У полицейского от бешенства дрожали усы.
— Неслыханно!
— Забрать её!
— Арестовать!
Возмущённые голоса перебивали друг друга.
— Бебель! Да ведь он разбойник!
«Эта девчонка чуть не втянула меня в грязную историю! — подумала фрау Лахман. — Самое лучшее — вообще не связываться с этим сбродом».
Она вернулась в ресторан. Её муж тем временем заказал роскошный ужин в честь дня их свадьбы.
Анна-Лиза хотела убежать, но полицейский так крепко держал её за косы, что каждое движение причиняло боль. Она не обращала внимания на знатных господ, которые, ругая её, начали расходиться. Она уже семенила рядом с полицейским, спрятав окоченевшие руки в карман фартука. Теперь здесь лежало несколько монеток, и она их нащупала. Она хотела спросить полицейского, нельзя ли ей купить селёдку, потому что от голода у неё кружилась голова. Но сердитый полицейский всё не выпускал её кос. Он даже намотал одну косичку на палец, чтобы Анна-Лиза не убежала. И она не решилась его спросить. Только склонила голову набок, чтобы не так тянуло волосы.
По другой стороне улицы, навстречу им, блистая парадной формой, шёл офицер. Его длинная сабля бряцала, задевая землю, блестящие ордена позвякивали о серебряный нагрудник, шлем и шпоры звенели в такт шагам металлическим звоном.
Как только полицейский его заметил, он весь как-то подобрался. Даже пальцы, державшие косички Анны-Лизы, выпрямились и застыли. Он вытянул руки по швам, отвернул лицо в сторону и промаршировал с десяток шагов, выбрасывая ноги вперёд. Потом снова протянул руку, чтобы схватить за косички Анну-Лизу, но схватил только воздух.
Он растерянно оглянулся. На улице, кроме него, никого не было.
Когда Анна-Лиза заметила, что полицейский отпустил её косы, она остановилась. Потом осторожно сделала шаг назад. Ещё шаг… Ещё… Она не спускала глаз с полицейского. И вдруг бросилась бежать. Она неслась со всех ног. И вот она уже скрылась за углом, снова свернула и вбежала в продуктовую лавку. Еле переводя дыхание, дрожа от слабости и голода, она попросила селёдку и две булочки. Заплатив деньги, сосчитала сдачу. Больше марки.[3] Она купила ещё кусок медовой коврижки. Это было самое вкусное из всего, что она когда-либо ела. Выйдя из лавки, она стала, испуганно озираясь, бродить по улицам. Заметив полицейскую форму, делала огромный круг.
Анна-Лиза съела только половинку коврижки. Остаток она спрятала в карман фартука и облизала пальцы. Теперь, после всех волнений, утолив голод, она могла подумать о своём несчастье.
Куда они увели отца? Что с ним будет?
Растерянная и несчастная, бегала Анна-Лиза по улицам, словно загнанный зверёк. По щекам её катились слёзы.
Возле «Молочной» она остановилась. Ей хотелось пить.
Спустившись вниз по лестнице в лавку, она спросила продавщицу:
— Есть тёплое молоко?
— Да, детка. Боже, как ты озябла, прямо вся синяя!
Круглолицая добродушная женщина налила Анне-Лизе молока. Анна-Лиза согрела о стакан озябшие пальцы. Как хорошо тут, в подвале, как вкусно пахнет молоком!
— Поди посиди немного на кухне, погрейся, — ласково сказала женщина. — Вот сюда, поближе к печке!
Анна-Лиза глотала горячее молоко. Потом она уснула, прислонив голову к спинке стула.
Она спала, пока женщина её не разбудила.
— Беги-ка домой! Ты так крепко спала. Даже будить было жалко!
Анна-Лиза заплатила за молоко. Она купила ещё две булочки и немного сыра. Потом пошла к двери. Женщина, качая головой, глядела ей вслед.
Беда-то какая! Какая беда! Что же это творится на белом свете!..
Стемнело. Люди с длинными палками зажигали стеклянные газовые фонари. На витрине игрушечного магазина был выставлен кукольный театр. Долго стояла тут Анна-Лиза, с восхищением разглядывая принцессу. А вот такие же противные шлемы, как у этого Бисмарка! Лежат рядом с игрушечными винтовками. А вот хорошенькая фарфоровая куколка ростом с пальчик. Стоит двенадцать пфеннигов.
— Вот бы мне такую куколку, — прошептала Анна-Лиза. Она пересчитала свои монетки. Оставалось еще четырнадцать пфеннигов.
Она нерешительно вошла в магазин.
— Вон ту куколку!
С сияющими глазами, сжимая в руке куколку, она пошла дальше.
Надвигалась ночь. В окнах магазинов тушили свет. Витрины, одна за другой, становились чёрными. Зевая и спотыкаясь, брела Анна-Лиза по вечерним улицам.
Возле ворот дровяного склада она села на каменный столбик. Она выплела из косы синюю ленточку, чтобы завернуть в неё своего голышка.
— А то тебе холодно, — сказала она, согревая в кулаке ледяную куколку.
Потом Анне-Лизе стало немного теплее, и вокруг неё сделалось светло. Добрая продавщица молока из подвала подошла и взяла её за руку.
— Спой, детка!
Она положила Анне-Лизе на плечи тёплое одеяло.
Анна-Лиза спела все песни, какие знала. Она была счастлива. Откуда вдруг взялись все эти люди с радостными лицами?
И тут к ней шагнул отец. Он весело сказал:
«Ну, выбрали Бебеля. Теперь ты можешь учиться петь!»
«А ты стал канцлером?» — спросила Анна-Лиза.
Отец задумчиво кивнул.
«И теперь нам будут давать коврижки с мёдом?»
«Каждое воскресенье».
«И у меня будет тёплое пальто?»
«Да, пальто у тебя будет».
«И Петрушка, тот, в окне?»
«Да, и Петрушка. И большая кукла».
«И сказки с картинками?»
«Да, да, сказки с разноцветными картинками».
Это была самая весёлая минута в жизни Анны-Лизы.
Собака ночного сторожа нашла Анну-Лизу. Она обнюхала девочку, съела остаток медовой коврижки в кармане её фартука и, подняв морду, громко залаяла.
Подошёл, ковыляя, сторож. Он с испугом поднял девочку и поспешно понес её в полицейский участок.
Анна-Лиза проснулась в спальне приюта для сирот.
На третий день жизни в приюте её одели в серое сиротское платье и повели к директору.
— Кто это? — спросил её усатый человек в чёрном костюме, указав на огромный портрет на стене.
— Это кайзер.
— Что ты знаешь о нашем кайзере?
— Кайзер очень злой человек, — ответила Анна-Лиза.
Её избили. Анна-Лиза не плакала.
— Мы тебя проучим, невоспитанная девчонка! Бунтовщица!
Её заперли в карцер.
В тот же день полицейские перевели отца Анны-Лизы из одной тюрьмы в другую — из Берлина в Потсдам. Когда он в большом волнении, подняв вверх кулаки, потребовал, чтобы ему, наконец, сказали, где же его ребёнок, он услыхал высокомерный ответ:
— Ваша дочь Анна-Лиза находится под защитой его величества кайзера Германии.
КЛЮЧ ОТ ПОДВАЛА
Ещё пять минут.
Стрелки на башенных часах показывали двадцать пять минут первого.
Отец ведь предупреждал:
— Смотри не опоздай! Я приеду, кое-что привезу.
— Что привезёшь?
— Два ящика. В них яйца.
Он весело рассмеялся и притянул к себе Марту.
— Это надо провернуть быстро. Не прозевай! — Он твёрдо взглянул ей в глаза: — И не забудь ключ от подвала!
Из школы Марта сразу побежала домой. Лучше прийти раньше, чем опоздать хоть на минуту. И вот она ждёт перед домом. Большой ключ от подвала — в кармане фартука. А вдруг он выпал, пока бежала? Нет, вот он.
Как будто она не понимает, в чём дело! Когда отец такой вот, как сегодня… Уж она-то знает отца. Ничего она не прозевает, не бойтесь. Не может же мать стоять тут с ключом и ждать. Больная она, да и чересчур уж волнуется. А братья и сёстры на работе. Марта тоже на тот год пойдёт работать на фабрику.
Ещё три минуты!
Полицейских пока не видно. Марта поспешно оглядела улицу. Шпики — вот кто сейчас опасен!
Ещё две минуты.
Ну вот, ровно половина первого!
Но тут из дома вышел господин Дрозд со второго этажа.
