Растерявшись от неожиданности, Майкл долго изучал ее лицо, словно пытаясь найти подтверждение словам, прежде чем протянуть руки.

– С радостью. Больше всего на свете я хотел бы проводить с тобой все дни до конца жизни.

Они оказались на уединенной дорожке, закрытой с обеих сторон густыми кустами. Она бросилась в его объятия, обхватила за шею и припала к губам. Нежная. Страстная. Горячая. Соблазнительная.

Уже через мгновение они забыли обо всем, растворившись в жарком, томительном, опьяняющем поцелуе. Пытаясь погасить молниеносно вспыхнувшее пламя.

Она прижалась еще теснее, прильнула к груди. Он вздрогнул и крепче стиснул руки. Осыпал ее огненными поцелуями. Она откинула голову, открыв белоснежную шею с нервно пульсирующей жилкой.

– В беседке слишком опасно, – поспешно пробормотал он, задыхаясь. – Поедем со мной в Мэнор. Слуги, конечно, будут шокированы, но сплетничать не осмелятся. Во всяком случае, о нас.

С его точки зрения, ее визит был вполне допустим. Ничего особенного: так или иначе, он скоро на ней женится. Куда важнее и настоятельнее сиюминутная необходимость в уединении.

Кэро с трудом подняла отяжелевшие веки, облизнула губы.

– Я знаю, где мы можем спрятаться.

Майкл почти силой заставил себя поразмыслить… но никак не мог сообразить…

Кэро поняла его страдания. Лукаво-женственная улыбка изогнула ее губы.

– Доверься мне, – попросила она, хитровато блестя глазами. – Идем. Я отведу тебя в рай.

Он не сразу понял смысл кокетливого предложения. Желание, и без того бурлившее в крови, усилилось в тысячу раз, стоило взглянуть в эти глаза, на тонкую фигурку.

Ему и в голову не пришло отказаться.

Она была дриадой, увлекавшей за собой его, простого смертного. Он так и сказал ей, и она рассмеялась: серебристые звуки, уносимые ветром, снова напомнившие ему о клятве как можно чаще исторгать из нее эти магические переливы.

Рука об руку они пересекли сад и покинули ухоженный участок через узкую калитку. За ней раскинулись луг и лес, где не было видно ни единой души. Тропа вилась среди деревьев, полян, поросших травой, иногда сужаясь до почти неразличимой ленточки.

Ноги Кэро, казалось, сами знали, куда идти. Их хозяйка не искала вех и меток, просто любовалась птицами, порхавшими среди ветвей, и время от времени поднимала лицо к солнцу.

Посреди очередной поляны Майкл остановился, притянул ее к себе. В свои объятия.

Дом остался далеко позади. Не опасаясь, что их увидят, больше не скрывая желания, он стал жадно целовать ее, сознавая, что его страсть с каждой минутой становится все безумнее, все исступленнее.

Наконец, прикоснувшись напоследок губами к ее векам, Майкл поднял голову и залюбовался ее разрумянившимся лицом.

– Так куда ты ведешь меня? – с улыбкой спросил он. – Где твой источник неземного блаженства?

Кэро весело рассмеялась, но покачала головой.

– Ты все равно о нем не знаешь. Это место особенное.

Они снова пустились в путь, и немного спустя она пробормотала голосом таким же нежным и магическим, как ее смех:

– Место, отгороженное от всего мира.

Он не стал допытываться: она явно хотела удивить его, показать…

Нетерпеливое предвкушение овладело Майклом, усиливаясь с каждой минутой, пока она уводила его в лесную чащу, издавна находившуюся во владениях ее семьи. Кэро провела тут детство и знала каждый уголок. Но он по-прежнему не мог представить, куда она направляется. Они, конечно, не заблудятся. Но все же…

– Я здесь раньше никогда не был.

Кэро, усмехнувшись, покачала головой:

– Очень немногие здесь бывали. Это фамильная тайна.

Еще двадцать минут – и они перевалили через невысокий холм, у подножия которого зеленый луг переходил в берег быстрой речки. До их ушей доносилась мелодия бегущей воды, тонкая водяная пыль поднималась между берегами.

Кэро приостановилась и махнула рукой:

– Нам туда. Идем?

К лугу со всех сторон подступал лес, обрамляя крохотный коттедж, стоявший на островке, как раз посреди речки, которая в этом месте расширялась. Узенький мостик из деревянных планок изгибался над бурлившей водой.

Коттедж был старым, сложенным из камня и прекрасно сохранившимся.

– Ну же, – прошептала Кэро, потянув его за руку.

Майкл послушно последовал за ней, не сводя глаз с домика.

– Чей он?

– Когда-то принадлежал моей матери. Она была художницей, помнишь? Ей нравились здешнее освещение и шум воды, бегущей к плотине.

Кэро показала направо, где поблескивала огромная масса воды.

– Плотина Джеффри! – догадался Майкл.

Кэро кивнула.

Он знал о существовании плотины, но никогда не забредал в эти места. И сейчас смотрел туда, где река кипела и вихрилась, хотя летом сила потока была куда слабее, чем зимой. Остров в самой середине русла заставлял течение раздваиваться, но, минуя его, зода снова смыкалась.

Остановившись в ярде от моста, Майкл огляделся. Берега были высокими, уровень воды – куда ниже обычного, но даже если во время таяния снега река разольется, остров все равно был выше того места, где они стояли сейчас. Почти весь луг будет затоплен еще до того, как фундамент коттеджа намокнет.

Мост, переброшенный на остров, оказался настолько узким, что пройти по нему мог лишь один человек. К тому же перила были установлены с одной стороны. Но Майкла больше занимал коттедж. По его предположениям, комната была только одна, зато большая, с несколькими окнами. Дверь, ставни и оконные рамы были выкрашены в яркие цвета. Небольшой вымощенный камнями дворик обрамляли кивающие головками цветы: очевидно, домик часто посещали.

– Это что-то вроде каприза матушки, – пояснила Кэро, ступая на мост. – И хотя он выстроен на совесть, но уж очень далеко от дома и такой уединенный. Но мама любила его и… – Она махнула рукой в сторону плотины. – Можешь представить, какая здесь игра света и тени на восходе, на закате и во время бури.

– Она приходила сюда на восходе?

Майкл осторожно поднялся на мостик, к его удивлению, оказавшийся достаточно прочным.

– О да, – кивнула Кэро, оглянувшись, – Здесь было ее убежище. Только ее, и ничье больше.

Оказавшись на острове, она широко раскинула руки и развернулась.

– А теперь – мое.

Он расплылся в улыбке, поймал ве и повел по короткой дорожке.

– Это ты выпалываешь сорняки на клумбах?

– А вот и не я! Миссис Джадсон. Она была маминой горничной, когда та еще только приехала сюда. Вот и привыкла следить за коттеджем и садиком, – пояснила Кэро, потянувшись к дверной ручке. – После смерти мамы братья и сестры разъехались по всей стране. Остался только Джеффри. Коттедж ему был не нужен, вот я и потребовала отдать его мне.

Она широко распахнула дверь, вошла, остановилась и оглянулась. Майкл едва поместился в проеме: солнце зажгло над его головой что-то вроде нимба. Сейчас он казался вечным, язычески примитивным воплощением мужества. Дрожь предвкушения, восхитительного предчувствия прошла по спине Кэро.

– Кроме миссис Джадсон, которая приходит по пятницам, и меня, здесь никто не бывает.

Сегодня понедельник.

Майкл долго изучал лицо Кэро, прежде чем переступить порог и не глядя захлопнуть за собой дверь.

Она ждала, пока он стоял перед ней, ждала, когда его руки поднялись и скользнули по ее талии, ждала, чтобы обнять его, прижаться всем телом и припасть к его губам своими. Искушать, дразнить, заманивать.

Лениво потереться об него; мягкие изгибы и стройные ноги, ласкающие его: зов сирены, древний, как само время.

Приглашение было недвусмысленным. Отчетливо звучало в ее голове, но она хотела, чтобы он так же ясно услышал этот зов.

Он крепче обнял Кэро, играя с ее языком; немного помедлил, прежде чем опустить руки на ее бедра.

Она вздохнула, не прерывая поцелуя, покорно обмякла, без слов прося взять все, что он захочет, угодить свой и ее голод.

Солнце лилось в широкие окна, заполняя комнату мягким золотистым сиянием. И пока они стояли, слившись в объятиях, затягивая поцелуй, зная, что это всего лишь прелюдия, что им нет нужды торопиться и впереди целый день, в голове Кэро проносились воспоминания о том, как она играла здесь в компании стоявшей за мольбертом матери: время открытий, бесчисленные чудеса в виде ярких цветов, листьев необычайной формы, поразительных картин, выходивших из-под кисти матери… Тогда все это казалось составляющими небывалого, невыразимого счастья…