Его тоска по родине, навеянная образами историй, рассказанных мне, — тоска по стране на далеком Севере, где мужчины грубы и свирепы, а женщины прекрасны, и где поклоняются таинственным богам. Игг… Иггдрасиль. Мимир. Эрикр инн Гамлессон. Я медленно произносила незнакомые имена и поймала себя на том, что мой интерес к этой стране все возрастал. Может, когда-нибудь он расскажет мне о ней побольше, если я его об этом попрошу. Или о своем отравленном брате. И речь уже вовсе не шла о том, чтобы добыть интересующую моего отца информацию, это я знала точно. Я хотела о нем узнать хотя бы ради иллюзии того, что ничего не произошло: ни пленения, ни пыток, ни недостойной клятвы, хотела услышать его собственную историю жизни до всех этих печальных событий. Хотя я понимала, что прежняя жизнь уже была не его жизнью, теперь она давила на душу тяжестью воспоминаний.
Мой взгляд скользнул по его телу, вниз, туда, где рубаха скрывала рану от копья. Он прижал к ней свою руку будто пытаясь раздавить боль. Каким сильным ни казался он мне до сих пор — перед этим ударом судьбы должен был капитулировать даже он, и впервые я засомневалась в том, что действительно смогу помочь ему… Боже милостивый, со вчерашнего дня мир перевернулся, и я вместе с ним! Он, юноша благородной крови из королевского дома, — жертва низкого заговора, который замыслил мой собственный отец, одержимый властью и жаждой мести… Все это вихрем мучительно пронеслось у меня в голове.
— Что это там у Одина? — Он приподнялся на локтях, внимательно всматриваясь в небо. Но этого не может быть…
Эрик схватил меня за руку. Значит, я и на самом деле лежала с ним рядом и не спала.
— Посмотрите-ка там, вверху!
Я взглянула туда, куда был направлен его указательный палец. На небе возникло золотистое неясных очертаний световое пятно. Почти одновременно мы поднялись на ноги, будто хотели стать ближе к этому явлению. Пятно было размытым и не имело границ, оно металось в темноте из стороны в сторону, будто не зная, в какую сторону повернуть.
— Элеонора, это комета! — прошептал Эрик. — Мастер Нафтали описал ее мне — это должно быть кометой! Вы в своей жизни видели что-нибудь подобное? Взгляните, длинный хвост тянется за ней…
Я тоже увидела ее, овеянную легендами королеву звезд. Словно золотые клубы дыма, полыхала она на небе, и казалось, что тысяча тончайших, нежнейших рук из блестящего тумана с жадностью пытались схватиться за небосвод, чтобы набрать маленьких звезд и взять с собой.
— Только полюбуйтесь, как она светит!
Эрик в возбуждении положил мне на плечо руку, прижавшись к моей спине. Я бросила на его руку косой взгляд, это было уж слишком, но она была такой теплой и надежной, как и сам он, стоявший сзади и благоговейно наблюдавший за чудом природы. Комета неподвижно стояла на небосводе, и даже лес внезапно погрузился в глубокое безмолвие. Звезда Вифлеема, та, что появилась тысячу лет назад, чтобы принести людям радость обращения… меня охватила священная дрожь. Звезда рождения Христа вернулась и явилась нам! Господь не забыл нас — дал нам знак, что он с нами, что видел нас и обязательно приведет нас домой… Со сложенными для молитвы руками я опустилась на колени, мои губы сами шептали «Отче наш», а мои широко распахнутые глаза следили за посланницей Божьей. Знак Всевышнего…
— О какой беде может она сообщать? — задумчиво проговорил за моей спиной Эрик.
Беда? А не знак ли Божий, что все будет хорошо? Несчастье? Я быстро поднялась с колен.
— Что ты подразумеваешь под бедой? — нервничая, спросила я, ловя его взгляд. — Какая беда?
— Этого я тоже не знаю. Но для мудрецов появление кометы — предвестник плохих времен, знамение Божье, предупреждение для людей. Так говорил мне еврей. Кометы приносят вести о плохих событиях, войнах, голоде, эпидемии… — объяснял он, не сводя с кометы глаз.
Я затаила дыхание. Мастер Нафтали говорил об этом! В его видениях было много разрушений и смерти, я это очень ясно помнила. И еще на память мне пришли нравоучения и наставления патера Арнольда, которые должны были предостеречь его паству от Судного дня. Когда добропорядочные люди останутся по правую сторону, а недобропорядочные — по левую, откуда и попадут в ад, где их уже поджидают ужасные кровожадные бестии, готовые тут же наброситься на них, — от отвращения я прижала ко рту руку. Теперь я наконец осознала смысл слов и последствия всех наших поступков! Плохие — по левую сторону… Сколько мне еще осталось? О Дева Мария, смилуйся и спаси меня! Я должна отнести к подножию ее статуи в часовне все свои украшения и сбережения…
Эрик что-то тихо бормотал себе под нос. Взор его безотрывно был устремлен в небо, на котором черные тучи уже давно скрыли комету. Я немного отошла от него. Ведь он был язычником; на Судном дне он еще раньше, чем я, почувствует направляющую руку Господа. Он угодит прямо в огненное жерло ада, как нам описал это патер Арнольд. С какой легкостью забывают об этом! Я вновь опустилась на колени, чтобы продолжить свою молитву с того самого места, на котором меня прервали. Мои старания и усилия должен увидеть Бог. Неимоверное раскаяние и страх перед его карой за содеянное мной переполняло меня.
— Вам следует лечь и заснуть, Элеонора. У вас слипаются глаза. — Рука Эрика коснулась моей головы. — Будьте благоразумны. Надо немного поспать. Ведь завтра нам придется отправиться в путь. Идите.
Спать? Сейчас? Я ловко увернулась от его руки и отклонила голову в сторону. Нет, я буду читать молитву, пока меня не оставят силы. Буду просить у Бога милости и за него, пропащего, чтобы Всевышний пощадил его…
Он отошел от меня, но через некоторое время вернулся.
— Комета исчезла, Элеонора.
— Но когда случится беда — Страшный суд… Тебе же об этом ничего неизвестно, неверующий! — Вырвалось у меня.
На глаза мои вновь навернулись слезы, я почувствовала страх от того, что не успею покаяться.
— Я достаточно знаю об этом, — проникновенно произнес он.
— Ты ничего не знаешь о каре Божьей… — пробормотала я и прижала руку к колотящемуся сердцу. — А вдруг это произойдет сегодня ночью?
— Вы все равно ничего не сможете изменить. Но тогда в любом случае вы хотя бы дадите себе возможность хорошо отдохнуть.
Глаза его были дружелюбны и полны понимания. Может быть, у него вообще отсутствовало чувство страха… И такой жуткий страх перед Страшным судом присущ только нам, христианам… Почему он настолько уверен? Его рука, рука язычника, запятнанная кровью убийства, была протянута мне навстречу. Чуть помедлив, я взяла ее и последовала за Эриком к нашему костру, где он расстелил на земле покрывала для ночлега. Я очень устала. Он набросил на меня накидку из моей котомки и как, бывало, это делала моя мама, подоткнул ее со всех сторон, чтобы не поддувало.
— Спите, Элеонора, и забудьте о комете. Завтра вы вернетесь домой, и все будет хорошо.
Он накинул на плечи покрывало и медленно, неуклюже сел под дерево. Я слышала его сдержанные стоны. Корни деревьев впивались в тело, и я повернулась на другой бок. Эрик вытер со лба пот и заостренной палочкой принялся ворошить костер. Я, не отрываясь, смотрела на огонь. Языки пламени плясали, словно причудливые фигуры, как гномы из далекой северной страны…
— Эрик?
— Спите, графиня.
— Эрик, что случилось с тем, кто был объявлен вне закона, опальным человеком?
— Гизли умер, графиня. Сама не желая того, Аудра, его супруга, выдала преследователям место в скалах, где прятался Гизли. Ее длинная юбка волочилась по земле и оставила след до самого убежища. Рассказывают, что, прежде чем умереть на глазах Аудры, он храбро сражался с мстителями и многие полегли тогда, прежде чем погиб сам Гизли. Так заканчивается сага о Гизли Сурссоне.
Я плотнее закутала плечи накидкой. Лес гудел своими ночными тревогами. Мне уже и не верилось, что совсем недавно мы видели комету. Куда она исчезла? И вернется ли? Небо над нашими головами становилось все темнее. Нет, мне не хотелось смотреть в небеса… Вместо этого я попыталась прочитать еще одну молитву, но вспомнила лишь отрывки из Аvе Магiа вперемешку со сценками из историй, которые рассказывал мне Эрик. Огонь потрескивал, как у домашнего очага, и совсем рядом чувствовалось присутствие Эрика. Мне стало немного спокойнее. Нет, сегодняшней ночью Страшного суда не будет… и уже рано утром мы достигнем края леса, а вскоре будем дома. Какой-то зверь нарушил своим криком тишину ночи, летучие мыши трещали крыльями над поляной. Глаза мои сомкнулись. Упасть бы в мягкие подушки и проспать половину вечности…
