события. Без крайней необходимости…

— Куда уж крайней?! — изумился «Оболтус».

— Спасай положение! — поддержав его, рявкнул Платон. — У нас контракт! Я археолог, а не камикадзе! Я должен землю рыть, а не гореть синим пламенем!

— Да пойми ты, чудак-человек! ФФФукуараби не может официально поддержать нашу акцию. Прямое столкновение с Лигой погубит нашу планету. Она и так мобилизовала все свои ресурсы…

— Если мы не найдем горшок, ей — конец! — брякнул археолог— и угодил точно в цель.

— Ты прав, — бессильно произнес Непейвода. — Но я не могу нарушить приказ.

— Тогда молись!-со злостью выкрикнул Платон.

Тиугальба занимала уже весь экран переднего обзора — скоро они войдут в верхние слои атмосферы, но только в виде горящих обломков.

Наконец из подпространства один за другим начали выскакивать разноплеменные кораблики. Остальные восемь глиссеров Карантина бросились им наперехват. Орбитальные крепости поддержали катерников огнем. А первая четверка космокатеров продолжала гнать «Оболтус». Сейчас она даст четвертый залп — почти в упор, и кораблику кранты.

И тут на экране возникла черная сыпь. В первый миг археолог подумал, что у него рябит в глазах, а потом он узнал старых знакомых. Наперерез катерам устремилась туча кибермух, и вот уже в небе позади кораблика закружилась огненная карусель, закипела битва. Карантинщикам стало не до «Оболтуса».

— Я же сказал: нас прикроют, — в восторге Хлопнув ладонями по бедрам, воскликнул Непейвода.

— Так твою бабушку! — заковыристо выразился археолог. По лбу и меж лопаток стекали струйки пота.

Пылающие кибермухи градом сыпались с небес, но на смену им подлетали все новые рои. Они бы уже давно сбили глиссеров, да, видно, приказ был: отвлечь от «Оболтуса», задержать как можно дольше. И потому кибермухи, жертвуя собой, слепили космокатерам радары, срезали антенны, забивали стволы пушек.

Наконец карантинщики не выдержали самоубийственных атак этой кибермелочи и устремились назад, к своему тихоходному крейсеру. Их никто не преследовал.

Итак, кораблик уцелел, но и сесть ему так и не удалось. Орбитальные крепости открыли заградительный огонь из всех орудийных башен, не жалея боеприпасов, и превратили небо над планетой в ад. «Запоры» пустили в ход все следящие системы и наносили массированный удар по каждой тени, мелькнувшей над Тиугальбой.

Весь вечер «Оболтус» скрывался в плотных слоях атмосферы. Обложить себя тучами, словно пуховыми подушками, зарыться в одеяло грозового облака, затмить сверкание прожекторов росчерком молнии, заглушить дыхание движка громовым раскатом — разве это не сказочное приключение?

Платон, сидя в рубке, не мог избавиться от ощущения, что он вместе с корабликом пляшет польку с диким ураганом, водит хороводы с грозовыми разрядами. Только так можно остаться незамеченным, если каждый миллиметр небес обшаривают всеволновые радары, тахионные щупы и детекторы массы. Каждую пичугу налету взвешивают и просвечивают насквозь. Воздух пронизан мириадами невидимых глазу спиц — только подставься!..

Пока «Оболтус» крался над Тиугальбой, наступила ночь. Антирадарное покрытие пока что спасало. Значит, плоховаты у врага радары. Кораблик планировал, медленно опускаясь, ждал, когда плато Табатль выплывет ему навстречу. Где-то там находилась капсула с записями и маячком.

— Того гляди, перехитрим костлявую, — размечтался Двунадесятый Дом и, конечно же, сглазил.

Их засекли на высоте двенадцать километров — нащупали со спутника тахионным лучом. Корабельный мозг ойкнул, и «Оболтус» рванулся в сторону. Луч не отпускал. Новый рывок, и опять без толку. Оба раза Платона и Непейводу хорошенько взбалтывало в креслах.

— Что делаешь, ирод?! — воскликнул археолог. — Душу вытрясешь!

— Бог любит троицу, — флегматично ответил корабельный мозг.

И была третья попытка-самая крутая. «Оболтус» дал максимальное ускорение, скакнув на сотню километров вбок, и сразу взвился в небеса. Высота двадцать километров. Тридцать. Сорок… Луч, как привязанный, тянулся следом. Корабль завис в воздухе.

— Я — пас, — обессиленно выдохнул корабельный мозг. — Есть предложения?

— Сначала обрисуй ситуацию — в цветах и красках.

— Нас поймали тахионным щупом, но не стали сбивать. Это не карантинщики Лиги — они открывают огонь без предупреждения. Значит, кто-то из искателей золотого горшка. Теперь меня будут вести и попытаются опередить, едва маячок подаст сигнал.

— Пока не придумаем, как уйти в тень, будить маячок нельзя, — произнес Дом.

— А по-моему, все проще пареной репы, — подал голос Платон. — Я знаю, как воевали наши предки. Когда радар засекал самолет, тот прямо по лучу пускал снаряд. И если зенитчики не успевали отвернуть радар, от них оставалось мокрое место.

— Но любой наш выстрел сразу засекут карантинщики.

— Значит, он должен быть не наш.

Помолчали, обдумывая. А потом корабельный мозг вскричал мальчишеским дискантом:

— Эврика! Надо разбросать как можно больше маячков и включить их одновременно. Каждый настроим на индивидуальную волну. Ищейки начнут метаться по плато, а мы спокойно засечем свой маячок и подберем груз.

— Те, кто поумней, метаться не станут, а проследят, куда рванешь ты, — вылил на него ушат холодной воды Двунадесятый Дом.

— Других вариантов, как я понимаю, нет, — сказал Платон.

Возникшая пауза затянулась. Корабль висел над поверхностью Тиугальбы на высоте сорок километров. А его экипаж чесал в затылках, не в силах предложить ничего толкового. Карантинщики могли обнаружить «Оболтус» в любой момент и вдарили бы по нему из всех стволов.

— Значит, мне придется разделиться, — наконец тихо промолвил «Оболтус».

— П-переведи, — потребовал археолог, повторяя очередную древнюю цитату. И корабельный мозг перевел…

Плато Табатль, в отличие от остальной планеты, не было покрыто зарослями, а оставалось песчаной пустыней. Орбитальные крепости Лиги регулярно поливали его из лазерных пушек, чтобы на поверхности Тиугальбы имелась хотя бы одна посадочная площадка. Если это не помогало, шли в ход дезинтеграторы. И плато покрывалось новыми язвами воронок. Атакующие Табатль джунгли ненадолго отступали, зализывая раны и набираясь сил. И однажды утром оказывалось, что зеленые языки снова облизывают желто-серый песок пустыни.

Сотни маячков, раскиданных «Оболтусом» за долгую ночь, заговорили разом, наполнив нудным пиканьем эфир. Вынырнув из облаков, к маячкам ринулись затаившиеся там до времени киберсамолеты, боевые роботы и прочая электронная сволочь. Три карантинных катера, барражировавших на низкой орбите, устремились им на перехват. Орбитальные крепости открыли заградительный огонь, пытаясь не пропустить к Тиугальбе новые группы нарушителей, которые снова начали выскакивать из подпространства.