— Вы не шутите, Мак Грегор? — удивился сэр Джордж. Почтенный баронет любил хорошо поесть, но с тех пор, как вошел в стальной шар, ни разу не вспомнил о еде.

— Конечно, не шучу, — отвечал Мак Грегор спокойно. — Не знаю, как вы, а я с удовольствием перекусил бы. Достаньте эту корзину, Блэк: вы стоите к ней всех ближе — вот так.

Блэк достал корзину из-за груды книг, за которою она стояла, и открыл ее. Поверх нее лежал медный котелок; он взял его в руки и начал рассматривать в недоумении.

— Передайте мне котелок! — сказал Мак Грегор.

— На что он вам? — спросил Блэк с удивлением.

— Ни больше, ни меньше как на то, чтоб вскипятить воды, — отвечал Мак Грегор со своим невозмутимым хладнокровием.

— Ну, конечно, для самой простой вещи, как это я не догадался! — сказал Блэк с досадой. — Интересно только знать, на чем вы ее вскипятите.

— А вот увидите, — отвечал Мак Грегор ласково, но немного насмешливо и, нацедив в котелок холодной воды, пошел вверх по лестнице, отпер проделанную близ одного из окон заслонку, уставил котелок в оказавшееся за нею небольшое углубление, запер заслонку и сошел вниз.

Между тем сэр Джордж занялся приготовлением к обеду, заставив помогать себе и остальных. На один из столов разостлали белую, как снег, скатерть, поставили тарелки, положили ножи, вилки, салфетки; все это было сделано не кое-как, а со старанием: каждый наперерыв стремился показать, что он умеет накрывать на стол. Из корзин вынуты были различные консервы, две бутылки, одна с вином, другая с виски, и два холодных блюда — мясное и рыбное, заготовленные очень вкусно в дорогу накануне.

— Будешь обедать, Бернет? — спросил Мак Грегор. Ученый вместо ответа покачал головой.

— А чайку выпьешь?

— Пожалуй, только покрепче.

— Я тебе сейчас подам.

— Спасибо.

Мак Грегор опять поднялся на лестницу, подошел к заслонке, отпер ее, обмотал себе руку салфеткой и вынул котелок, в котором вода, как говорится, ключом кипела. Блэк и Дюран, поднявшееся вслед за ним, переглянулись в несказанном изумлении.

— Ну, признаюсь…

— Что, Блэк, вы словно чему-то удивляетесь? И вы, Дюран, также? — спросил Мак Грегор, забавляясь их озадаченным видом. — Что вас так смущает?

— Полно вам выкидывать фокусы, Мак Грегор! — воскликнул Дюран с досадой. — Мы, право, за это время столько удивлялись, что даже устали.

— Милейший мой, разве я выкидываю фокусы? Разве вскипятить воду не самое простое дело?

— Еще бы не простое: вставил воду в стену, где нет ни искорки огня, она и закипела — чего проще!

— Вы не приняли в расчет, что я поставил ее к наружной стенке шара. А как вы думаете — высока температура за пределами его?

— И представить себе не могу, — отвечал Блэк, словно оробев.

— Она доходит в безвоздушном пространстве до… ну вот я и забыл точную цифру! До чего она доходит, Бернет?

— До 300 градусов по Фаренгейту, — отвечал ученый, не поднимая головы.

— Черт возьми! — вскричал Блэк, отскочив, как ужаленный, от заслонки, возле которой стоял.

— Не пугайтесь, — улыбнулся Мак Грегор. — Шар устроен так, что если бы наружная стена его накалилась хоть добела, вы здесь этого и не заметите. — Он, — при этих словах Мак Грегор указал взглядом на Бернета, — обо всем подумал. Ну, за стол, за стол, господа! Не будем терять времени. Только прежде передайте кто-нибудь Бернету чай, хоть вы, Дюран; вот я заварил и сейчас налью ему чашку. А котелок можно долить и поставить опять за заслонку, ведь у нас есть отличное виски, так после обеда мы заварим пуншику. Не хотите ли повозиться с котелком, Блэк? — прибавил он лукаво.

— Благодарю покорно, — отвечал Блэк, опасливо поглядывая на заслонку.

— Ну, ладно, идите вниз: я сам об этом позабочусь.

Все уселись за стол, и хотя сначала ни у кого, кроме Мак Грегора, не было аппетита, мало-помалу все разохотились и поели с удовольствием, исключая Гревза, который с трудом проглотил несколько кусков; ему смертельно хотелось курить, а этого на стальном шаре не полагалось. После обеда сделали пунш, и под веселящим влиянием горячего напитка все словно забыли, что обедают не на земле, а на расстоянии двадцати с лишним миллионов миль от нее. Встав из-за стола, все удобно разместились по кушеткам и креслам.

— Прочитайте-ка нам одно из ваших последних стихотворений, Дюран, или расскажите нам сюжет романа, который у вас теперь под пером. Это займет нас, — сказал Блэк, слегка зевнув.

— Разве вы уж соскучились, Блэк? — спросил Мак Грегор. — Ведь мы в дороге всего тринадцать часов, не более.

— Все-таки и я нахожу, что время идет медленно, — сказал Дюран. — Что же прочитать вам, господа? — прибавил он с напускным равнодушием.

— О! это, право, все равно, — отвечал Блэк. — Я никогда не мог отличить одного из ваших творений от другого; все будет хорошо, лишь бы убить время.

— Вот как! — протянул Дюран, стараясь улыбнуться, но в его улыбке промелькнуло то кислое выражение, какое мы замечаем у молодой «мамаши», когда ей дают понять, что ее первенец, которого она считает чудом, в сущности самый обыкновенный ребенок.

— То есть я хочу сказать, — поправился Блэк, — что во всех ваших произведениях одинаково много жизни… Что бы вы ни прочитали — все будет занятно.

Но этот комплимент не успокоил Дюрана; он холодно отвечал, что читать не расположен. Тогда все пристали к Бернету, чтоб он прочел им лекцию, но ученый объявил, что при всем желании ему теперь некогда. Итак, нашим путникам не оставалось другого развлечения, как любоваться на звезды. Спать никому не хотелось, хотя никто не смыкал глаз уже целые сутки. Разговор не клеился: все были чересчур нервно настроены. Между тем время шло. Путешествие приближалось к концу, и каждый невольно задавался вопросом: «Каков-то будет этот конец?» Марс с каждою минутою становился виднее, и объем его увеличивался. Он уже не казался звездою, а представлялся чем-то вроде миниатюрной луны.

— Мое расписание оказалось удивительно точно, — сказал Бернет. — Мы теперь в миллионе миль от Марса.

— Значит, вы теперь замедлите ход? — спросил Гордон.

— О, нет! Положим, наш запас кислорода еще велик, мы потратили его даже меньше, чем я думал, но все-таки мы должны быть ко всему готовы и времени нам терять не следует.

— Почему?

— Потому что нам, может быть, еще придется воротиться на Землю, не имея возможности возобновить наш запас воздуха.

— Да, конечно… А вы уверены, сэр, что мы теперь именно в таком расстоянии от Марса, в каком вы сейчас сказали? — робко осведомился Блэк.

— Совершенно уверен, м-р Блэк. Ошибаться было бы опасно.

— Еще бы! Но… но если мы налетим на Марс с такою скоростью, с какою теперь движемся, ведь мы пробьем его насквозь.

— Нет, нам не придется этого сделать, — улыбнулся Бернет.

— Почему?

— Потому что, если мы влетим в атмосферу Марса с той скоростью, с какой теперь движемся, то жар, который произойдет от такого трения, будет так велик, что и корабль наш, и все, кто на нем находится, тотчас превратятся в пар.

— Вот как! Это мило, — сказал Блэк, обращаясь к товарищам и, заметив, что они все вдруг побледнели, прибавил нерешительно:

— Простите меня, м-р Бернет, но в таком случае… не лучше ли будет замедлить ход хоть до двадцати или тридцати тысяч миль в минуту?

Мак Грегор с улыбкой пожал плечами. Остальные не сказали ни слова, но по жалобному выражению их лиц видно было, что и им очень хотелось бы того же.

— Опасаться нечего, — сказал Бернет спокойно, — разве может быть…

— Что?

— Может быть, я плохо рассчитал силу притяжения Земли на расстоянии пятидесяти миллионов миль. Но это невероятно.

— А если так, тогда что?

— Тогда мы не в состоянии будем замедлить ход…

— И врежемся в Марс со скоростью 50,000 миль в секунду?

— Тогда мы вторгнемся в атмосферу Марса с этой скоростью, — внушительно поправил Бернет.

— Нечего сказать, приятная перспектива! — пробормотал Блэк.