— Нет, черт возьми! Куда подевалось тело Руфуса Брайтона? Как им удалось скрыть смерть одного и заменить его тело другим человеком?

— Судите сами. Они поменяли доктора и медсестру буквально накануне переезда в Майами. Сумели найти врача, интересующегося лишь собственными безумными экспериментами по обращению нормального человека в шизофреника, а посему абсолютно равнодушного к проблемам больного, порученного его заботам.

— Достаточно. Я хочу знать, что произошло с телом Руфуса Брайтона. Вы сказали, что…

— Тело Руфуса Брайтона находится в сундуке, закопанном на пляже в двух шагах от дома. Я обнаружил его прошлой ночью. Вероятно, заговорщики держали его на случай возможных осложнений. Полагаю, что в соответствии с их планами, через некоторое время Юлиус Брайтон должен был официально умереть. На этот случай у них было подготовлено тело, чтобы заменить его в должный момент. Это, по их мысли, должно было обезопасить от возможного расследования. Когда я занялся этим делом, Оскар, который до того времени держал сундук в своей квартире, вынужден был закопать его на пляже.

— Как вам удалось разоблачить их планы? — полюбопытствовал Пейнтер, усаживаясь поудобнее в кресле.

— Увы, это произошло далеко не сразу, — признался детектив, отбрасывая сигарету в сторону. — Честно говоря, я, как и все, был сбит с толку. Не было мотивов для убийства миссис Брайтон. Первые сомнения появились у меня, когда Шарлотта рассказала мне, что по прибытии в Майами миссис Брайтон так и не удалось повидать своего мужа. Не приходилось сомневаться, что она намеревалась увидеть его, но… была убита, так и не осуществив своего намерения. Я не мог понять, зачем кому-то понадобилось удерживать ее от посещения больного.

— Но что давала им вся эта мистификация? — настаивал Пейнтер.

— Полный контроль над состоянием Брайтонов, которое они собирались обратить в наличность. Но так как в результате депрессии дела Руфуса Брайтона находились в весьма плачевном состоянии, они вспомнили о картине, которую Хендерсон должен был привезти из-за океана. В случае удачи это могло принести им не менее миллиона. По крайней мере, они весьма надеялись.

— А что вы скажите о Хилларде? Он тоже имел какое-то отношение к заговору?

— Господи помилуй, конечно нет! Его поведение не оставляет места для сомнений на сей счет. Думаю, что он сам оказался в весьма незавидном положении. Не удивляюсь, что он так и не смог поставить правильный диагноз. Старый черт Юлиус специально ограничивал свой рацион, чтобы под предлогом физического истощения не встречаться ни с кем из возможных посетителей. Он делал вид, что съедает все, что ему приносила сиделка, а на самом деле выбрасывал еду белкам. Это я также узнал от Шарлотты. Естественно, что бедная девочка не могла догадаться о причинах столь экстравагантного поведения.

— Кстати, о Шарлотте Хант. Что явилось причиной ее убийства?

— Все этот сукин сын Гордон, — Шейн указал на неподвижное тело у своих ног. — Он явился инициатором убийства. Гордон решил любыми средствами завладеть этой чертовой картиной. А меня он нанял, чтобы помешать Хендерсону добраться до резиденции Брайтонов. Но Гордон был тертым калачом и решил принять дополнительные меры на случай, если я потерплю неудачу или постараюсь обмануть его.

Кроме того, он с самого начала не слишком доверял мне. Так или иначе, они решили подстраховаться и внедрить своего человека в семейство Брайтонов. — Шейн сделал небольшую паузу и закурил сигарету. — Можно только порадоваться, что у другой девушки, работавшей в этом доме, хватило ума исчезнуть раньше, чем они заинтересовались ею, — вздохнул детектив.

— Не отвлекайтесь, — предупредил его Пейнтер. — У нас мало времени.

— Первой в списке медсестер, ожидающих назначения, стояла Миртл Годспид. Гордон и его кукла оперативно связались с ней и сделали ей предложение. Они убедили девушку отправиться в путешествие на Кубу. После этого руки у них были полностью развязаны. Куколка Гордона пристрелила Шарлотту, когда та выходила из такси, затем кинулась в дом Миртл Годспид, чтобы не пропустить вызова из агентства.

— Кто же все-таки такой этот Гордон? — спросил Пейнтер, утомленно потирая лоб и тяжело вздыхая. — И этот его подручный, единственный, кто ухитрился уцелеть в этой сваре?

— Гордон — всего лишь дешевый рекетир из Нью-Йорка, которому каким-то образом удалось прослышать о находке Хендерсона, решивший подзаработать на этом. Его подручный такой же бандит, но рангом пониже. Они не имели ничего общего с Монтрозом и его кланом… и даже не интересовались им. Главное — были деньги, которые они могли выручить от продажи картины.

— Наконец-то я начинаю что-то понимать, — удовлетворенно произнес Пейнтер. — Остается выяснить одно. Кто стрелял в вас и с какой целью.

— Сам Монтроз или скорее его помощник — Оскар. Не знаю точно, то ли они проследили Шарлотту до моей квартиры, то ли она сама дала им возможность заподозрить неладное. Скорее всего, этого мы никогда не узнаем.

Шейн отложил сигарету и продолжал:

— Те же Монтроз и Оскар взломали дверь моей квартиры на следующее утро после убийства миссис Брайтон и обнаружили ее дочь в моей постели. Вы найдете набор отмычек в спальне Оскара и сможете увидеть, что именно они оставили следы на моей двери. Монтроз был обеспокоен тем, каким путем вы поведете расследование, и прилагал все усилия, чтобы подозрение пало на Филлис Брайтон… Во-первых, для того, чтобы просто убрать ее со сцены как нежелательную свидетельницу и, во-вторых, как одну из возможных претенденток на наследство. Поэтому, когда они нашли ее в моей квартире, они решили не будить ее, а просто сообщили вам, что она находится у меня. Но, по-видимому, Филлис все-таки услышала, как они хозяйничали в моей гостиной, и ускользнула по пожарной лестнице, прежде чем вы сами нанесли мне визит.

— Где же она сейчас? — потребовал объяснений Пейнтер.

— Это я тоже хотел бы знать, — вздохнул Шейн. — Вероятно, прячется где-то в городе. Вы здорово напугали ее, Пейнтер, пытаясь приписать ей убийство собственной матери. Думаю, что скоро она объявится, как только газеты раструбят о раскрытии тайны Брайтонов.

Надеюсь, это все, что вы хотите узнать? — закончил детектив, вставая с кресла. — Как вы думаете, сумеете ли вы продать эту историю репортерам?

— Пожалуй, сначала я наведу кое-какие дополнительные справки, — сообщил Пейнтер, хотя его глаза заблестели от возбуждения. — Побеседую с псевдомедсестрой. Раскопаю сундук с телом. Если все окажется так, как вы мне рассказали, это будет сенсацией года, Шейн. — В порыве энтузиазма он хлопнул детектива по плечу.

Шейн скривился от боли и подался назад, подальше от руки Пейнтера.

— Ну как, стоит моя история пяти сотен?

— Увидим. — Пейнтер и не пытался скрыть своего ликования. Он рванулся к двери и остановился, столкнувшись с Пелхэмом Джойсом.

— Кстати, насчет картины, Шейн, — сказал он, поворачивая нахмуренное лицо к детективу. — Я предпочитаю иметь на руках официальное заключение.

Шейн подмигнул Джойсу, прежде чем ответить.

— Для этого вам лучше всего обратиться прямо к Хендерсону, он признанный авторитет в этой области. Он приобрел картину в Европе, приняв ее за подлинник Рафаэля. В это время он еще действовал в качестве официального представителя Руфуса Брайтона. Чтобы вывезти ее в Штаты без уплаты налога, он имитировал подпись Р. М. Робертсона поверх оригинала. Полотно было похищено у Хендерсона в аэропорту Майами и благодаря счастливому случаю попало в мои руки. Воспользовавшись ситуацией, мне удалось свести Гордона и Монтроза лицом к лицу. К этому времени оба они прилагали все усилия, чтобы заполучить картину. Я представил дело таким образом, что каждый из них считал себя покупателем, а другого продавцом. У Монтроза был под рукой Хендерсон, чтобы в случае необходимости удостоверить подлинность холста. Гордон заручился услугами мистера Джойса в качестве эксперта.

Прежде чем сделка была заключена, — осторожно продолжал Шейн, памятуя о двадцати тысячах долларов в кармане, о существовании которых Пейнтер ничего не знал, — Хендерсон удалил верхний слой краски и продемонстрировал присутствующим находящуюся внизу подпись Рафаэля. Но, — Шейн сделал паузу и усмехнулся, — тут же мистер Джойс заподозрил неладное. Он нашел какие-то дефекты в так называемой подписи Рафаэля. Хендерсону пришлось продолжить работу, в результате которой из-под второго слоя краски снова возникла подпись того же Робертсона.