Ба'кен за спиной сержанта разозлился.

— Ни один Астартес не отдаст своего оружия, если только оно не взято из его мертвых рук! — прорычал он сквозь сжатые зубы.

По поведению других боевых братьев было видно, что они с ним согласны. Трон, да сам Дак'ир тоже был с ним согласен! Пириил настоял, чтобы они опустили оружие, — они опустили. Но на это они не пойдут.

— Ты можешь взять мой клинок и пистолет как знак честных намерений, — ответил Дак'ир тому, кто назвался Илиадом.

Смотритель тут же остановился и оглянулся на командира, ища указаний. Поединок воли начался — между Дак'иром и человеком. На лице Зоннара Илиада это читалось так же ярко, как сияние плазмы.

— Хорошо, — согласился наконец Илиад, затем махнул Акуме. — Забирай.

Дак'ир вынул свое оружие и протянул смотрителю.

— Обращайся с ними почтительно, — предупредил он. — Ибо очень скоро я заберу их обратно.

Акума старался не показывать страха, но, явно опасаясь близкого контакта с красноглазым Саламандром, получив оружие, быстро отступил назад.

Брат-сержант повернулся к человеку, назвавшему себя Илиадом:

— Мы сдались. Что дальше?

Тсу'ган жестами приказал отделению окружить люк, спрятанный в дальнем конце гигантского зала. Сделанные из толстого железа створки выглядели надежно, явно предназначенные для того, чтобы не пускать никого внутрь… или наружу. Покрытые слоем пыли и ржавчины, они не были замечены во время беглого осмотра. Люк был завален пустыми ящиками и бачками из-под патронов и накрыт драным куском брезента. Тот факт, что запас боеприпасов был истрачен, многое говорил об отчаянной обороне Железных Воинов. Они использовали почти все, что у них было, чтобы отбиться от нападения. Тсу'ган почти не сомневался, что патронные ленты и магазины, заряженные в автоматические орудия, тоже были последними.

Он поднял руку, сжатую в кулак, приказывая отделению ждать.

Претор и брат-капитан Н'келн стояли рядом с оружием наготове.

Ауспик захлебывался помехами, биоследы, казалось, появлялись и исчезали, словно дым на сильном ветру, поэтому Тсу'ган велел Иагону пока выключить прибор. Вместо него он воспользовался собственными органами чувств, пытаясь определить присутствие врага, и тут засек сквозь железную дверь еле слышный лязг металла о металл.

Показав себе на ухо, Тсу'ган довел этот факт до остальных, сделал рубящий жест, затем точно потянул что-то одной рукой — вторая была занята болтером. Братья Станг и Норган, срезав замки плазменным резаком, взятым из инструментального отсека одного из «Носорогов», с усилием подняли крышку люка. Протиснувшись на нижний уровень так тихо, как могли, оба Саламандра быстро подались в стороны, чтобы позволить Тсу'гану и брату Гонорию с огнеметом взять на прицел открытый настежь вход. Звон ударов по металлу стал громче, но в сумраке никакие враги не прятались, была только лестница со стальными ступенями, которая уходила в покрытую мраком глубину.

Тсу'ган повернул ладонь параллельно земле, давая знак, что все чисто, затем растопырил пальцы и снова сжал в кулак: половина отделения отправляется с ним вниз, вторая половина остается на поверхности и охраняет вход. Претор и Н'келн остаются тоже: терминатор слишком велик и громоздок, чтобы пройти в возможно узкие ходы внизу, капитан же слишком ценен, чтобы рисковать жизнью в разведывательной операции в неизвестное.

Выставив два пальца, Тсу'ган дважды быстро рубанул воздух: Тиберон и Лазарь, ожидающие у края, спустились друг за другом по лестнице и нырнули вниз. Как только двое Саламандр спустились, Тсу'ган поднял палец, сжал кулак, затем поднял два пальца и снова дважды рубанул воздух. Он спустился следующим, зная, что Гонорий с Иагоном спустятся следом, прикрывая тыл.

Держа люминаторы притушенными, боевое звено Саламандр осторожно двинулось вниз по узкому коридору, пропитанному запахом сырости и меди. В воздухе висела странная дымка: невидимая, но осязаемая, — доспехи точно покрылись второй кожей.

Тсу'ган шел на звон металла, по-прежнему не прекращающийся, но, казалось, отодвинувшийся дальше, чем когда брат-сержант в первый раз услышал его сверху. Хотя оптический спектр был выставлен на ночное видение, а затем на инфракрасное, темнота осталась странным образом непроницаемой, словно поглощала весь окружающий свет. Лишь звук вел их, пока Саламандры осторожно брели сквозь густой мрак.

— Сир, — прошептал Гонорий.

Тсу'ган развернулся, разъяренный тем, что боевой брат нарушил вокс-молчание.

Огнеметчик тут же встал и нацелил оружие в боковой коридор.

— Ты будешь нарушать вокс-молчание только по моей команде, рядовой, — тихим, но разъяренным голосом велел Тсу'ган.

Гонорий удивленно повернулся:

— Я ничего не говорил, сержант.

— Сир, — проскрежетал Тиберон.

Боевой брат, шедший первым, целеустремленно шагал вперед и явно не замечал, что уходит от остальных все дальше и дальше.

Тсу'ган собрался сделать ему замечание, но вместо этого скомандовал в вокс:

— Отряд, стой!

Ауспик Иагона вспыхнул, множественные отпечатки тут же заполнили помутневший экран.

— Контакты! — рявкнул Иагон, развернув болтер и целясь в сумрак.

— Вижу движение, — прошипел Лазарь.

— Сюда… — прошептал незнакомый Тсу'гану голос.

Брат-сержант нацелил свой комбиболтер в ту сторону, откуда шел голос, и положил палец на спусковой крючок огнемета.

— Сир, — снова послышался голос Гонория, на этот раз издали, однако боевой брат стоял прямо рядом с ним, готовый к бою. Он никак не мог сказать это так, чтобы голос слышался издалека.

— Сэр, множественные контакты, приближаются, — сообщил Иагон, дергая болтером из стороны в сторону в поисках целей. Запах сырости и меди усилился.

Тиберон продолжал идти вперед. Тсу'ган его почти уже не видел. На какой-то момент брат-сержант поддался чувству, чем-то похожему на страх, полный глубокого убеждения, что если Тиберона проглотит тьма, он никогда не вернется и они никогда не смогут его найти.

— Стой, брат! Стой! — заорал Тсу'ган, но его голос утонул в сводящем с ума грохоте ударов по металлу и предупреждающих криках бойцов.

— Сюда…

Буммм!

Снова этот незнакомый голос…

— Противник движется! Атакую!

Буммм!

Тиберон исчезает во тьме впереди…

— Контакты приближаются, целей не вижу!

Буммм!

В голове все кружится…

— Сир…

Буммм!

Внезапный порыв положить этому конец…

— Сир, помогите нам…

Буммм!

Болтер в его руках, прижатый к голове, орудие его избавления…

Буммм!

Единственный способ прекратить это…

— Прошу, прекрати, — задыхаясь, произнес Тсу'ган. Дуло холодило мокрый от пота лоб. Звук медленно нажимаемого спускового крючка был оглушительным, точно гром.

— Пламя Вулкана горит в моей груди! — затянул могучий голос, заглушая металлические удары. — С ним я сокрушу врагов Императора!

Ощущения, поначалу смутные и расплывчатые, стали возвращаться к Тсу'гану. Он едва-едва различал чье-то обнадеживающее присутствие рядом, магнит, за который он мог уцепиться.

— Ибо мы — ангелы Императора, слуги Золотого Трона, и будет неведом нам страх!

Тсу'ган ухватился за голос, громогласный и повелевающий, вцепился в него, как в спасительную веревку. Рядом с ним возвышалась сияющая фигура, держащая в выставленной руке потрескивающий разрядами жезл.

— Из пламени битвы рождены мы!

Нет, не жезл — воин с ликом смерти, облаченный в черные как смоль доспехи, держал в руке молот.

— На наковальне войны мы выкованы!

Пылающий ореол расходился от него, точно огненная волна, прогоняя тьму и выжигая призраков, которые пытались вцепиться в десантников, словно паразиты.

— Повторяйте за мной! — рявкнул брат-капеллан Элизий. — Повторяйте за мной — и обретете мужество, Саламандры!

Тсу'ган и весь отряд одновременно затянули слова литании, и туман безумия растаял.

Капеллан успокаивающе хлопнул по наплечнику Тсу'гана.