Уже Ломакин со скорбным видом сообщил всей киногруппе и прибывшим из Баку, и простаивающим в Питере, – что проект замораживается на срок… на неопределенный срок.

Уже Ломакин несколько раз встречался с Антониной. И были они чужие. Встречи – в «Ауре плюс». Не дело это – выдавать подлинные эмоции, когда стены вполне могут иметь уни, а в окна пялится железный Феликс. Да и каковы они подлинные эмоции? Взглядом Антонина вроде бы, ободряла: при встрече на нейтральной почве еще поговорим. Но – никак не встретиться. Может стены имеют не только уши, но и глаза – и не только стены «Ауры плюс». Не дело это – рисковать в сложившейся ситуации. А что – дело?!

Вот, дело Ломакина: он должен сам быть всегда спокоен и этим непроницаем для других; он должен быть сам дисциплинирован и этим держать в порядке других. Он должен уметь вводить в заблуждение глаза и уши, своих… коллег и не допускать, чтобы они что-либо знали. Он должен менять свои замыслы и изменять свои планы и не допускать, чтобы другие о них догадывались. Он должен менять свое местопребывание, выбирать себе окружные пути и не допускать, чтобы другие могли что-либо сообразить.

Кто сказал? Сунь-Цзы сказал. Давно…

Две недели Ломакину удавалось вводить в заблуждение глаза и уши своих… коллег, и не допускать, чтобы они что-либо знали. И вот пошла третья неделя – та самая, когда терпение коллег лопнуло: или подряжайся на полмиллиарда зеленых при нашем содействий, или гони полмиллиарда деревянных без нашего содействия, или – мало тебе не будет супермен. Трюкач! Ты свои трюки на съемочной площадке выделывай, а с нами выпендриваться не стоит. Да! Принесешь ты кассеты, или нам людей за ними посылать, если у тебя с головкой плохо, если забывчив стал до амнезии?

И тогда-то Ломакин сменил свое местопребывание, выбрал себе окружные пути и постарался не допустить, чтобы другие могли что-либо сообразить.

А, гляди-ка, ведь таки послали «коллеги» людей за кассетами – на Раевского. Только хрен им, а не бакинские кадры. Так и лежит чемоданчик в камере хранения. Вместе с изрядным количеством черного налика, которого вполне должно хватить на недельку безбедной, мягко говоря, жизни. Да и гримерные причиндалы – очень и очень кстати. Ломакин не опереточный шпион, таскающий с собой на всякий случай жизни парик-усы-грим-пудру, но он – трюкач. И все свое ношу с собой. А именно у пижона в крапчато-белом пиджаке…

… и пижон, по «Часу червей», когда ему отказали нервы на Волчьих Воротах, когда МИ-8 совершил последнюю посадку и разразился поединок героя с террористом, когда была весьма даже неочевидной победа подельника-бандита, когда зато очевидным стал полный провал «спектакля»… – тогда-то пижон-невротик выскочил из вертолета и припустил по сильно пересеченной местности. Спотыкаясь, кувыркаясь, задыхаясь. И заячьим хвостом дрожал новомодный хилый пучок волос, перехваченный резинкой на затылке: (то ли Карден, то ли Сен-Лоран, то ли еще кто-то тамошний изобрел это позорище для мужиков – вот даже полулысые взращивают патлы за ушами, лишь бы собрать волосенки в пучок на затылке). А потом террорист дотягивался до отброшенной «тэтэшки» и стрелял – но не в героя, а в спину пижона. Герой не убежит никуда, он вот он, следующая пуля – ему. А пижон вот-вот скроется из зоны видимости, и – влипнет в лапы спецназа, и – рассыплется показаниями, лишь бы уцелеть. Нет уж, погибать – так всем вместе. Не желаешь вместе? Тогда – гибни один, а остальные еще потрепыхаются. И пижон замирал на краю пропасти, валился в нее, стремительным кубарем съезжал вниз, и следом громыхали потревоженные камни. Так! А теперь – пуля герою! Но «тэтэшка» осеклась. И опять осеклась. И опять. А времени перезарядить, сменить магазин – позвольте вам не позволить! Нырок, захват – и руку можно ломать, как сухую ветку для костра…

Ради заполошной пробежки среди солончаков и колючек стоило ли брать с собой на Апшерон «Флориана» в роли невротика-пижона? Да Ломакин сам в этой роли выступит – со спины. Парик с «пучком укропа» и пиджачок – будьте любезны. Не говоря уже о последующем сложном падении с внушительной высоты за компанию с внушительными булыжниками. Тут любой «флориан» спасует, а для Ломакина это привычная работенка, на то он и трюкач. Поддублирует. Отдыхай, «флориан», в Питере, Ломакин сам отснимется в лучшем виде – перебивка, кадр: стрекача пижона, приметный хвостик…

Позавчера Ломакин ограничился сбриванием бороденки для пущей конспирации. И правильно. Нацепи он парик перед визитом к Гавришу, в разборке с шоломовцами съехал бы набок, к примеру, или вовсе улетел бы куда-нибудь. Нынче же беседа с Игорем Василичем Кудимовым вроде не предусматривает резких движений. Да и э-э… бисексуальный паричок как раз сгодится для выбранной Ломакиным роли. И усики тоже – противненькие, ухоженные. И чуток припудриться – надо бы. Да-да, и легкий акцент. Полжизни – в Баку, акцент имитируется без малейшего усилия и держится на заданной частоте- чистоте не уплывая в русскоязычность, стоит забыться на минуточку.

Кроме всего прочего, Ломакин не поручился бы за то, что раньше не сталкивался, пусть мельком, с Кудимовым-старшеньким – в коридорах «Ауры плюс», например. С Гавришем – нет, не сталкивался. А Кудимов мог мелькнуть в «Ауре» – кто их знает, клиентов-партнеров-жертв: кто из них кто, откуда и звать как. Но тогда и Ломакин мог мелькнуть перед Кудимовым. Запомнить – вряд ли, но припомнить при повторной встрече вероятность не исключена. Значит, надо ее исключить.

И денежный запас не мешает пополнит.

А чемоданчик пусть пока по-прежнему полежит в камере хранения. Раньше все как-то недосуг было сходить-изъять. Теперь этого не надо делать по иным причинам: куда его? В «гроб с музыкой» на Большой Морской, где «петрыэлтеры» по квартире шныряют, имея ключи от всех дверей? В однокомнатную обитель на Раевского – комментарии излишни. Так что пусть полежит…

Ч-черт, на кой все-таки сдались Слою и компании кассеты с бакинскими кадрами?! И если Слой и компания их не нашли на Раевского, то будут искать, не успокоятся, пока не найдут, – судя по рвению, выказанному незваными гостями все на той же Раевского. И самого Ломакина будут искать, если вдруг просочится намек: Ломакин отнюдь не в Баку, он – в Питере.

Ломакин, да будет всем известно, – в Баку.

А в Питере – некий манерный армянин, который все лето был на югах, возвращается… и что же он узнает о своем близком друге Георгии?! Убили? В метро? Шилом? Учитывая некую специфичность дружбы Гургена (вот, и по паспорту – Гурген!) и юного Георгия (он его Жорой называл…), учитывая мстительность и жестокость геев, учитывая выучку и опыт манерного армянина (на югах – это вам не кипрское солнце впитывать, это – Карабах, район непрерывных боевых действий!), – несчастный отец смело может назвать любого, кто у него на подозрении. Все остальное безутешный друг Жоры сделает сам – и не утешится, пока не сделает!

Отношение к геям за последние годы изменилось: поворот «все вдруг». От брезгливой ненависти к стеснительному, а то и беззастенчивому поощрению-обожанию. Они – тоже люди. Они – на переднем крае борьбы со СПИДом, они всячески пропагандируют пользу презервативов. Вот с кого надо брать пример подросткам и косным взрослым, пренебрегающим самым верным средством защиты от чумы двадцатого века! Ура геям!

И небритый, густо намакияженный блондин-павлин под фонограмму неловко имитирует половой акт с двумя… ледями. Поскребыши по задам якобы полуклассического, очень дешевого, дурно понятого шоу со стриптизом – но сие шоу признается лучшим шоу года. Ура геям!

И в троллейбусе водитель урезонивает в микрофон пассажирскую давку: «Граждане мужчины не толкайтесь! Среди вас есть женщины!». И невольная двусмысленность истолковывается в одном-единственном смысле – в том самом. Ура геям!

И по видику гоняется крутой боевик, и грозила свирепо ревет другому громиле: «Фак ю!», а переводчик жеманным голосом толмачит: «Проти-ивный!» Ура геям?