МАМАША. Похоже, этот тип никак не решит, что ему делать.

ДЖОННИ. А парень вроде неплохой, несмотря на усики. Удачи ему.

Здесь в Коннемаре живет один немец, ты слышала?

МАМАША. Наверное, Ирландия не такая уж дыра, раз даже немцы сюда приезжают.

ДЖОННИ. Все едут в Ирландию, это точно. Немцы, зубные врачи, все.

МАМАША. А почему, интересно?

ДЖОННИ. Потому, что в Ирландии люди дружелюбнее.

МАМАША. Да, согласна.

ДЖОННИ. Конечно, это точно. Это всем известно. Разве не этим мы прославились?

Готов поспорить на деньги, что у него рак.

КЕЙТ. Ни слова.

Ни слова, ни слова, ни слова, ни слова, ни слова, ни слова, ни слова.

<i>(Пауза.)</i>

Ни словечка.

ЭЙЛИН. Сколько еще раз ты будешь повторять это свое «ни слова»?

КЕЙТ. Мне что, и повторить нельзя «ни слова», я ведь так волнуюсь, как же там Билли.

ЭЙЛИН. Да можно тебе повторить «ни слова», раз или два, но не десять же.

КЕЙТ. Билли ждет та же судьба, что и его бедных родителей. Умереть к двадцати годам.

ЭЙЛИН. Ты хоть в чем-то можешь видеть хорошее?

КЕЙТ. Я вижу хорошее, но боюсь, что никогда больше не увижу бедного Билли живым.

ЭЙЛИН

Билли мог бы хоть записку нам оставить, что он едет на Инишмор, а то узнали от Пустозвона.

КЕЙТ. Ни слова. Ни слова, ни слова, ни словечка.

ЭЙЛИН. А Пустозвона прямо-таки распирает от счастья: новости эти его, намеки на письма, на докторов.

КЕЙТ. Мне кажется, Пустозвон что-то знает о Билли и скрывает.

ЭЙЛИН. Когда это было, чтобы Пустозвон что-то знал и скрывал? Да он звонит, даже если кобыла пукнет.

КЕЙТ. Думаешь?

ЭЙЛИН. Знаю.

КЕЙТ. И все же я волнуюсь о Калеке Билли.

ЭЙЛИН. Да, ведь если МакШерри прав, что съемки закончились, Билли скоро вернется, а с ним и все остальные.

КЕЙТ. Ты это на той неделе говорила, а их все нет.

ЭЙЛИН. Может, они остались осмотреть достопримечательности.

КЕЙТ. На Инишморе? Какие там достопримечательности? Забор да курица?

ЭЙЛИН. Может, Билли увидел корову и потерял счет времени.

КЕЙТ. Ну уж на корову-то поглазеть много времени не надо.

ЭЙЛИН. У тебя кучу времени занимали разговоры с камнями, я-то помню.

КЕЙТ. Каменный период был, когда у меня нервы были не в порядке, и ты это знаешь, Эйлин! Мы же решили никогда больше о камнях не заговаривать!

ЭЙЛИН. Ну да, извини, что я заговорила о камнях. Только потому, что я так же волнуюсь, как и ты, у меня камень с языка сорвался.

КЕЙТ. Потому что тот, кто сам не без греха, не должен заговаривать со мной о камнях.

ЭЙЛИН. И какой на мне грех?

КЕЙТ. У нас в коробке было двадцать Чупа-Чупсов по полпенни, а теперь ни одного не осталось. Как же нам получить прибыль, если ты съедаешь все новые конфетки до того, как их покупатели увидят?

ЭЙЛИН. Ох, Кейт. Знаешь, как с этими Чупа-Чупса-ми получается: один съешь — и уж не остановиться.

КЕЙТ. С Ментосом у тебя та же отговорка была. Когда мы Хубба-Буббу получим, даже и не притрагивайся, а то я тебе задам, попомни мои слова.

ЭЙЛИН. Извини, Кейт. Просто я беспокоюсь из-за Билли и ем еще больше.

КЕЙТ. Знаю, Эйлин. Знаю, что ты начинаешь обжираться, когда волнуешься. Просто попробуй держать себя в руках, и все.

ЭЙЛИН. Ладно.

Пожалуй, Малыш Бобби — порядочный человек. Он присмотрит за Билли, я уверена.

КЕЙТ. Что же он тогда вообще взял Билли с собой, раз он такой порядочный? Разве он не знал, что мы будем волноваться?

ЭЙЛИН. Не знаю, знал он или нет.

КЕЙТ. Ох и врезала бы я сейчас Малышу Бобби.

ЭЙЛИН. По-моему, он мог бы…

КЕЙТ. Кирпичом.

ЭЙЛИН. По-моему, он мог бы сказать Билли, чтобы он нам хоть записку прислал.

КЕЙТ. Ни слова. Ни слова.

Ни слова, ни словечка, ни слове…

ЭЙЛИН. Ах, Кейт, не начинай опять свое «ни слова».

КЕЙТ. Я смотрю, этот с яйцами приходил.

ЭЙЛИН. Приходил. У него гораздо больше яиц, когда Чума-Хелен не работает.

КЕЙТ. Я вообще не понимаю, чего он ее держит.

ЭЙЛИН. Мне кажется, он просто боится Хелен. Или поэтому, или потому, что он в нее влюблен.

КЕЙТ

Мне кажется, и Билли в Хелен тоже влюблен.

ЭЙЛИН. И мне кажется, что Билли в Хелен влюблен. Все это плохо кончится.

КЕЙТ. Слезами или смертью.

ЭЙЛИН. Не нужно падать духом.

КЕЙТ. Слезами, смертью или чем похуже.

ЭЙЛИН. Джоннипатинмайк.

КЕЙТ. Джоннипатинмайк.

ДЖОННИ. Сегодня у Джонни для вас три новости.

КЕЙТ. Рассказывай, только если это хорошие новости, Пустозвон, а то мы сегодня малость расстроены, да.

ДЖОННИ. Есть у метя новость о наших инишморских путешественниках, но эту новость я оставлю на закуску.

КЕЙТ. С Билли все хорошо, Джоннипатинмайк? Расскажи нам сначала эту новость.

ЭЙЛИН. Да, Джоннипатинмайк, расскажи нам сначала эту новость.

ДЖОННИ. Так, если вы будете мне тут указывать, в каком порядке мне рассказывать новости, я просто развернусь и уйду!

КЕЙТ. Не уходи, Джоннипатинмайк! Ну, пожалуйста!

ДЖОННИ. А?

ЭЙЛИН. Расскажи нам новости в том порядке, в каком захочешь, Джоннипатинмайк. Ведь ты же лучше всех знаешь, в каком порядке нужно новости рассказывать.

ДЖОННИ. Конечно, я знаю лучше. Я знаю, что я знаю лучше. И это не новость. Я смотрю, у вас полно яиц.

ЭЙЛИН. Да, Джоннипатинмайк.

ДЖОННИ. Так-так. Итак, новость номер один: в Керри живет овца совсем без ушей.

ЭЙЛИН

Это важная новость.

ДЖОННИ. Не спрашивайте меня, чем она слышит, потому что я не знаю и мне плевать. Новость номер два: кошку Пэтти Бреннана нашли мертвой, и гуся Джека Эллери нашли мертвым, и все в городе говорят, что никто ничего не видел, но мы-то знаем, сколько будет дважды два, но помалкиваем, потому что с Джеком Эллери лучше не связываться.

КЕЙТ. Это печальная новость, потому что теперь, похоже, начинается вражда.

ДЖОННИ. Начинается вражда, и ее не остановить, пока один из этих двоих не прикончит другого. Отлично. Я возьму шесть яиц на омлет, который я обещал мамаше две недели назад.