— Букву «Ч» очень легко запомнить, если обратить внимание, что внешне она напоминает перевернутый стул…

Герцог обратил на Вешиля, энергично рисующего на доске, полный тоски и страдания взгляд и снова принялся изучать ряды книг на полках, чтоб не дай бог не сказать чего-нибудь лишнего. Его рука замерла у ничем не отличавшегося от остальных переплета. Юноша, скучая, вытащил фолиант и лениво его пролистнул. Издание оказалось обычным атласом, таким же скучным, как и жизнь дворянина последние полмесяца. Потряся вывернутым томом в надежде, что из него выпадет что-нибудь интересное, и жестоко разочаровавшись, вельможа уже собирался поставить его на место, как вдруг его внимание привлекла какая-то карта.

— Вы что-нибудь знаете о Шангале? — обратился он к учителю, заинтересованно разглядывая изображение севера соседнего государства с прилегающими к нему землями.

— … черепаха, частокол, чертополох, чурбан…

— Все ясно, — фыркнул себе под нос Ральдерик, переворачивая страницу в поисках пояснений к изображению.

Его ждало второе разочарование за последнюю минуту. Вернувшись к карте, герцог снова посмотрел на точку с подписью «Шангаль» и о чем-то задумался.

— Я должен туда поехать, — пробормотал он, хмуря брови.

— Ну, сколько можно ждать? — раздался с улицы надоедливый голос.

— Я уже иду, — отозвалась Филара, балансируя на хлипкой табуретке и что-то доставая с верхней полки.

Ей на голову посыпался мелкий мусор. Закашлявшись от пыли, она в который раз за последнее время подумала, что все же не стоило пренебрегать уборкой.

— Я ведь сейчас один уеду! Вот увидишь! — снаружи снова послышался крик.

— Ага, как же. Так и поверила, — буркнула девушка, вставая на цыпочки, чтоб дотянуться до самых захламленных углов шкафа.

— Что?

— Я сказала, что уже иду! — проорала она в ответ, разворачиваясь к двери.

И так дышавший на ладан табурет от этого жалобно всхлипнул и накренился. Теряя равновесие, Филара испугано «ойкнула» и замахала руками, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Когда спустя несколько секунд, потирая ушибленное плечо, она выбралась из-под кучи навалившегося сверху барахла, искомый предмет непонятного назначения уже валялся на полу как раз в поле ее зрения.

— Аха! — с нескрываемым торжеством девушка сгребла его рукой и сунула в карман.

Похлопав по одежде, проверяя, все ли взяла, она направилась к выходу, с тоской глядя на образовавшийся бардак. «Вот вернусь и точно займусь хозяйством», — пообещала она себе, для успокоения совести. С потолка сыпалась старая побелка. Что-то скрипело.

— Я уж думал, ты решила дома остаться, — послышался с коня сварливый голос, когда девушка выбежала на улицу, на ходу стряхивая с волос и одежды мусор и пыль.

— Уже едем.

Филара запрыгнула в седло и тронула бока Герани каблуками. Дверь можно было не запирать. Кто полезет в дом к ведьме?

Во дворе запрягали карету. Ральдерик был раздражен и недоволен. Карета означала, что он поедет не один. Интуиция рисовала ему картину, где присутствовали кучер, пара лакеев в идиотских костюмах с белыми лосинами, почетный караул и еще один человек. Тот самый, что в данный момент стоял возле экипажа в походной одежде, контролировал процесс загрузки багажа и держал в руках «Детскую энциклопедию с правдоподобными иллюстрациями». Никакие уговоры, что он уже не в том возрасте, чтобы совершать всякие сомнительные переезды по местности, где не на каждом углу можно найти тёплый туалет, не пошатнули убеждение престарелого учителя, что его долг — следовать за своим воспитанником, куда бы тот ни собрался. Тот в свою очередь также не поддался на убеждения родителей отказаться от поездки. «На тебя-то плевать, — сказал отец в свойственной ему манере. — Старика бы пожалел. Каково ему будет по колдобинам трястись, ты подумал? Ну да, куда уж тебе?.. Если ему станет плохо?..» Герцог с герцогиней еще долго сокрушались по поводу всех тех бед и несчастий, что могли обрушиться на Вешиля в дороге, и юноша пришел к выводу, что судьба родного сына их, действительно, не волновала.

Его слегка беспокоило то, что он не понимал, откуда взялась это необъяснимая потребность ехать в какой-то совершенно затрапезный городишко у черта на куличиках. Однако чем больше его отговаривали, тем сильнее он раздражался. А в этом состоянии молодой герцог был готов делать что угодно, лишь бы наперекор. Так что веская (в его понимании) причина для поездки появилась уже к вечеру того дня, когда он впервые прочитал в книге название городка. А теперь, следующим утром, была эта карета. Ральдерик отвернулся от окна, из которого наблюдал за сборами, и задумался.

— Шангаль, Шангаль, Шангаль, Шанга-а-аль… — дворянин рассеяно побарабанил пальцами по подоконнику.

На столе лежал давешний атлас, открытый на карте Савараха. Вельможа пододвинул его к себе и в который раз окинул страницу взглядом. Государство-сосед было большим. Очень большим. Чуть ли не вдвое крупнее родной Гендевы. Путь предстоял долгий. Долгий и скучный. Если против первого пункта герцог не возражал, то второй вгонял его в тоску. В одиночку верхом на неверном и неотважном Мерзавце было бы куда предпочтительней. Пусть не намного веселее, зато нервы целы. Немного поколебавшись, а не выдрать ли интересующий листок из дорогой и редкой книги, Ральдерик отказался от этой мысли и просто сунул том в кучу вещей, которые собирался взять с собой. Кто знает, куда он направится после Шангаля? Прошлый опыт путешествий говорил ему, что мало, что может осчастливить путника сильнее, чем чёткая, подробная, достоверная карта (если на время забыть о еде, чистой одежде, ванне, крыше над головой, нормальной постели, гарантированной безопасности и хорошей компании).

В комнату вошли слуги, чтобы забрать багаж молодого господина. При виде огромной, рассыпающейся во все стороны кипы всяческого барахла, преимущественно состоящей из одежды и прочей ерунды (зеркала в полный рост, к счастью, там не было вопреки всем ожиданиям) они временно лишились дара речи. Герцог, делая вид, что изучает висящий на стене портрет одного из своих предков, радостно позирующего среди трупов поверженных врагов, незаметно наблюдал, как куча любовно подобранных им вещей постепенно переносилася в карету. Вроде, ничего не заметили. Юноша довольно фыркнул, развернулся на каблуках и тоже пошел к экипажу.

Вешиль видел в нем маленького мальчика. А детям нельзя носить оружие — они могут порезаться. Им нельзя ездить верхом — они могут упасть. Существовало еще огромное количество всяких «нельзя», которые в данный момент не имели принципиального значения. Ральдерик же прекрасно отдавал себе отчет в своем реальном возрасте и твердо верил, что сам решает, что ему можно, а что — нет. А меч и конь в его понимании относились к категории того, что ему было совершенно, неописуемо, неоспоримо «нужно». Спорить со старым учителем было бесполезно и чревато разговором с решительно настроенными сердобольными родителями. Именно поэтому растерянные слуги грузили в средство транспорта контрабас («Занятия музыкой — залог развития гармоничной личности!» — одобрил наставник). Вельможе оставалось лишь надеяться, что он сможет уклоняться от предложений сыграть что-нибудь на привале и не оставлять воспитателя наедине с «инструментом», дабы тот, не дай бог, не открыл крышку футляра. Иначе юноше пришлось бы отвечать на некоторое количество неприятных вопросов. Например, «А где, собственно, контрабас?». А так все были довольны и счастливы.

Герцог с невинным видом сел в карету следом за стариком и помахал на прощание рукой родителям, стоявшим на крыльце. Лорд Гилберт с любопытством взглянул на изображавшего чистоту помыслов сына. От него не укрылось, что одним из впряженных в экипаж коней, был Мерзавец, ужасно злившийся на сомнительное положение, в котором он оказался: перья на голове это, конечно, хорошо, но вот шоры на глазах, кучера с кнутом, груженую по самое не могу колымагу и унизительность ситуации они явно не окупали. Гремящий металлом футляр от музыкального инструмента мужчину тоже изрядно веселил. Фыркнув и махнув рукой, правитель Заренги скрылся в доме. Кучер свистнул, лошади тронулись, и виды Мэбвы с увеличивающейся скоростью замелькали в окне. Ральдерик откинулся на сиденье и довольно вздохнул.