— Считайте, что сруб у вас уже есть, — шепнул ему Виктор Евгеньевич. — Выкраивайте время, поедем выбирать место.

Николай Афанасьевич Горбик был тоже профессор, только в другой сфере, и работал (после школы КГБ, где раньше заведовал кафедрой) заместителем Генерального Секретаря Главного Управления Безопасности Государства (сокращенно — ГЛУПБЕЗ). То есть трудился на страже почти тех же интересов, что и Федорович, только не в нападении, а в защите.

Друг другу приятели очень подходили, и не только общностью служебных порывов или тем, что были одинаково низкорослы, правда, Федорович покруглее, пошире, а Горбик пособранней.

Говорливость Павла Павловича как-то особо высвечивала сдержанную немногословность Николая Афанасьевича, а циничность, с которой Федорович изображал радость признания в хозяине нового гения, только подчеркивала строгую возвышенность Николая Афанасьевича, искренне влюбленного во всенародного Батьку и романтично убежденного в его праведности. Этой своей романтичностью Горбик был сродни, пожалуй, лишь тем давним рядовым партии, ее военспецам, что свято верили в справедливость идеи. И, даже огорчаясь ее повсеместно неумелым и нечестным исполнением, преданно служили, не выпячиваясь.

Николай Афанасьевич был именно тем человеком, кого Виктор Евгеньевич искал и кого ему так недоставало.

В том, что важность и очевидная государственность его новой затеи сразу будет Горбиком понята, сомнений не было: наряду с прочими достоинствами профессор от ГэБэ Николай Афанасьевич Горбик обладал и крестьянской сметкой. Кроме того, он был человеком внутри системы, и потому такой недостаток, как тихость, по мнению Дудинскаса, с лихвой компенсировался его генеральской должностью и мощью ведомства, где он трудился.

Таким образом, Горбик, пусть несколько и оторванный от реальности, пусть и непрактичный (как почувствовал Дудинскас), мог бы лучшим образом дополнить уже втянутого в историю Главного Координатора Месникова — с его умением снимать аппаратно-бюрократические преграды. Добавив в компанию вице-премьера Лонга, который хорошо и в деталях знал, чем в «Артефакте» занимаются, Дудинскас, похоже, мог обрести «группу поддержки».

Под такой «крышей» он и приступил к реализации задуманного. Чтобы в конце концов однажды не проиграть.

Играть Виктор Евгеньевич всегда старался с «заведомым преимуществом», не считаясь с затратами и не различая масштабов. Из-за любой пустячной преграды он мог завестись и пустить в ход любые резервы, нисколько не смущаясь несоизмеримостью затрат с результатом. То, что дело с «Артефактом» не клеилось, Дубинскаса зацепило не на шутку; начав карабкаться, он оказался загнанным в тупик, признать этого не хотел и остановиться не мог.

Он не сомневался, что в конце концов что-нибудь придумает, но для этого нужно было понять, чем же он все-таки занимается.

Оказалось, что занимается он зарабатыванием денег. Ну так и заработай! Хотя бы миллион, разумеется, долларов.

(Чтобы уехать, нужен миллион, прикинули они как-то со Стреляковым. Его можно пристроить под десять процентов годовых без особого риска, разумеется, разложив по разным корзинам, и получать сто тысяч в год, чего хватило бы на жизнь в любой стране...)

Заработав миллион, можно и не уезжать. Тогда можно заняться Дубинками и жить в них всегда. Никуда не нужно уезжать, если ты можешь уехать.

Заработать этот миллион надо в «Артефакте». Но как это сделать раньше, чем «Артефакт» успеют прихлопнуть?

Ничего здесь нет, если разобраться, и ничего никогда не было, кроме «замечательной природы», угробленной Чернобылем, и «замечательных людей», измятых вечным проживанием в коридоре. Ничего больше — ни ископаемых, ни энтузиазма. Ничего, кроме границы.

Вот оно!

Граница этого «коридорного» государства, а не само оно, была «центром Европы», где соприкасались Восток и Запад!

Здесь проходили поезда и машины, проезжали люди, а по трубам шел туда газ и текла нефть... И ничего другого здесь не было, если посмотреть в целом. Только граница.

За несколько недель, пока в верхах буксовала затея с документооборотом, Виктор Евгеньевич успел разобраться с границей.

Граница оказалась дырявой, как решето, через которое просачивается шесть миллиардов долларов в год, именно столько — шесть миллиардов долларов — больше, чем стоит все, что здесь есть, кроме границы.

На ней и задумал Виктор Евгеньевич Дудинскас осуществить свою смешную — в таких масштабах — затею: заработать миллион.

Вернуть государству шесть миллиардов в год, чтобы получить миллион!

Маленькая «придумка», которую Дудинскас должен был осуществить после того, как по замыслу Володи Хайкина, внимание «противника» будет отвлечено Единым документооборотом, оказалась совсем уж не таким пустячком.

С таможенниками, двери к которым открыл Паша Марухин (с кем-то из «самых главных» он учился в одном классе), «Артефакт» работал уже давно. Печатали различные бланки, разумеется, помогая навести порядок, а однажды по инициативе Дудинскаса даже разработали эскиз таможенного герба, чем сразу сблизились с председателем Государственной таможни генералом Криловым, который, кроме всего, возглавлял какую-то комиссию по геральдике и считал себя в этом деле корифеем[80].

В конце концов, войдя к таможенникам в доверие, что было совсем непросто из-за закрытости ведомства, «Артефакт» получил заказ на изготовление нескольких тысяч личных печаток, которыми заверяют таможенные декларации и все прочие документы при пересечении границы. Заказ был выгодным, но очень сложным, потому что карманные печати нужны были номерные.

Работа незнакомая, но тем и интересная для команды Станкова. Связавшись с десятком известных в мире фирм, производящих такие печати и специальные мастики к ним, купив за полученный у таможенников аванс новейший лазерный гравер, научившись делать печати и успешно изготовив всю партию, они, естественно, высунулись и копнули глубже... И сразу поняли то, что, вообще говоря, их никто не просил понимать. А поняли они, что, во-первых, никакая печать и никакая мастика не могут обеспечить требуемой защиты: подделать их в наше время ничего не стоит[81], а во-вторых...

Вот это «во-вторых» и изменило в корне судьбу «Артефакта», а позднее и личные судьбы Дудинскаса, и Станкова, и Ольги Валентиновны, и даже Паши Марухина, так как все они оказались вдруг на самом острие государственных интересов, в том числе и интересов государственной безопасности.

Что сразу уловил Николай Афанасьевич Горбик.

К Горбику он пришел точно в назначенное время, принят был хорошо, о чем свидетельствовал тут же принесенный секретаршей и как бы к его приходу приготовленный чай.

Немного запинаясь от чрезмерной строгости огромного кабинета и уж совсем непривычной значимости произносимого, Виктор Евгеньевич вкратце изложил Николаю Афанасьевичу суть «нечаянно» обнаруженной ими проблемы. Оказывается, «западные ворота» России, да и всего Содружества Независимых Государств, какими в силу своего географического положения считается Республика, весьма и весьма ненадежны.

Кропотливо собранная Дудинскасом информация была столь впечатляющая, что даже у видавшего виды гэбэшника Горбика она вызвала плохо скрываемую оторопь...

Всего за полгода (по данным МВД, подготовленным по просьбе Дудинскаса) на контрольных пунктах государственной границы выявлено двадцать девять тысяч (!) лиц с поддельными документами. Нетрудно представить, сколько же не выявлено, если учесть, что, по утверждениям криминалистов, более 80 процентов подделок распознаются только на экспертном уровне.