— Бегите, бегите, не то мы все погибнем! — кричали им остальные.

— Скорее в шар! — распорядился Мак Грегор, подбегая запыхавшись.

— Какое в шар! — возразил Блэк. — Напротив, туда-то и нельзя; разве вы не видите — его через пять минут всего всосет в песок.

— Так вот что вас напугало! — удивился Бернет. — Напрасно же вы переполошились. Конечно, лучше нам забраться в шар, прежде чем песок дойдет до двери, пока она открыта: он забьется в корабль и запылит нам все, но уверяю вас — опасности нет ни малейшей.

— А ты уверен, что будешь в силах поднять шар из песка? — спросил Мак Грегор словно заискивающим голосом: ему было совестно, что он как будто сомневается в познаниях своего ученого приятеля.

— Уверен ли я! — воскликнул Бернет с необычайною для него живостью. — Да если бы он провалился хоть в самый центр Марса, я вытащил бы его оттуда без всякого труда.

Ввиду такого положительного заверения все сейчас же успокоились. Бернет пользовался между своими спутниками безусловным авторитетом: все без исключения слушались его и верили ему на слово, как дети. Некоторое время все еще постояли у лестницы, посматривая то кругом себя, то вверх. Ни одно облачко не показывалось на небе; оно представляло везде одинаковую плоскость медно-красного цвета, на которой диск солнца, на две трети меньше, чем каким представляется он с Земли, светился, если можно так выразиться, каким-то чахлым блеском. Господствовавшие везде безмолвие и запустение были поистине томительны; в сравнении с этою пустынею самые безлюдные и бесплодные местности на Земле показались бы оживленными и цветущими. Трудно было бы даже подыскать на земном языке выражения для того, чтобы описать ужасную картину, какую представляет материк Секки на мертвом или умирающем Марсе.

Вдруг могильное безмолвие, окружавшее наших путников, было нарушено продолжительным жалобным стоном. Звук этот послышался с севера, пролетел над их головами, словно призрак, и замер в воздухе по направлению к югу каким-то глухим рыданием. Вместе с тем на степь налетел порыв вихря, взмел целое облако пыли, провел борозду в песке и затих моментально; более этого путники ничего не увидели. Все бросились к Бернету, спрашивая с невольным содроганием:

— Что это?

— Не знаю, — отвечал ученый серьезно, почти торжественно.

— Скажите, есть для нас какая-нибудь возможность покинуть эту долину смерти? — взволнованно спросил сэр Джордж.

— Конечно, есть, — отвечал Бернет спокойно.

— Чего ж вы ждете?

— Ветра.

— Ждите вы его до второго пришествия!

— Не придется ждать и часа, — возразил Бернет с невозмутимым хладнокровием.

— Простите за нескромный вопрос, м-р Бернет: почему вы знаете? — спросил Гордон с тою благоговейною почтительностью, с какою все привыкли относиться к ученому.

— Посмотрите на небо.

— Оно удивительно красиво, — заметил Блэк иронически.

— Оно полно песка, значит, в том районе есть ветер и довольно сильный. Сейчас он спустится и к нам.

Едва успел он выговорить эти слова, как небо покраснело еще более, и на горизонте показалась темная туча.

— Не прав ли я был? — сказал Бернет радостно. — Сию минуту поднимется ветер и как раз нам попутный. Полезайте теперь в шар, господа, и запирайте дверь. Я войду последний.

Все живо вскарабкались по веревочной лестнице и общими силами заперли дверь, а Бернет между тем уселся перед столом на платформе. Едва дотронулся он до своих винтиков, как шар выпорхнул из песка и, поднявшись на полмили над планетою, понесся, словно пташка, по ветру, не поднимаясь и не опускаясь: стараниями Бернета механизм его был устроен так, что он мог держаться над землею — и следовательно и над всякою планетою — на такой высоте, на какой было угодно его мудрому кормчему.

— Мы плывем к югу, — сказал Бернет. — Теперь нам остается только следить за местностями, над которыми мы летим. Северо-западный ветер принесет нас к Деларю или к Дэусову океану. Если Марс обитаем, мы найдем его обитателей именно там.

Сказав это, он заглянул к себе в книжку, проверил что-то с помощью некоторых инструментов и продолжал:

— По всей вероятности мы скоро пролетим над Лагранжевым полуостровом. Мы должны обратить на него особенное внимание: изо всех частей Марса он находится в условиях, наиболее благоприятных для органической жизни.

Между тем ветер дул все сильнее, и шар летел все быстрее. Но сколько наши путники ни смотрели вниз в трубу, они не могли рассмотреть ничего: густое облако пыли скрывало местность от их глаз. Бернет несколько времени с любопытством следил за этим облаком и, наконец, сказал:

— Так и есть, я не ошибся.

— Меня бы очень удивило, если бы вы ошиблись в чем-нибудь, м-р Бернет, — заметил Блэк.

— В чем ты не ошибся, Бернет? — с живостью спросил Мак Грегор.

— Я был убежден, что каналы, которые заметил на Марсе Скиапарелли в 1877 году, были ни что иное, как симуны, пролетавшие над обширными центральными материками этой планеты. Если бы он наблюдал Марс в настоящую минуту, он бы наверно начертил на своей карте канал точь-в-точь по такому направлению, в каком мы летим.

— Может быть, — согласился Мак Грегор. — Не стану спорить, я не астроном, только мне помнится, Скиапарелли наблюдал те же каналы и в 1879 и в 1881 годах.

— Это ничего не значит. Очень возможно, даже вероятно, что подобные симуны здесь так же постоянны, как наши пассатные ветры.

— В самом деле, как же я глуп! Я и забыл! — сказал Мак Грегор.

— Не хотел бы я быть теперь там, в этом облаке, — заметил сэр Джордж. — Посмотрите, как ветер крутит песок! Выходят целые круги, венки, гирлянды — страшно смотреть!

— Да, если бы вы там очутились, — вмешался Блэк, — вы бы наверно не воротились, чтобы описать вами испытанное. Какие это симуны — это в десять раз хуже! Никакие верблюды не в состоянии были бы дышать в подобной атмосфере и пяти минут. Гордон, опишите их хорошенько для вашей будущей корреспонденции.

— Уж это сделано, — отрезал Гордон: он не любил, когда ему давали советы в его деле.

Гревз и Дюран не принимали участия в разговоре; на них напала какая-то странная апатия. Быстрое движение корабля баюкало их после недавней неприятной обстановки, но наблюдать им было скучно: облако песка казалось им таким же однообразным, как и все, что они до сих пор видели на Марсе; им хотелось света и теней, ярких цветов или нежных оттенков, хотелось видеть зеленеющие долины, бурные морские волны, хоть скалы и пещеры — ничего этого и в помине не было, значит, не было и пищи ни для карандаша, ни для пера.

Сэру Джорджу также было не по себе: он начинал приходить к убеждению, что компания на акциях, которую он рассчитывал основать с целью устроить правильное сообщение между Землею и планетою Марсом, вряд ли состоится. Кто захотел бы платить деньги — а деньги с пассажиров на стальных шарах пришлось бы брать немалые — чтобы видеть море красного песка? И вообще никому, казалось, не было весело. Блэк, недовольный сухостью, с какою ответил ему Гордон, надулся на него и сидел, насупившись, в стороне. Сам Мак Грегор был как-то задумчив и озабочен.

Бернет редко обращал внимание на расположение духа своих спутников: его дело было изобретать, что было нужно для их безопасности и для их удобств, а занимать их он не умел. Но на этот раз он заметил, что им не по себе, и ему стало жаль их.

— Что вы, господа, все как будто приуныли? — сказал он. — Подождите падать духом; неужели же вы в самом деле ожидали найти жизнь в экваториальных пространствах Марса?

— А как вы думаете, м-р Бернет, — спросил Блэк жалобно, — найдем мы где-нибудь на Марсе жизнь и вообще что-нибудь, кроме этой ужасной песчаной бури?

— Конечно, найдем.

Все повернулись в нему и начали внимательно слушать.

— Я уверен, что найдем, — продолжал Бернет. — Если б я захотел, я мог бы спуститься в любом градусе широты, но все-таки это стоило бы мне лишних хлопот, а я, признаюсь, рад был спуститься хоть где-нибудь.