Шнайдер сбросил плащик и ступил на черный камень. Он был хорош, как бог. Дик посмотрел в другую сторону — на портшез, где, похожие на двух идолов, сидели в своих биометаллических масках Бет и царек. Разозлиться получилось.

Шнайдер на своем краю площадки принял оборонительную стойку. Дик сбросил плащ, прошел на свой край и встал в позицию «отаэ» — шедайинский вариант «верхнего щита» с вертикальной постановкой рукояти.

Эта позиция начисто исключала применение эйеш.

Арбитр подал сигнал.

Бой начался.

Бет не могла бы сказать по поводу этой дуэли ничего осмысленного, потому что все происходило быстрей, чем она успевала сообразить. В голове, как надпись на табло оповещения, пульсировал ответ, который Аэша Ли дала на вопрос «Если силы равны, кто победит?»

— Так не бывает, чтоб силы были равны, — сказала старая ведьма.

— Но все-таки…

— Победит тот, кто потеряет меньше крови.

— А кто… обычно теряет меньше крови?

— Тот, у кого больше масса тела.

Бет хотелось не смотреть на дуэльную площадку — и не получалось отвести взгляд. Там происходило что-то невообразимое. Спарринг между Шнайдером и Керетом она про себя назвала поединком человека и полубога. Сейчас в вихре стали кружили два полубога, меняя позиции, нанося и отражая удары так быстро, что глаз не успевал уследить за тонко взвизгивающей сталью. Кровь словно сама собой конденсировалась в воздухе из ниоткуда и мельчайшими брызгами била в силовое поле, чтобы, отскочив отнего, росой покрыть камень и тела бойцов. Раны поначалу были незаметны — тончайшие лезвия оставляли порезы шириной с волосок, но самые глубокие уже через несколько секунд стали кровоточить всерьез, и Бет увидела, что у Шнайдера таких всего две, на боку слева и на бедре справа, а у Дика, самое меньшее, пять и каждое мгновение появляются новые. Кажется, масса тела тут ни при чем. Кажется, Шнайдер просто дерется лучше… Бет осознала вдруг, что молится, почти без слов, одним только отчаянным «пожалуйстапожалуйстапожалуйста!»

Но Шнайдер поскользнулся первым и чуть не потерял равновесие. Дик метнулся в сторону, клинки дважды свистнули и один раз лязгнули, Бет вскрикнула и приподнялась на сиденье. Керет стиснул ее руку поверх подлокотника — наверное, государевой невесте не полагалось переживать за кого-либо; наверное, ей вообще не полагалось иметь сердце.

Дик, вместо того, чтобы использовать слабость противника, отскочил к другому краю площадки.

Бойцы перевели дыхание. Дядя стоял к Бет спиной, и она увидела еще одну сильно кровоточащую рану — наискось через спину, от лопатки до поясницы. Внизу она была до неразличимости узкой, а вверху Дик смахнул целый лоскут кожи. Кровь текла оттуда широким потоком, собираясь в ложбинку на спине, растекаясь оттуда по ногам и скапливаясь лужицей под пятками Шнайдера.

— Не нужно играть в благородство, мальчик, — проговорил тайсё.

— Я не играю, — ответил Дик.

До того, как шевельнулись его губы, он казался почти невредимым. Но тут с лицом что-то случилось — левая бровь поползла вниз, а волосы и ухо куда-то в сторону, Дик попытался удержать сползающий скальп рукой, но сделал только хуже: между пальцев брызнуло красное и тут же залило половину лица. Другая половина лица и тело то ли казались мертвенно-бледными, по контрасту, то ли Дик и в самом деле побледнел от страха и предчувствия смерти.

— Эйеш, — сказал Шнайдер, становясь в позицию. — Твой единственный шанс.

Дик тоже встал в позицию. То, что он сказал, было еле слышно. Бет показалось, что она различила по губам: «Домой».

Время взорвалось действием. Дик сделал резкое, невозможное движение — но не мечом, а всем телом. Он бросился вперед, прямо под лезвие Шнайдера. Бет вскочила и задохнулась прежде чем успела закричать. Дик поскользнулся в крови, колени его подломились и на миг Бет показалось, что Шнайдер снес ему голову: продолжая скользить вперед, он упал на задницу, потом пола коснулись лопатки и раскинутые руки — но когда о черный камень ударилась окровавленная голова, она оставалась на плечах. Глаза были закрыты. Флорд выскользнул из разжавшейся ладони, свернулся с резким шелестом, переходящим в свист, и скользнул к магнитному замку на поясе; щелкнул, вставая на место.

Шнайдер сделал два шага вперед и развернулся на пятках. Его шатнуло. Флорд отлетел куда-то в сторону, и вместе с ним глухо шлепнулась об пол отсеченная правая рука.

Бет плюхнулась обратно в кресло, потому что куда-то пропали коленные чашечки и все кости ниже.

Тишина была такая, словно кто-то нажал на паузу. Из обрубленной руки Шнайдера ударила толчком артериальная кровь. Зажимая рану свободной рукой, тайсё повалился на колени, а Дик заворочался на скользком покрытии и забормотал:

— Нет, нет, не будет так, я сказал, сейчас мы все сделаем как надо, — и, поднявшись на колени, быстро-быстро пополз к Шнайдеру, а клок скальпа так и висел, болтаясь уже где-то под челюстью, и кровь от этой раны заливала не только лицо, но и грудь, и плечо, и живот.

— Нет, нет… — продолжал бормотать Дик, подхватывая Шнайдера, готового завалиться набок, и обеими руками пережимая на отсеченной руке артерию. — Все будет хорошо, теперь все будет хорошо, теперь по-моему… Да отключите же вы наконец это гадское поле!

— Поле отключится только когда приборы перестанут фиксировать дыхание, сердцебиение и температуру одного из бойцов, — ровным голосом отозвалась Аэша Ли.

— Я знаю ваши правила! К черту их! Я победил, и правила теперь мои! Отключите это поле!

Шнайдер качнулся вперед, и Дику пришлось напрячь все силы, чтоб не дать ему упасть. Что-то щелкнуло — и в левой руке дяди Бет увидела флорд, снятый с пояса Дика.

— Нет, мальчик, — севшим голосом сказал тайсё. — Пока я жив, ты не победил, и правила мои. А такие бои по очкам не выигрывают.

У Бет из горла вырвался… не крик, а какое-то жалкое бульканье. Сейчас самый момент грохнуться в обморок, чтобы не видеть этого ужаса — но она и того не могла. Она не понимала, почему Дик не пытается бороться за флорд, а продолжает зажимать рану Шнайдера. Почему он впал в этот глупый ступор.

— Добейте его! — Керет подался вперед, глядя в глаза Шнайдеру. — Добейте!

— Полководец во время боевых действий поступает как считает целесообразным, не подчиняясь, когда того требует обстановка, даже приказам Государя, — дядя улыбнулся, поднял флорд и, приставив его себе под челюсть, активировал.

Дальше все взорвалось. Не только голова Шнайдера, брызнувшая на силовое поле кровью, волосами и мозгами. Все как-то одновременно что-то начали делать, закричали, забегали — Бет ничего не успела толком разглядеть, потому что ее сбросили с сиденья и развернули над ней силовой тэссэн, рядом тот же номер проделали с Керетом, и из-за его тела и закрывающих его тел морлоков все, что она видела — это Дик, все так же сидящий на коленях над трупом. Больше он не сделал ни одного движения — так и сидел, повесив руки, и смотрел в одну точку перед собой.

Если бы силовое поле сейчас отключилось, он бы погиб неизбежно — потому что началась стрельба. Но поле продолжало гудеть, и несколько плазменных зарядов расплылись по нему радужными пятнами, а несколько пуль, чиркнув, понесли смерть и боль в другие стороны. Бет не видела, кто и в кого стреляет — просто вокруг стреляли, кричали и падали, совсем недолго — она задержала дыхание на все это время, не нарочно, просто выдохнула, когда все кончилось, и поняла, что последний раз вдыхала до того, как началось. А задерживать дыхание дольше, чем на сорок секунд, у нее не получалось никогда. Значит, сорок секунд все это и продолжалось. Не больше.

Когда ее отпустили, мертвыми лежали господин Метцигер, несколько охранников, Роланд и еще кто-то из знатных господ, чьих имен Бет не помнила толком.

И еще одного звука не стало вместе со стрельбой: жужжания силового поля. Бет вскочила, задев бедром поднимающегося Керета, подбежала к Дику и попыталась, приладив скальп на место, палантином обмотать кровоточащую голову. На нем было еще с полдесятка ран, но именно эта пугала Бет больше всего.