Скимитара задержали служащие суда, и указали ему на место возле пирамиды для оружия. Там уже сидели два морлока, неподвижные, как Экхарт Бон на площади. Скимитар принял у хозяина и у Дика флорды, аккуратно разместил их в пирамиде и сел под стенкой третьим.

— С оружием тут запрещено? — тихо спросил юноша. Его не переставали раздражать эти бытовые сценки, показывающие отношение к людям как к предметам.

— Угу, — Ройе уже шагал по круговому коридору, опоясывающему здание.

— Может, и мне стоило бы посидеть под стеночкой? Я же нужен вам как ходячий флорд…

— Боя, не зли меня, — Ройе раздвинул дверь в один из кабинетов, и навстречу ему немедленно кинулась из-за терминала пухленькая женщина-чиновник.

— Доброе утро, господин Ройе! Что это вы опаздываете — заседание должно было начаться девять минут назад!

— Но ведь не началось же, — меланхолично констатировал Ройе. — И не начнется добрых полчаса, насколько я знаю старика Боша.

Обернувшись к Дику через плечо, он добавил:

— Здесь ничего не делается вовремя, — и снова обратился к женщине. — Мира, ну так мы пойдем в буфет. Когда начнется — свистни.

Буфет размещался в самом конце кругового коридора, был забит народом, и даже к автоматам, продающим напитки, стояли очереди. Впрочем, Ройе просто оттеснил очередника и наполнил стаканы — для себя и для Дика.

— Спокойно, не торопясь, выгляни из-за меня и посмотри внимательно на того мужика, что сейчас подошел к стойке, — сказал он, передавая стакан.

Юноша пригубил холодный чай и как бы между прочим скользнул вдоль стойки взглядом. О ком говорил Ройе, он понял сразу: высокий, почти как сам Ройе, и такой же широкоплечий — но не такой массивный мужчина сидел на высоком табурете, почти касаясь правой ногой земли. Его пепельные волосы были убраны в некое подобие старинной самурайской прически, что делало пробивающуюся лысину почти элегантной. Одет он был также в некое подобие формы, но не золотисто-бежевой, как у Ройе, а черной, с белой отделкой. Юноша отвел глаза и сосредоточился на своем стакане.

— Мишель Нуарэ, — тихо проговорил Ройе. — Начальник службы безопасности клана Сога. Фактически — консорт госпожи Огата.

Значение слова «консорт» Дику было туманно, но он решил, что это вроде любовника.

— Я знал, что он здесь будет, — тихо продолжал Детонатор. — Его морлок сидел в фойе.

— Это один из двух флордсманов на материке, которые лучше вас? — уточнил Дик.

— Я не знаю, лучше или нет, боя. Не спарринговал с ним уже лет двадцать. Но я не слышал, чтобы он терял класс. Он учил меня фехтовать.

— А, — только и сказал Дик.

— По этой причине, юноша, если что случится — я не могу, не имею права его вызвать. Потеряю лицо.

— А он вас?

— Он меня — сколько угодно.

Нуарэ заметил их, спустился с табурета и направился к Ройе. Дик смотрел и пытался понять, искренна его широкая улыбка и раскрывающиеся на ходу объятия, или нет.

— Макс, мальчик мой! — мужчины обнялись, и Дик понял, что эти объятия — дань вежливости, а не эмоциям. — Я ждал тебя здесь, уже и заседание должно было начаться… Ну да здесь ничто не делается вовремя, оно и к лучшему, — Нуарэ разомкнул объятия, но оставил правую руку на плече Ройе.

— Так стало быть, именно вы удостоены высокой чести представлять здесь нашу сиятельную госпожу? — Детонатор поклонился так низко, что Нуарэ пришлось убрать руку с его плеча.

— Да, — сказал он, когда собеседник выпрямился. — К моему глубочайшему сожалению. Ах, Максим, Максим, что ты делаешь! Зачем эта поза? Неужели все нельзя было решить в семейном кругу, почему ты начал трясти нашим бельем перед тайсёгунским представителем?

— Потому что в семейном кругу, то есть в суде клана, дело сочли недостойным разбирательства, учитель. И именно вы приложили довольно много усилий к тому, чтобы его утопить.

— Максим, — Нуарэ поднял руку, словно бы для того, чтобы опять коснуться плеча Детонатора, но тот как бы невзначай отступил, и Нуарэ просто сделал неопределенный жест. — Я всегда защищал тебя. И утопил твою глупость исключительно по одной причине — чтобы ты не позорился перед всем белым светом. Но ты не воспользовался данным шансом. И вот теперь, когда в моем присутствии говорят, что Ройе предал свой круг, свой клан — мне совершенно нечего ответить.

— А почему вы не отвечаете, что Ройе старается спасти клан от голодной смерти?

— Потому что это смешно, Макс.

— Это нисколько не смешно, учитель. Мы дырявим озоновый слой в пять раз интенсивней, чем в прошлые годы. В Море Пустоты вымирает планктон, гибнут растения, а значит — уходят китовые и рыба. За ними уходят снежные тролли — раньше времени, до того, как успеет встать лед. Мы уверенными шагами движемся к краю пропасти. Звездолеты универсального взлета-посадки предназначены в первую очередь для безатмосферных планет, сеу Нуарэ, для экстраординарных случаев. То, как наш клан обращается со своими ресурсами — беда нашего клана. Но планета — общий ресурс. Корабельную обшивку нельзя есть.

— Я видел твой доклад, — Нуарэ поморщился. — Незачем цитировать его тут страницами. Катастрофа, по твоим оценкам, будет самое меньшее через тридцать пять лет. Нас здесь не будет через двадцать пять. Когда-то у Рива не было каменной гири, привязанной к ногам — и мы неплохо себя чувствовали. Наконец-то тайсёгун решил вернуться к традициям предков.

— Тайсёгун в отчаянии, и я его понимаю, — всё так же спокойно сказал Ройе. — Но я не понимаю вас и нашу сиятельную госпожу. На континенте живет около семисот тысяч душ, считая гемов. Из них эвакуировать на Инару — допустим, что план тайсёгуна реален — мы сможем не больше двухсот тысяч. Остальные?

— Это же планетники, — пожал плечами Нуарэ. — Впрочем, ты уже мало чем от них отличаешься — и внешне, и по образу мысли. Когда ты в последний раз ступал на борт корабля? Я имею в виду корабль, а не эти корыта, которые плавают по воде.

— Эти корыта доставляют пищу и одежду, — Ройе не изменился в голосе, но нехорошо звучало теперь его спокойствие. — Если не вам, то людям из вашего ближайшего окружения, обслуге, без которой ваше существование невозможно. Никто из нас не может жить изолированной жизнью, хоть бы и хотел. Как сказал древний поэт — никто не остров, но каждый — часть континента.

— Макс, я желаю тебе только добра, — Нуарэ печально покачал головой. — Кстати, я недавно видел Селию. Она просила передать, что как бы ты себя ни вел, для нее ты всегда останешься мужем, а для Эльмо — отцом.

— Благодарю, — спокойствие Ройе было все страшнее и страшнее. — Но мне жаль, что Селия до сих пор пребывает в иллюзиях относительно наших… отношений, простите за тавтологию. Ей давно следовало бы найти кого-нибудь достойней меня на должность своего мужа и отца для Эльмо.

— Мне горько это слышать, — Нуарэ почти прошептал это, а Дик готов был поклясться, что в его глазах блеснули слезы. — Кстати о детях, что это за мальчик?

— Сын одного старого приятеля, военный сирота. Как видите, пристроил его в отряд — у паренька совершенно никого не осталось.

— Какую похвальную заботу ты проявляешь, когда речь идет о чужих детях.

— Я уверен, что люди, связанные со мной узами долга, сделают то же для Эльмо, если я умру.

— Не сомневайся, малыш. Отдавать долги чести — черта, которая отличает благородных людей от всяких планетников и прочей швали.

— Это черта порядочных людей, — возразил Ройе, — независимо от происхождения и образа жизни.

Тут раздался мелодичный свист — сантор-терминал на руке Ройе сказал голосом давешней чиновницы:

— Господин Ройе, слушание вашего дела вот-вот начнется, поторопитесь в зал.

Дик незаметно вздохнул. Сигнал прозвучал очень вовремя — он уже не мог понять, от кого из двух собеседников его сейчас начнет трясти.

— Мира, — войдя в зал, Ройе чуть подтолкнул Дика к женщине. — Найди мальчику место в зрительских рядах.

Дик последовал за ней главным образом потому, что предпочел сейчас находиться на некотором расстоянии от Ройе и Нуарэ. Нехорошее от них исходило напряжение.