После полутемного подвала свет, резанувший меня по глазам, показался мне не иначе как лучами Вечного солнца, что светит в Древесной Кроне. Впрочем, когда ликование мое немного поутихло, я пришла к выводу, что солнце никакое не вечное, а самое обыкновенное — земное. Да и задний двор мало чем походил на Древесную Крону. Возможно, в силу свое застроенности и неубранности. Хозяйственных построек было много. Даже очень. Но в данный момент мне была нужна одна вполне определенная. Я решила, по обычаю степняков, украсть лошадь. Надо сказать, что на ниве скотокрадства прежде я не подвизалась, а потому затея представлялась мне весьма смутной. И в самом деле, меня учили изящной словесности, дипломатии, танцам, игре на музыкальных инструментах, экономике, в конце концов, а вот навыки, необходимые в сугубо практических целях, привить никто не догадался. Если выберусь из этой передряги живой — непременно посещу городскую тюрьму на предмет изучения всех противозаконных премудростей. Как показывает жизнь — они пригождаются куда как лучше.

Однако, времени на бесплодные размышления не было, а потому, приходилось работать с тем, что есть. Радовало то, что во дворе никого не было, значит, я угадала, и имеет место быть послеобеденный отдых.

Окинув взглядом хозяйственные постройки, выделила две, которые, по моему мнению, могли оказаться как денником с лошадями, так и казармой со стражей. По-крайней мере, ржание из них доносилось одинаковое. Вот только лошади не используют выражений, не предназначенных для ушей благородной девицы, чем и нравятся мне гораздо больше стражников. По крайней мере, конкретно этих стражников конкретно в этом доме. Поскольку опыта конокрадства у меня не было, я решила действовать уверенно и с нахрапом, надеясь, что вопреки известной поговорке, наглость станет не вторым, а первым моим счастьем.

Я решительно распахнула дверь в денник, не успела порадоваться его пустоте, как из пустующего стойла навстречу мне выпрыгнул некий лохматый мужичок, опознанный мною как конюх.

— За лошадушкой своей пришли, госпожа? — спросил он, согнувшись в поклоне. Я, проклиная его в душе, позволила себе отрывистый кивок головой. Голова этого не одобрила, отчего мир передо мной взорвался разноцветными искрами. Спустя несколько мгновений, я пришла в себя и услышала, как конюх продолжает разливаться соловьем: — Не извольте сомневаться, лошадка вся выглажена, вычесана и накормлена…

Я не была настроена слушать его болтовню. Единственное, чего мне сейчас хотелось — это придушить словоохотливого мерзавца, и убраться отсюда хотя бы даже и пешком. Никогда не думала, что кража коней столь утомительна. Однако мечты на то и прозываются мечтами, что, по сути своей, неосуществимы. Совершив некий однозначно неодобрительный и резкий жест рукой, я дала понять, что настроена уехать весьма решительно. И именно на краденном коне, что стало уже прямо каким-то делом чести. Болтливый мужик расценил мое настроение весьма правильно, а потому довольно быстро оседлал «мою» лошадь, и испарился с глаз долой.

Хорошо быть злодеем. Все уважают. Все требования выполняются немедленно. Зайдя в стойло к «лошадушке», я быстро сняла с плеч штаны, снятые с богатырки, и надела их, как подобает, завязав платье узлом где-то на поясе. Конечно, хотя плечи мои и существенно уменьшились в размерах, однако верхом ездить лучше всего именно в мужской одежде, а никак не в неудобном длинном платье. Конечно, есть вариант сесть в седло по-женски, однако, боюсь, это вызовет среди здешнего населения небывалое удивление: богатырка, нагоняющая на всех страх, едет по-бабьи. Боюсь, вот тогда меня точно за ворота не выпустят.

Вскарабкаться в седло — казалось, чего уж проще, особенно, если верховой ездой обязаны с детства заниматься все благородные? Однако это стало для меня еще одним испытанием. Какое тут «вдеть одну ногу в стремя, подпрыгнуть, унаседиться в седле, вдеть вторую ногу в стремя»? Тут хожу едва-едва, а уж прыжки в высоту совершенно недосягаемы. Пришлось ставить несколько корыт одно на другое, и по ним забираться на лошадь. Которая, конечно же, почуяв слабость наездницы, решила проявить норов, и встала на дыбы. Я была не в том состоянии, чтобы, молодецки гикнув, сжать бока лошади и та бы встала, как вкопанная. На стенах денника, конечно, висели плети, но до них надо было еще добраться. Не выдержав, я достала из ножен кинжал, и чувствительно несколько раз уколола приплясывающую животину в шею.

— Разделаю, — пообещала я. То ли устыдившись, то ли испугавшись уколов и моего заверения, лошадь мигом успокоилась. Повелительно чмокнув губами, я послала её на выход из постройки, не забыв, впрочем, прихватить с собой и плеть со стены. Вообще, это похищение как-то вредно на меня повлияло, приобщив к преступному миру.

Возле ворот дежурила тройка стражников. Увидев их, я совсем по-разбойничьи свистнула, и охранники мгновенно вынули тяжелый брус из пазов, открывая ворота.

Вот теперь это была настоящая свобода.

Однако, некая мысль постучалась в мою голову, и я обернулась, пытаясь как можно лучше запомнить место своего заточения. Сделать это было несложно, ибо подобное я видела впервые. Это место больше всего напоминало деревню для богатых. Одна, но очень широкая и длинная улица, вдоль которой стояли огражденные высоченными заборами особняки. Если в городе, как я знала, действовали определенные законы, регулирующие строительство домов, то здесь ничего подобного не наблюдалось — каждый ставил такой особняк, какой душа желала. Тот, из которого выехала я, просто поражал своей монументальностью и мрачностью. Со скидкой на все же не слишком большие размеры, его можно было назвать замком. Обилие на его карнизах лепнины, охранных монстров, а на крыше — острых шпилей, просто поражало.

Впрочем, на рассматривание я не стала тратить много времени. Отчасти потому, что мне было уж слишком плохо, отчасти потому, что хотелось отсюда побыстрее уехать, но больше всего потому, что одиноко застывший столбом посреди единственной улицы всадник, смотрелся по меньше мере подозрительно. Я пощекотала пятками бока коня, и животина покорно довезла меня до конца улицы. В коем обнаружились весьма внушительные ворота, и не менее внушительная крепостная стена. Все правильно, поселок для богатеев, небось, лакомый кусочек для преступников всех мастей. Даже я не удержалась.

Ту бабищу, в облике которой я до сих пор, хорошо знали и эти стражники. Поэтому, завидев меня, они тут же начали поднимать толстенный брус на воротах. Надо сказать, что с некоторых пор всякие ворота, стены и запирающие устройства несколько меня нервировали, а потому, я послала коня в галоп.

Однако, своей удачливости радоваться было рано. Ибо за спиной оставались весьма недружелюбно настроенные обитатели дома, а впереди — густой и высокий лес, видневшийся на горизонте. И дружелюбность вышеуказанного леса тоже казалась мне весьма и весьма сомнительной.

Итак, лес. Любой лекарь, какого не спросите, скажет вам, что конные прогулки на свежем воздухе весьма благотворно влияют на здоровье и пользительны для всего организма в целом. Лекарь это наверняка скажет и даже, возможно, будет прав. Однако, в данный момент я была готова убить любого, кто осмелился бы высказать при мне подобную крамолу. Потому как бешеный галоп взмыленной лошади подействовал на мои обитые внутренности далеко не столь благотворно, как мне желалось бы. Напротив, мне казалось, что еще один рывок краденного коня заставит меня испытать краткие, а впоследствии и очень болезненные ощущения полета и падения. Ощущений же мне хватало и без того. Особенно, в районе печени. Так что, миновав опушку, и углубившись в густой и даже немного дремучий лес, я почти обрадовалась тому факту, что лошадку придется опустить на волю. Мало того, что в переплетении корней и ям конь запросто переломает ноги, так то же самое вполне может случиться и со мной, если ворованная скотина меня сбросит, или покатится кубарем. А себя мне было определенно жаль.