…все яркое… исчезает в какой-то страшной пустоте, которую он называет… «гармоническим равновесием». — Понятие «гармоническое равновесие страстей» — одно из опорных в системе фурьеристских представлений о человеческой природе, которая требует свободного сочетания и удовлетворения «всех двенадцати страстей». «Если из них хоть одной чинятся препятствия, тело или душа в страдании», — указывал Фурье и добавлял сразу же, что в собственническом обществе человек далек от «естественного равновесия», испытывая скорее «двенадцать невзгод» (Шарль Фурье, Новый хозяйственный и социетарный мир. Избранные сочинения, т. IV, стр. 99).

…сам создает себе призраки… — Понятие «призраков» (социальных и нравственных предрассудков), парализующих человеческую деятельность, прочно утвердилось в русской демократической публицистике сороковых годов. Герцен, Белинский, петрашевцы объявили борьбу «безобразным призракам» во всех сферах идеологии и жизни, углубляя и революционизируя в этом отношении традиции Бэкона, Консидерана, Прудона и др. (См., например, А. И. Герцен, Новые вариации на старые темы. — «Современник», 1847, № 3, отд. II, стр. 24–29. Ср. Собрание сочинений, т. II, стр. 90–95; В. А. Милютин, Мальтус и его противники. — «Современник», 1847, № 8, отд. II, стр. 130, 177. Ср. Избранные произведения, стр. 40, 87.) Проблема «призраков» заняла в дальнейшем серьезное место в социально-философской концепции сатирика. См. статью «Современные призраки» и примеч. к ней в т. 6 наст. изд.

Кто виноват?…Со временем это откроется и виноватый отыщется, а теперь… и черное право, и белое право… — Салтыков присоединяется к заключениям Герцена, выраженным в заглавии и эпиграфе романа «Кто виноват?» (1847). О невозможности «отыскать виновных» («во-первых, все они правы, а во-вторых, все они виноваты») говорится также в статье «По поводу одной драмы», напечатанной в «Отечественных записках», 1843, № 8. Ср. А. И. Герцен, т. II, стр. 56.

Разбирая природу свою и восходя от себя к типу человека, я находил, что, кроме любви, в нем есть другие определения… — Мысль о разнообразии человеческих «определений» восходит к социалистическим представлениям о «гармонической личности» (см. примеч. к стр. 89). Эти представления были очень близки и Герцену в его борьбе против «монополии любви» за развитие человека «в мир всеобщего» («По поводу одной драмы». — «Отечественные записки», 1843, № 8. Ср. А. И. Герцен, т. II, стр. 67–68).

И человек казался мне именно тем гармоническим целым… Но я забывал, что человек сам по себе ничто, покуда личность его не выразится в известной средине… — Салтыков намекает на отвлеченность утопических представлений об «общем всем людям идеале человека» как воплощении «гармонического развития всех человеческих потребностей» (В. Н. Майков, Стихотворения Кольцова. — «Отечественные записки», 1846, № 12, отд. V, стр. 41. Ср. Сочинения, т. 1, стр. 56). Антиисторизм майковской точки зрения решительно осудил в 1847 году Белинский (см. «Взгляд на русскую литературу 1846 года»), сторону которого принял в данном случае автор «Противоречий».

Такое раздвоение теории и практики, идеала и жизни наиболее является необходимым в эпохи переходные… в ненормальной средине нельзя и требовать цельного, гармонического проявления деятельности человека. — Мысль Салтыкова о преходящем характере противоречий перекликается с социалистическими чаяниями петрашевцев: «раздвоение и борьба, — подчеркивал В. Милютин, — есть не более как один из моментов исторического развития» («Мальтус и его противники». — «Современник», 1847, № 8, отд. II, стр. 176. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 86). «Нормальное состояние человека, — говорилось в «Карманном словаре иностранных слов» (1846), — находится не только в связи, но и в полной зависимости от нормальности развития самого общества» («Философские и общественно-политические произведения петрашевцев», стр. 239).

…скажите мне: «бедность», — я невольно уж слышу за этим словом неизбежный его синоним — «смерть». С тех пор, как человек отделил для себя угол и сказал: «Это мое», — он один уже пользуется своею собственностью… — Салтыков перефразирует знаменитый афоризм Руссо из трактата «Рассуждение о происхождении и основах неравенства между людьми» (1754). Первый, кто, огородив участок земли, сказал: «это мое, и нашел людей достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества» (Жан-Жак Руссо, О причинах неравенства между людьми, СПб. 1907, стр. 68). Руссоистская критика собственности приобрела в трактовке Салтыкова особую остроту, характерную для эпохи сороковых годов, когда В. А. Милютин, цитируя Прудона, например, указывал, что «смерть» становится для бедноты «единственным исполнителем законов политической экономии» («Мальтус и его противники». — «Современник», 1847, № 8, отд. II, стр. 171–172).

«Лисица и виноград» — басня Крылова.

Я, как Спинозино божество, которое ничего не любит, не ненавидит, а только все себе объясняет… — Нравственную свободу человека Спиноза, знаменитый голландский философ-материалист XVII века, связывал с преодолением «естественных аффектов». Он утверждал, что бог «никого ни любит, ни ненавидит»; а мудрый «едва ли подвергается какому-либо душевному волнению; познавая с некоторой вечной необходимостью себя самого, бога и вещи…обладает истинным душевным удовлетворением» (Б. Спиноза, Этика, доказанная в геометрическом порядке… — В книге: «Избранные произведения», т. I, Госполитиздат, М. 1957, стр. 601, 618).

…читали зандовского «Компаньйона». Помните ли вы там сцену признания в любви Маркизы и Амори? — Речь идет о романе Жорж Санд «Le Compagnon de Tour de France» (1840, в русском переводе «Странствующий подмастерье»), повествующем о росте освободительных настроений среди французских ремесленников. Белинский назвал роман «божественным произведением» (В. Г. Белинский, т. XII, стр. 171), а «Отечественные записки» — «львом между новейшими романами», бросившим «вызов современному обществу» («Отечественные записки», 1841, № 9, отд. VI, стр. 25–27). Перевод романа был сразу запрещен цензурой. В поясняемом тексте Салтыков имеет в виду XXVI главу, где рассказывается о неожиданном объяснении между ремесленником Амори и маркизой Жозефиной: «есть юность, красота… желание, которое уравнивает всех и смеется над предрассудками, — восклицала Ж. Санд, — и есть еще случайность, которая придает смелости, и ночь, которая покровительствует влюбленным» (Ж. Санд, Избранные сочинения, т. I, Гослитиздат, М. 1950, стр. 719).

…при одном слове любви в уме моем уже восстают тысячи препятствий… или люби, да и умирай же с голоду; или ешь черствый кусок хлеба, да уж и не моги помыслить о чем-нибудь другом! — Нагибинские рассуждения перекликаются с той критикой «теории нравственного принуждения» (воздержание от любви и брака) Мальтуса и его последователей, с которой выступил в 1847 году В. Милютин. Эта теория, указывал В. Милютин, обрекает бедного человека на «вечные лишения»: «если он решится предаться влечению любви, то его ожидают неминуемо нищета и страдания; если же он согласится подчинить свою деятельность советам холодного рассудка и благоразумия, то он обрекает себя тем самым на тягостное лишение» («Мальтус и его противники». — «Современник», 1847, № 8, отд. II, стр. 175. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 85). В 1868 году Салтыков прямо указал на общность буржуазной практической морали с «нравственным принуждением Мальтуса» в рецензии на книгу Жюля Муро «Задельная плата и кооперативные ассоциации» (см. т. 9 наст. изд.).

…«словечка в простоте не скажут, все с ужимкой» — слова Фамусова из комедии Грибоедова «Горе от ума», д. 2, явл. 5.

…от этих людей-крокодилов, как сказал великий британец… — Высмеивая поверхностную образованность Гурова, Салтыков-Щедрин иронически приписывает «великому британцу», то есть Шекспиру, слова из знаменитого монолога Карла Моора в драме Шиллера «Разбойники» (акт I, сцена 2): «О люди, — порожденье крокодилов…»