— Я не сказал ни слова о чьей-либо вине. Я всего лишь позволил себе заметить, что ни я, ни твои имперские друзья не требовали от тебя никаких жертвоприношений. Если ты совершил нечто в этом роде, это был твой собственный выбор. Никто тебя не заставлял предавать то, во что ты веришь. И никто, не винит тебя в этом — кроме тебя самого. И знаешь, почему ты себя винишь? Потому что ты хочешь услышать от других слова оправдания. Ты хочешь, чтобы кто-то погладил тебя по головке, но не смеешь честно признаться себе в этом. Потому что ты уже вышел из этого возраста, и прекрасно это понимаешь. И чтобы получить нужное, ты сам лезешь под нож, чтобы тебя, раненого и несчастного, пожалели. Как это делал Северин. Не знаю, как его может терпеть Баккарин, и видеть не хочу, как ты превращаешься в это. Пора взрослеть, боя. Взрослые не гладят друг друга по головке. Между взрослыми принято уважение, и если ты хочешь его получить, пора прекратить скулеж и выпрашивание награды за то, что ты никогда награды не просишь!

— Держите его! — закричал Габо.

Ройе отреагировал секундой раньше. Заметив то ли движение руки Дика под плащом, то ли что-то в глазах юноши, он выхватил флорд как раз вовремя, чтобы отразить удар. И хотя Габо уже толкнул Дика, и нацеленное в живот Ройе лезвие пошло мимо, удар был достаточно сильным, чтобы пробить бедро, если бы Ройе не парировал.

В следующий момент флорд выпал из руки Дика и покатился по полу, с резким шелестом сворачиваясь, а Дик пропал из виду под завалом из Габо, Хельги, Шаны и Лапидота. Несколько секунд он бешено вырывался, а потом с громким, долгим хриплым стоном обмяк. Тело била крупная дрожь, голова со стуком упала на пол.

— Свяжите его, ради Пресвятой Девы, — сказал Торвальд, бросая Хельге свой пояс. — И дайте ему что-то, чтобы прийти в себя, хотя бы швайнехунда. Ох, йавлар, я знал, что дело плохо, но не думал, что настолько плохо.

Он поднял флорд и положил его в карман Грегора, который закинул Дика через плечо и понес его прочь из кают-компании.

— Он сильно нуждается в починке головы, — сказала Хельга. — А вашу голову, мастер Ройе, кажется, уже поздно чинить.

— Не вы ли только что изволили на него орать?

— По его больным местам смачно оттоптались именно вы, — тихо ответил за Хельгу Дельгадо. — Моя вина, сеу Ройе, я должен был понять, к чему идет, и пресечь это сразу. Вы человек рассудка, но когда дело касается эмоций, вы, простите меня, просто обезьяна в оружейной.

— Я всего лишь сказал правду.

— Да, и на удивление бесполезную. Психические травмы не проходят по команде «соберись!».

— Но и слова «ох, бедный мальчик» их тоже не излечивают!

— По крайней мере, за такие слова тебе не выпустят кишки, — мрачно сказала Кендра.

— Ваш юный мессия показал свое настоящее лицо, — Вальне встал. — Капитан Нордстрем, вы поняли теперь, какой ошибкой было брать его на борт? Вы не верили, что он в дьявольской прелести — а теперь мы наблюдали самое настоящее беснование. Я бы советовал…

— Ох, да заткнитесь вы, Бога ради, — сказал Торвальд.

— Заткнись, та миг фан! — рявкнула Хельга.

— Умолкните, старый дурак, — повернулся к Вальне Детонатор.

Поскольку все трое высказались одновременно, Вальне нечего было противопоставить такому единодушию, и он опять сел.

— Тор, сделай мне любезность, — попросила Хельга. — Не хочу видеть этого засранца на борту моего корабля.

— Тебе придется потерпеть, пока с «Фаэтона» пришлют глайдер. Тем более, нам нужен господин Бадрис. И… может, мне стоит забрать юношу?

— У тебя на борту гемы, — напомнила Хельга. — Они не поймут, если парень начнет от них шарахаться.

— Тоже верно. Но оставлять его на борту с господином Ройе, пожалуй, опасно.

— Не волнуйтесь, я не дам себя прирезать, — усмехнулся Детонатор.

— Обезьяна в оружейной, — проговорил Габо.

— Да чего вы от меня хотите!? Чтобы я прижал его к груди, поцеловал в лобик и спел колыбельную? Я не могу собственного сына обнять! Я должен был отречься от своей плоти и крови, чтобы сохранить своих детей в безопасности! Я предал своего друга, чтобы спасти жизнь его жене! Я должен был вести себя как последняя мразь, чтобы Нуарэ и его прихвостни мне поверили! Если кто здесь и отрекался от своей совести и сути, то это был я! И я не требую жалости за это! И не говорю, что сделал это ради кого-то, кроме себя! Да, это я хотел остановить сползание Сога в дерьмо! Это я хочу вытащить Дом Рива из ямы! Если кто и понимает, как чувствует себя этот щенок — так это я!

— Нет, вы не понимаете, — ответил Дельгадо. — Подумайте вот о чем, мастер Ройе. Родители этого мальчика умерли страшной смертью на Сунагиси. Его усыновил экипаж Синдэнского корабля, но им пришлось оставить его на Мауи в сиротском приюте. Затем его усыновил капитан «Паломника», и этот человек погиб у него на глазах. Его опекуншу тоже забрали от него, и он долго думал, что она мертва. Он встретил Нейгала, и Нейгала убили. Наконец, он привязался к вашему брату… и вы знаете остальное. Он настолько часто терял тех, кого любит, что приучил себя заранее ожидать потери. Иначе он сошел бы с ума. Вот почему он не сказал нам ни слова. И вот почему он не попросил вас о помощи, а предпочел пойти на сделку. Он боялся доверять нам, боялся доверять вам — он как бы заклинал себя от потери.

Ройе какое-то время молчал, и наконец тихо произнес:

— Вы не можете требовать, чтоб я заменил ему отца. Всех отцов, которых он потерял.

— Боже сохраньи вас обоих от этого! — воскликнул Лапидот.

— Нет, — сказал Дельгадо. — Но я могу требовать — и буду! — чтобы вы помнили: эмоциональная сфера этого мальчика — оружейная. Не лучшее место, чтобы нажимать на все, что торчит и дергать за все, что свисает. Взорванный Детонатор — чертовски мрачная ирония.

— Одно я знаю точно, — сказал Торвальд. — Он был прав, оставаться с нами он не может.

— Нужно, чтобы Сильвер порылась у него в черепушке, Или ты, Габо, можешь сделать это? Ты только что говорил как форменный сайк. Ты из них?

— Нет, я получил только основы. Сильвер справится лучше.

— Так кто ты все-таки? — спросил Грегор, который вернулся с минуту назад и все это время молча стоял у двери.

Габо задумчиво огляделся, потом отзеркалил вопрос:

— И кто же я, по-вашему? Новые версии? Ставки повышаются?

— Это что-то вроде игры? — Ройе выглядел озадаченным.

— Да, — кивнул Лапидот. — Он дурачьит нас с того дня как появилься на Острове Прокаженных. Никогда не говорил, кто он был на гражданке. Он дурачьил вашу разведку тожье, притворялся офьицером Имперской разведки.

— Я все еще думаю, что не притворялся, — сказал Торвальд.

— А я все еще польщен, — Габо улыбнулся.

— Я держусь за свое: ты из наших, — сказал Грегор. — Ты шпаришь на рыжике как будто отмотал срок.

— Он думает, я бандит, — пояснил Габо для Ройе.

— А я думаю, ты актер, — сказала Хельга. — Потому и прикидываешься так ловко.

— Ты говорила, что бард.

— Я передумала.

— Что ставишь?

— Еще четыре тысячи сэн сверху.

— Чтобы угадывать второй раз, нужно подньимать ставку — объяснил Лапидот.

— И когда намечается шоудаун?

— Когда желающих сделать попытку уже не будет.

— И весь выигрыш достанется Дельгадо?

— Я поделюсь с тем, кто попадет ближе всего, — сказал Габо. — Пока что это Торвальд.

— Можно мне?

— Денежки на бочку, — оскалился Грегор.

Ройе полез за воротник и добыл платиновую цепочку.

— Не интересно, — сказал Габо. — Можно, я предложу ставку?

— Если я найду ее неподходящей, я откажусь.

— Если вы проиграете, вы извинитесь перед Диком. Именно в тех выражениях, которые я вам напишу.

— А какую ставку сделаете вы, мастер Дельгадо?

— Сто имперских дрейков.

— Не интересно. В случае моей победы вы должны будете оказать мне услугу.

— Какого рода?

— Ваше достоинство не пострадает.

— Согласен.

— Барабанная дробь, — прошептала Хельга.