БИЛЛИ. Тетя Кейт, тетя Эйлин, простите, что так поздно.
ДЖОННИ. Калека Билли, ты помешал мне рассказывать новости.
КЕЙТ. Что сказал доктор, Билли?
БИЛЛИ. Сказал, в груди у меня ничего нет, только легкий хрип, ничего больше нет, только легкий хрип.
ДЖОННИ. Я и не знал, что у парня хрип. Почему Пустозвону не сообщили?
КЕЙТ. Почему ты так поздно. Билли? Мы уж так волновались.
БИЛЛИ. Я просто сидел себе на солнышке, там, где поля Дарси.
КЕЙТ. Сидел и что?
БИЛЛИ. Сидел и все.
КЕЙТ. И ничего не делал?
БИЛЛИ. И ничего не делал.
КЕЙТ
(<i>обращаясь к</i> ДЖОННИ).
Вот!
БИЛЛИ. Ничего, просто смотрел на двух коров, они прямо ко мне подошли.
КЕЙТ <i>отворачивается от него.</i>
ДЖОННИ
<i>(обращаясь к</i> КЕЙТ).
Вот тебе и вот! А?ЭЙЛИН. Билли, что ж ты коров никак в покое не оставишь?
БИЛЛИ. Да я на них просто смотрел.
ДЖОННИ. Прошу прощения, я, кажется, что-то рассказывал…
КЕЙТ. Что ты в них нашел? Ты же взрослый мужчина!
БИЛЛИ. Ну нравится мне на хорошую корову посмотреть, и никто мне не указ.
ДЖОННИ
<i>(вопит).</i>
Не хотите слушать мои новости, я их забираю и ухожу! Болтают тут о коровах с придурком этим!БИЛЛИ. С придурком, значит?
ЭЙЛИН. Ну, рассказывай скорее свои новости, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
ДЖОННИ. Если вы закончили с коровами, то я расскажу, хотя уверен, что жареные креветки и те слушают внимательней.
КЕЙТ. Мы слушаем внимательно.
ЭЙЛИН. Мы слушаем внимательно.
БИЛЛИ. Нечего ему поддакивать.
ДЖОННИ. Поддакивать, значит, Калека Билли?
БИЛЛИ. Ты, не называй меня Калекой.
ДЖОННИ. Это почему? Разве тебя зовут не Билли и разве ты не калека?
БИЛЛИ. Разве я называю тебя «ДЖОННИПАТИНМАЙК, у которого такие новости, что даже дохлая пчела сдохла бы со скуки»?
ДЖОННИ. Со скуки, значит? А как тебе такая скучная новость…
БИЛЛИ. По крайней мере, ты согласен, что она скучная. Уже кое-что.
ДЖОННИ
<i>(пауза).</i>
Из Голливуда, штат Калифорния, что в Америке, пришли они, и вел их янки по имени Роберт Флаэрти, один из самых знаменитых и богатых янки на свете. И пришли они на остров Инишмор, и зачем же они пришли? Я поведаю вам, зачем пришли они. Пришли, чтобы снять кино, кинофильм на миллион долларов, и покажут его во всем мире, и покажут, как живут на островах, и сделают кинозвездами всех, кого возьмут сниматься, и заберут их с собой в Голливуд, и устроят им беззаботную жизнь — никакой работы, только актером быть, а это и работой назвать нельзя, так, одна болтовня. Я знаю, что уже взяли Колмана Кинга и платят ему сотню долларов в неделю, а уж если Колман Кинг может сниматься в кино, то и любой может, ведь Колман Кинг страшен, как кирпич дерьма печеного, это всякий скажет, вы уж меня извините за грубость, я просто образно выразился. Небольшой исход из этих краев на большой остров предрекает ДЖОННИПАТИНМАЙК. Исход девушек и юношей, которые похожи на кинозвезд и хотят попытать счастья в Америке. Что, само собой, оставляет вас всех не у дел, если, конечно, им там не нужны калеки и неблагодарные. Я-то в молодости, меня бы точно взяли, с моими-то голубыми глазами, с моей-то шевелюрой, да, может, и сейчас возьмут, с моими-то ораторскими способностями я любого бездельника на дублинской сцене обставлю, только, как вам известно, надо за мамашей-пьяницей присматривать. И назовут этот фильм «Человек из Арана», и верно, Ирландия не такая уж дыра, раз янки приезжают сюда кино снимать.БИЛЛИ <i>сидит сбоку за столом в глубокой задумчивости.</i>
ДЖОННИ. Это и была третья новость Джоннипатина, а теперь скажи мне, хромоногий, скучная это новость?
БИЛЛИ. Эта новость совсем не скучная. В жизни своей я такой важной новости не слышал.
ДЖОННИ. Ну раз уж мы сошлись во мнениях о важноте моей новости… «Важнота», конечно, не совсем подходящее слово, сам знаю, да не стану я ради такого, как ты, другое выдумывать… За такую новость возьму-ка я плату натурой, а плата сегодня — пяток яиц, так хочется омлета, да.
ЭЙЛИН. Ой.
БИЛЛИ. Что «ой»?
ЭЙЛИН. Этот с яйцами приходил, но без яиц.
ДЖОННИ. Без яиц?! Я им такую важную новость рассказываю в довесок к двум первым, которые, хоть и поменьше, но тоже не хуже, а у них яиц нет?!
ЭЙЛИН. Он сказал, куры не несутся, а Чума-Хелен разбила те, что еще оставались.
ДЖОННИ. Так что у вас найдется мне на ужин?
ЭЙЛИН. Есть горошек.
ДЖОННИ. Горошек! Разве горошек годится мужчине к ужину? Дай-ка мне сюда кусок грудинки. Во-он тот.
ЭЙЛИН. Какой тебе? Тот, постный?
ДЖОННИ. Да-да, постный.
ЭЙЛИН. Ну знаешь, такой грудинки твои новости не стоят, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
ДЖОННИ <i>с ненавистью смотрит на них, затем в раздражении уходит.</i>
Ну, хорош…
КЕЙТ. Не стоит нам с ним ссориться, Эйлин. Как мы еще узнаем, что в мире творится, если не от Джонни?
ЭЙЛИН. Да ведь это первая приличная новость за двадцать лет.
КЕЙТ. Да, а следующей мы теперь можем и не услышать.
ЭЙЛИН. Приходит сюда каждую неделю яйца вымогать.
БИЛЛИ. А новость-то интересная.
КЕЙТ
<i>(подходит к нему).</i>
Тебе обычно дела нет до новостей Джоннипатинмайка, Билли.БИЛЛИ. Когда новости про то, что жаба споткнулась, дела нет. А когда про съемки, про то, как можно уехать с Инишмаана, очень даже есть.
КЕЙТ. Ты что, снова думаешь о своих бедных родителях?
БИЛЛИ. Да нет. Я так, вообще о своем.
ЭЙЛИН. Он опять за старое?
КЕЙТ
<i>(вздыхает).</i>
За старое.ЭЙЛИН. Опять думает?
КЕЙТ. Кто его знает.
ЭЙЛИН. Когда доктор твою грудь осматривал, он голову тебе не проверил, а, Билли?
БИЛЛИ
<i>(безучастно).</i>
Нет.ЭЙЛИН. Думаю, тебе в следующий раз стоит проверить голову.
КЕЙТ. Точно, это дальше по списку.
<i>Дверь магазинчика с грохотом распахивается.</i> ДЖОННИ <i>заглядывает внутрь.</i>
ДЖОННИ
<i>(зло).</i>
Раз уж вам на меня наплевать, давайте сюда свой дерьмовый горошек!ЭЙЛИН <i>дает</i> ДЖОННИ <i>банку горошка.</i> ДЖОННИ <i>уходит, громко хлопнув дверью.</i> БИЛЛИ <i>не обращает на него внимания, женщины в смущении. Затемнение.</i>
Сцена вторая
БАРТЛИ, <i>парень лет шестнадцати, стоит у прилавка и разглядывает леденцы в двух прямоугольных банках, которые перетряхивает</i> ЭЙЛИН. БИЛЛИ <i>сидит на стуле и читает.</i>
