А потом этот поцелуй… Его и поцелуем-то трудно назвать. На один короткий миг его губы прикоснулись к ее губам. Совсем легко. А ее с ног до головы обдало жаром, и она уже готова была броситься ему на шею.

О Боже, может, она просто… соскучилась по любви! Прошло уже столько времени с тех пор, как ее целовали. Из горла вырвался то ли смешок, то ли всхлип. Как же это было давно…

А если вспомнить, ничьи поцелуи, даже поцелуи Дэна, так на нее не действовали. И вот на тебе, Клэй Кенкейд, известный своими многочисленными и краткими связями… Богатый. Всесильный.

Но почему она должна бежать от него и от своих чувств? — спрашивала себя Синди, выходя наконец из машины. Как там поется в песне? «Если сердце боится разбиться, танцевать ему не научиться».

С Клэем Кенкейдом она могла бы танцевать и смеяться, им было бы хорошо вместе. Голова у Синди кружилась от восторга, когда она зашла в притихший дом.

Она постучала в дверь спальни миссис Стюарт, давая ей знать о своем возвращении. И отправилась наверх. Еще на лестнице ее мысли сделали крутой поворот.

Дети. Как она могла забыть? Кто бы ни появился в ее жизни, он обязательно появится и в жизни детей. Она просто-напросто не может позволить себе рисковать их счастьем.

И вообще — почему это она делает такие далеко идущие выводы из одного вечера? Возможно, он и не пригласит ее больше. А если пригласит, то она откажется.

В комнате Тери она уложила поудобнее малышку, мертвой хваткой вцепившуюся в любимого плюшевого медведя, разжала пальчики и пристроила игрушку рядом. Потом вынула два грузовика и пожарную машину из постели Джейми и выключила ночник. Телевизор Джонни беззвучно мерцал, и она щелкнула кнопкой. А потом прошла к себе в спальню.

Ее не тревожили сны о Клэе Кенкейде.

Две недели спустя Клэй Кенкейд беседовал со своим архитектором.

— Жильцы все предупреждены, и некоторые уже освободили квартиры.

— Отлично. Как только вы примете окончательное решение, я подготовлю чертежи. Думаю, нам удастся вместить все в имеющуюся площадь.

— Это главное. Я не потесню потенциальных покупателей.

— Действительно, что такое торговый ряд без покупателей? Буду держать с вами связь, — на прощанье добавил архитектор.

Клэй подпер голову рукой. Ностальгия и легкая грусть одолевали его при мысли о том, что придется снести четырехэтажный дом, доставшийся ему в наследство от отца. Это было самое большое здание в тех двух кварталах, что он купил под свой будущий торговый ряд. Среди остальных построек были и жилые дома, но в основном — офисы небольших фирм.

Район потихоньку ветшал. Теперь у него был довольно захудалый вид, но его по-прежнему населяли зажиточные интеллигентные семьи — по большей части профессоров из близлежащего университета. Наверное, стоит купить один-два из этих добротных старинных домов и подремонтировать их, не выселяя жильцов. Клэй испытывал душевный подъем — как всегда в начале нового проекта. Он уже представлял себе просторные торговые залы с фонтанами и зелеными деревцами.

Клэй поднялся из-за стола, подошел к окну и выглянул вниз, на миниатюрные машины, торопливо снующие по шоссе. Начал накрапывать дождик, и на его глазах один за другим, как красочные воздушные шары, стали раскрываться зонтики. Рабочий день закончился. Окружающие офисы пустели. Люди спешили домой. Или по своим делам. И среди них где-то Синтия Роджерс.

Что за дьявольщина, почему она все время избегает его? Ведь тот вечер в его квартире был таким приятным. Они разговаривали, шутили и… А может, для нее он не был таким уж особенным. Возможно, она предпочла бы «Ритц».

Но она ведь ему больше ни единого шанса не дала. Всякий раз, когда он пытался ее пригласить, она его опережала: «Извините… Важная встреча… Я так занята… У меня абсолютно нет времени».

А почему его нет, черт побери? На что она тратит время в своем огромном доме в Гринвиче? Или скорее — на кого!

Вошла Мэгги с неизменным блокнотом в руках.

Клэй, слушая вполуха, обошел стол, опустился в свое кресло, вытянул ящик и водрузил на него ногу.

— Ах да, — вдруг сказала Мэгги. — Дважды звонил Сэм Александер. Горит желанием встретиться с вами. В четыре пополудни в понедельник вы свободны. Записать его на это время?

Сэм Александер… Клэй улыбнулся, вспомнив, как мисс Синтия Роджерс пыталась сообщить ему, одновременно стараясь «ничего не сообщать», что этот парень — грязный мошенник.

— Мистер Клэй!

— Нет. Скажите, что я передумал. Его фирма меня не интересует. Я кое-что разузнал. Но ему об этом знать не обязательно. — Он выпрямился в кресле. Сэм Александер! Вот и отличный предлог.

Синтия, загородив дорожку и нахмурившись, крепко держала велосипед Джонни:

— Никуда вы не поедете, молодой человек! Сначала уберете все до единого сорняка на этой клумбе!

— А вот и поеду! — Джонни изо всех сил дернул за руль, и Синди едва удержалась на ногах. — Мне нужно к Тодду! Его папа обещал научить нас ловить мяч. Сорняки уберу, когда вернусь.

— Это ты уже говорил на прошлой неделе. Я тебе поверила — и что вышло? Ты ничего не сделал! — Синди разрывалась на части. Она знала, как ему хочется поиграть, но… Она ведь дала ему целую неделю, постоянно напоминала о невыполненной работе — но он так и не сдержал свое обещание! — Синди потянула за велосипед и почти вырвала его у Джонни. — Давай-ка лучше принимайся за клумбу, иначе не будет никаких игр, даже вечером.

— Ты противная, Синди! Противная! Мамочка мне обязательно разрешила бы. Она никогда не заставляла меня полоть сорняки. А ты вообще не моя мама! Я пойду к Тодду! И все! — Мальчик так резко разжал руки, что Синди потеряла равновесие и упала вместе с велосипедом.

Боль от его слов была сильнее, чем от падения. Синди в отчаянии смотрела, как он мчится по двору в сторону улицы. Но у самых ворот Джонни налетел на встречного мужчину и тот схватил его за плечи.

— Спокойно, парень! — Клэй Кенкейд развернул Джонни и твердой рукой подтолкнул к Синди. — С дамой так разговаривать не положено. Надо извиниться.

Синди поднялась с земли, отряхнула с шорт пыль. Она чувствовала себя идиоткой. Злилась на Джонни. И на Кенкейда — за то, что стал свидетелем этой сцены.

Кенкейд на нее не смотрел. Он наклонился к Джонни:

— Ничего не слышу.

— Извини.

— Вот так-то лучше. — Кенкейд, делая вид, что не заметил в голосе Джонни ни следа раскаяния, протянул ему руку: — Клэй Кенкейд. А как тебя зовут?

— Джонни. Джонни Атвуд. — Мальчик неохотно пожал протянутую ему руку, но его лицо пылало враждебностью к назойливому незнакомцу.

— Знаешь что? Гораздо легче и быстрее сделать работу, чем от нее отлынивать. Хочешь, заключим пари?

— Пари?

Кенкейд, сопровождаемый подозрительным взглядом Джонни, подошел к цветочной клумбе.

— Держу пари, что мы сможем убрать все сорняки за двадцать… нет, за полчаса. Если я выиграю, Синтия разрешит тебе съездить к твоему другу. — Он посмотрел на Синди, и та кивнула. — Ну, договорились? А если нам потребуется больше времени, значит, я проиграл — и тогда тренировка будет за мной. Идет?

На миг Синди показалось, что Джонни откажется. Он же упрям, как его отец! Затаив дыхание, она ждала ответа.

— Идет. — Джонни подошел к Кенкейду. Тот торжественно посмотрел на часы. И они принялись за работу.

Несколько секунд Синди молча следила за ними. Помимо злости ее терзало еще и недоумение. Кенкейд свалился как снег на голову, нарвался на отвратительную сцену, все уладил, а к ней и не обратился… даже не поздоровался. А теперь болтает с Джонни, ловко выдирая сорняки и не жалея свои модные джинсы. Какой же он…

О Господи, там же Тери и Джейми одни! Она перешагнула бейсбольную перчатку Джонни, обошла велосипед и торопливо вбежала в дом.

Не стоило волноваться. Малыши, все еще в пижамах, сидели на ковре, завороженно уставившись в телевизор.

Синди чуть-чуть отодвинула Тери: