С телевизором, кстати, просто беда! Ежедневные и еженощные эфирные времена, посвященные эдаким эфирным созданиям – с настырностью и непременностью, типа фигурного катания в застойный период.

Как пошутил Гурген Мерджанян в пору недавних ночных посиделок: «Слушай, Алескерыч! Я от этого всего еще немножко и – буду с женщину трахать и чувствовать себя извращенцем!».

Да-да, они – тоже люди. Но мы – тоже люди, нормальные люди. У них – отклонение от нормы? Отклоняйтесь на здоровье! Только не надо втюхивать всем остальным (коих подавляющее большинство!), что отклонение – и есть норма.

Нет-нет, прав генерал Шварцкопф, американский герой Кувейта, на которого было насели защитники прав человека, мол, почему вы, генерал, против призыва геев в армию. Потому, сказал бравый генерал, что в бою солдат, не должен опасаться повернуться спиной (задом) к товарищу по оружию. Прав, прав.

Времени для подобных, и тому подобных измышлении у Ломакина выдалось в избытке. Он ждал, когда Игорь Василичь Кудимов закончит свой рабочий день и отправится домой. Уже не день, Игорь Василичь, уже вечер! Ну же!

Кудимов владел сетью оптовых магазинов, кормил население Питера халварином под названием масло, красными кирпичиками под названием «фарш индейки», сладковатой размазней под названием «горчица?», цикориевым порошком под названием «кофе». Офис – на Гороховой. Фирма «Стелла», то бишь в переводе – звезда. Звезда пленительного счастья – есть ли счастье пленительней для еще недавно голодавшего населения, нежели накушаться от пуза! Чем наесться-то? Да хоть чем! Было бы подешевле.

Реквизиты фирмы Ломакин «срисовал» в пору своей двухнедельной мимикрии. Плохо то, что фирма фирмой, но домашнего адреса-телефона в реквизитах, конечно не указывалось. Остается ждать пока Кудимов не сядет за руль «форда» и не направится восвояси – тогда следом, следом, особенно, не светясь. Далее – как получится. Хорошо бы эти кудимовские «свояси» были – дом родной. А то двинется куда-нибудь в кабак с партнерами обхажить-улещивать. Жди тогда случая, когда Кудимову организм просигналит: пора в сортир. Там то и… Да нет, тоже плохо, тоже не годится. Одно дело – долбануть в пах, дернуть портмоне и оставить клиента посреди грязного кафеля в отключке. Другое дело – обстоятельная и ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ беседа. Кабак – не годится… Лучше бы – дом родной. Где тот дом? Давай Кудимов, сворачивай бурную деятельность, не переработай, всех денег не заработаешь, еще и при том, что половинную долю надо отстегивать Слою-Солоненко. Заканчивай, Кудимов, заканчивай! Тебя Ломакин ждет не дождется, чтобы, по сути, избавить тебя, Кудимов, по необходимости отстегивать Слою половинную долю.

Нет! Не Ломакин! Мерджанян. Лучший друг Жоры. Ему Мерджаняну, отмщение, и он воздаст. Как бы Кудимов – старшенький ни относился к некоторой странности в отношениях полов, как бы он не считал Гошу (Жору) семейным несчастьем, но убийство младшенького – большее несчастье, чем гей в семье. Пусть гей – был бы жив? Гошу (Жору) не вернуть, зато явился мститель. Денег не просит, просит лишь указать на предполагаемого убийцу. Ты, Кудимов, пойми свою выгоду: продолжай брезгливо ненавидеть друзей Гоши (Жоры), но ткни пальцем – враг вот они Мерджанян, как бы он ни был сексуально отклонен, отнюдь не будет приставать тебе с нескромностью «Возлюби ближнего, своего!», он с кличем: «Не мир я принес, но меч!» бросится туда и на того, куда и на кого укажет твой палец, Кудимов. И загрызите вы друг друга!

Сидючи за рулем гургеновской «вольво», выжидаючи Кудимова, Ломакин всячески вживался в роль Жориного друга, но в голову лезли преимущественно мысли, отрицающие прогрессивную роль геев. Что поделаешь, Ломакин, – ты без отклонений. Но! – Что поделаешь, Ломакин, – изобрази отклонения при встрече с горюющим отцом.

Когда уже эта встреча состоится, б-блин!

Кудимовский «форд» Ломакин признал – был такой, парковался у громадины на Шпалерной, у «Ауры плюс». И номера – те же. Значит, действительно Кудимов собственной персоной наведывался к Слою. Значит предстоит быть вдвойне убедительным, изображая Мерджаняна с пучком укропа на затылке – никакой он не Ломакин, которого вы, Игорь Василичь, может быть, случайно видели в «Ауре», тот был в бороде, но без усов, и стрижка короткая, и акцента никакого. (Уроки «Часа червей» – недаром, недаром: особая примета – легкий акцент, вот и ловите граждан с такой особой приметой, а мы – питерские!).

Кудимов появился. 19:30 – показала «Электроника». 19:33 – показал циферблат на панели «вольво». Спешат. Или «Электроника» отстает. Батарейка садится?

Кудимов появился не один, с дамой. Секретутка? Слой подбирал кадры для «Ауры» по аппетитней, нежели Кудимов – для «Стеллы». Дама – отнюдь не Барби. Без косметики, загар-гуталин, свитер грубой вязки, джинсы с надрывом (под коленками так теперь молодежь выеживается), сабо. Кой годик тебе, девонька? Шестнадцать? Не рановато ли кататься с дядями в иномарках? Ан нет. В самый раз. Ибо – не секретутка это. «У вас ведь дочь еще осталась?» – осведомленно сочувствовал-грозил Слой-Солоненко. Понятно, что с тех пор Кудимов да на шаг не отпустит дитенка, косящего под хиппи шестидесятых: (все, возвращается, мода – тоже). Понятно, что Кудимов даже пристроит дочь в «Стеллу» на какую-либо непыльную должность.

Что ж, удачно. С дочерью Кудимов не ринется в кабак или на пленэр. С дочерью он до дому, до хаты двинется.

Да, это Кудимов. Видеть его раньше Ломакин не видел – в «Ауре». Может просто не обратил внимания! Мало ли таких – в хорошо пригнанных летних костюмах с золотой цепью на шее, с пятачковой плешью в макушке, с чуть выступающими передними (кроличьими) зубами.

«Форд» коротко визгнул, когда Кудимов направил на него брелок, отключая сигнализацию. Сели. Поехали.

Ага, Сигнализация. «Титан» скорее всего. У Ломакина зачесалась мыслишка…

… а по прибытии на место она, мыслишка, окрепла и выросла в мысль. Стоящая мысль, хоть и не без риска.

Ломакин вел кудимовский «форд» осторожно – либо отпуская его на сотню метров, либо оставляя между «вольво» и «фордом» не менее двух машин. Вряд ли Игорь Василичь ждал слежки, но дочь-хиппи расположилась не рядом с отцом, а на заднем сиденье, глазела в заднее стекло – вряд ли «обеспечивала тылы», вероятней демонстрация ссоры с предком: И рядом не сяду и видеть не хочу! Отцы и дети, да – однако дите непроизвольно могло засечь примаячившую «вольво». Лучше уж поостеречься до прибытия на место.

Место – высотный, краснокирпичный, несуразный дом по Коломяжскому шоссе. Их таких – три, друг за другом. Несуразность в скошенных крышах и каких-то этажных наростах по бокам. Последнее слово градостроителей, эх-ма!

«Форд» свернул ко второму дому и стопанулся. Ломакин, дабы не привлекать внимания, просвистел мимо, а тут и поворот, часовенка на пригорке. Слева город, справа деревня. Он выбрал город и припарковал «вольво» неподалеку от кудимовского дома, у крупнопанельной многоквартирной змейки.

Там у неисчислимых подъездов уже отдыхало пять- шесть машин. Пусть и «вольво» передохнет. А Ломакин как-нибудь пехом, пехом – обогнуть крупнопанельную «змейку», и – вот он, кудимовский дом, вот он, кудимовский «форд».

Мало того, что дверь в подъезд – на электронном коде, еще и неясно, какую кнопку нажимать, хоть и написано: «Нажмите кнопку и не отпускайте во время всего разговора». Номер квартиры? Черт его знает! Даже улучи Ломакин момент, когда очередной жилец откроет дверь на вход или на выход, даже проникни Ломакин внутрь за компанию – и: вам на какой этаж? Черт его знает! Не в курсе…

Он, конечно, мог поплотнее сесть на хвост «форду» и войти в подъезд вместе с Кудимовым, заодно и форсаж знакомства. Но никак не хотелось Ломакину засвечивать «вольво».

Выманить Кудимова – не просто, а очень просто. А риск в том, что, прежде чем выскочить из квартиры, Игорь Василичь звякнет в милицию: угоняют! уже угнали! Впрочем, милиция только именует своих работников оперативными – чай, не в Америке, скорости не те, стимулы не те, времена не те…