Шейн не мог больше выдержать мучений девушки. Возможно, она думала о закрытой двери. Только один этот факт еще удерживал ее от страшного подозрения о возможности своего причастия к убийству собственной матери. Если отнять у нее эту надежду… Он раздраженно потряс рыжей головой.

— Что за идеи бродят у тебя в голове, детка? Пожалуй, это многовато даже для Фрейда. Надо же вообразить себе такое! Неужели я похож на парня, способного просто наблюдать, как девушка раздевается у него на глазах? Так что можешь смело забыть об этом эпизоде.

— Я… не знаю, — она вздрогнула, отвела глаза в сторону и тяжело вздохнула, — но существуют же женщины, которые не в состоянии привлечь к себе внимание мужчины… таким способом.

— На что ты намекаешь? — нахмурился он.

— Я прочла несколько книг доктора Педике… Он сам предложил мне ознакомиться с ними, чтобы я лучше могла понять себя, — после того, как обнаружил в моем характере черты, являющиеся, по его мнению, признаками моей… противоестественной любви к собственной матери.

Филлис притихла, и в комнате снова воцарилось молчание. Шейн потягивал коньяк, изо всех сил стараясь совладать с вскипающим внутри него раздражением. Ему все более становилось не по себе.

Девушка заговорила снова бесцветным, безразличным голосом, как если бы она уже смирилась с ненавистным для нее предположением.

— В его книгах рассказывается о людях с самыми необычными сексуальными комплексами… Я раньше даже не предполагала, что в мире существуют подобные индивидуумы.

— В мире существует масса вещей, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия.

— Да, но то, что я узнала, было важно лично для меня. Я заинтересовалась этой темой… после того, как доктор Педике намекнул… что я сама не вполне нормальна в сексуальном отношении. Я прочла, наверное, все книги по этой проблеме, которые имелись в его библиотеке. Мне хотелось самой решить, насколько он прав.

Шейн раздраженно стукнул кулаком по столу.

— Он сам чокнутый, если позволил тебе прочесть все эти книги! Ты еще слишком молода для подобного чтива, не говоря уже о том, что у тебя слишком богатое воображение.

— Но я сама хотела этого! — яростно крикнула она. — Я должна была знать правду о себе.

— Ну, и каковы твои успехи?

— Я не знаю… Иногда мне кажется, что мне свойственны те самые чувства, которые описаны в его книгах.

— Самовнушение, — буркнул Шейн. — Твой мозг оказался благоприятной почвой для всего этого вздора.

— Но мне необходимо это знать, тем более сейчас. — Она умоляюще наклонилась к детективу и взяла его за руку. — Я не могу больше жить, не зная точно, кто я. Вы должны помочь мне.

— Я? — оторопел Шейн. — Но я же не врач. Как я могу…

— Но вы же мужчина! — яростно выкрикнула она. — Нормальный здоровый мужчина. Вы должны знать. В книгах говорится, что нормальный мужчина способен распознать, существует ли в девушке отклонение от нормы. И если существует, он не хочет иметь с ней ничего общего. Если вы не можете… если вы не хотите меня, значит, дело со мной обстоит именно так. И тогда я убью себя.

Шейн резко отодвинул свой стул и вскочил на ноги. Ему стало душно. Он расстегнул воротник пижамы и, подойдя к окну, распахнул раму. Глотнув свежего воздуха, он сделал еще одну попытку взять себя в руки.

— Значит, я не ошиблась?… Не пытайтесь обмануть меня.

— Да не будь ты такой дурой, — рявкнул Шейн, разворачиваясь в ее сторону. — Девчонка! Что ты можешь понять?… Прости меня Господи! В мои годы я вполне мог быть твоим отцом…

Он осекся, увидев выражение ее лица.

— Мне уже девятнадцать. Вам же всего тридцать пять. Вы сами сказали мне об этом. — Продолжая дрожать, Филлис Брайтон сделала несколько шагов навстречу детективу. — Я должна быть уверена, — упрямо повторила она. — Неужели вы не способны этого понять? Все остальное не имеет значения. Вы обещали помочь мне, и вы можете мне помочь. Мне так хочется почувствовать себя нормальной женщиной… нужной и желанной.

— Но тебе, вероятно, приходилось иметь дело с мужчинами раньше? Неужели ни один…

— Я никогда не встречалась с человеком, похожим на вас… Даже если вы просто поцелуете меня, я уже буду знать… Ну, пожалуйста, — прошептала она, протягивая к нему руки.

— Если я поцелую вас, — заметил Шейн мрачно, — дело на этом не закончится.

Он схватил ее за руки, не отдавая себе отчета, насколько болезненным может быть это его проявление чувств.

— Именно этого я и хочу, — сказала Филлис совершенно спокойно.

В этот момент она меньше всего напоминала маленькую девочку. Шейн и сам забыл, что минуту назад думал о ней, как о ребенке, понадеявшемся найти временное убежище в его квартире. Что касается девушки, то ее сияющие глаза говорили больше, чем любые слова.

— Прости меня Господи, — пробормотал Шейн. — Филлис, ты сама понимаешь, что ты со мной делаешь?

Вместо ответа она еще плотнее прижалась к нему…

— Я предупреждал тебя, — выдохнул Шейн, с трудом отрываясь от ее губ. — Нельзя же так играть с огнем… Я всего-навсего живой человек, девочка.

— И слава Богу, — Филлис Брайтон прямо-таки светилась от счастья. — Где у тебя спальня?

— Вон там, — детектив ткнул пальцем в закрытую дверь. — Ванна направо.

Она тихонько погладила его по руке и освободилась из его объятий. Шейн остался на месте, тупо провожая ее взглядом, пока она пересекала комнату. Ничего подобного с ним еще не происходило. Он тщетно пытался разобраться в происходящем, хотя каждая клетка его тела протестовала против этого. Чтобы сбросить напряжение, он налил себе коньяка, но тут же поставил бокал на стол. Он пересек комнату и постучал.

— Входи.

Филлис Брайтон лежала на его постели, закрывшись одеялом до подбородка.

Прежде чем он успел сказать хотя бы одно слово, раздался стук в дверь.

— Открывайте, Шейн!

— Не бойся, — шепнул он. — Ты здесь ни при чем. Оставайся в постели и не двигайся. А я позабочусь обо всем остальном.

Он поспешно повернулся, выключил свет и осторожно прикрыл за собой дверь в спальню.

— Имейте терпение, — крикнул он, обращаясь к незваным гостям, — дайте человеку время вылезти из ванной.

Неслышно подойдя к столу, он сунул в карман пистолет Филлис, убрал в бар ее бокал и допил свой. Затем вернулся к двери ванной и, спустив воду в туалете, медленно пошел к двери и открыл ее.

Он не дал себе труда даже изобразить удивление на лице, когда увидел на пороге детективов Майами и Майами-Бич.

— Ничего себе времечко вы выбираете для визитов, — проворчал он, отступая в сторону, чтобы дать возможность поздним посетителям войти в комнату.

Первым в квартиру тяжелой походкой вошел Уилл Джентри, грузный мужчина с физиономией цвета сырой говядины, облаченный в темный костюм, черные тупоносые ботинки и черную фетровую шляпу, сдвинутую на затылок со вспотевшего лба. Этот флегматичный и упрямый человек уже в течение нескольких лет руководил детективным бюро Майами в добрых старых традициях своих твердоголовых предшественников. Бросив на ходу: «Хелло, Майкл», он прошел мимо Шейна к столу в центре комнаты.

Следом за ним появился Питер Пейнтер, «недавно назначенный динамичный шеф детективного бюро Майами-Бич», если верить его характеристике в местной прессе. Шейну уже доводилось встречаться с ним. Он был среднего телосложения, на несколько лет моложе Шейна. Его появление на сцене в данный момент вполне соответствовало его стилю. Он был одет в двубортный пиджак модели Палм-Бич и панаму кремового цвета. Белые спортивные туфли, светло-коричневая рубашка и красный галстук дополняли общую картину. Шейн сдержал усмешку при виде своего франтоватого коллеги. У Пейнтера были быстрые черные глаза и худое лицо с подвижным ртом, на котором красовалась тонкая ниточка пижонских усиков. До того как возглавить детективное бюро Майами-Бич, Пейнтер три года проработал рядовым детективом в Нью-Йорке и так и не сумел отрешиться от ухваток столичного денди. Коротко кивнув Шейну, он проследовал вслед за Джентри к центру комнаты.