Недалеко от этого дерева стоял какой-то дом. Я показал там Мурлыку и спросил, чей он.

— Это наш котенок, — сказала женщина.

— А-а-а, — сказал я и поставил Мурлыку на землю. Он мяукнул и остался сидеть рядом со мной.

— Ты ему понравился, — рассмеялась женщина.

— Он мне тоже, — грустно сказал я.

— Может, хочешь взять его себе?

— Если разрешаете, конечно, возьму, — обрадовался я.

— Ладно, бери, у нас ещё три кошки.

Мы с Мурлыкой двинулись в путь.

Я посадил его в мою спортивную сумку. Аннемари тоже хотелось понести её хоть немного, и я ей позволил.

Теперь Мурлыка мой, только вот что дальше будет? Отец наверняка не придёт в восторг, если я заявлюсь домой с котом.

Тогда я его просто спрячу! А потом уж как-нибудь всё уладится.

По дороге домой сердце у меня так и колотилось. Только бы Мурлыка не вылез из сумки, пока я найду ему убежище!

Отец встретил меня словами:

— Вот видишь, мышеловка тоже прекрасно ловит мышей! А на птиц она не охотится!

«Бедный Мурлыка, — подумал я, — вот как нас тут приветствуют! Хорошо ещё, отец ничего про тебя не знает!» Я отогнал Гоппи — тот с любопытством обнюхивал сумку и весело лаял.

Отец дал мне мышь, чтобы я выбросил её на помойку. Но я спустился в подвал, выпустил Мурлыку из сумки и дал ему мышь.

— Так-то, Мурлыка, — сказал я. — Вот если бы мы пообещали отцу ловить одних только мышей, всё бы было в порядке. Но сперва ещё надо тебя приучить не есть птиц. (Мурлыка умыл лапой нос.) Ладно, привыкнешь мышей ловить! Будем тебя воспитывать. Если детей не воспитывать, они тоже невесть что вытворяют.

Гоппи, конечно, давно уже лаял под дверью. Он сразу смекнул, в чём дело. Он вообще-то очень любит кошек, но не раз получал от них по носу — кошки его не понимают.

Я открыл дверь и позвал Гоппи. Он тут же бросился к Мурлыке — хотел поздороваться, но тот выгнул спину и сердито зафыркал. Я взял его на руки и стал гладить. Он боязливо поглядывал на Гоппи, а тот обнюхивал его и был вне себя от радости. Ему так хотелось поиграть с котом! Потом мы оставили Мурлыку одного — надо было сперва всё объяснить Гоппи. А ещё я хотел зайти к Фрицу — попросить его помочь мне прятать Мурлыку. По дороге я рассказал Гоппи всё. Он наверняка меня понял.

Фриц тут же загорелся:

— Ясное дело, не дадим его выгнать! Где ещё найдёшь такую классную кошку? Только, чур, он и у меня гостить будет. Хоть иногда!

Я пообещал ему прямо послезавтра принести к ним Мурлыку на весь день и на всю ночь. Пока мы в школе, пусть с ним играет его сестрёнка Грета. Ей всего пять лет, но зверей она очень любит. Мы обо всём договорились, потом ещё немного погоняли вместе с Гоппи, а потом я пошёл домой.

За ужином я всё думал — сказать или не говорить? Был подходящий момент — мать рассказывала про мышей. Они, мол, уже добрались до куриного корма.

— А если бы я принёс кота? — начал я. — Роскошного, чёрного, с белой звездой на груди и в белых тапочках?

Затаив дыхание я ждал ответа.

— А если бы ты принёс четвёрку по математике? — сказал отец.

Опять он за своё. Словно тройка вообще не отметка. И почему это родителям непременно нужны примерные детки?

— Четвёрку? — сказал я. — А ты думаешь, дроби — это легко? Вон у Гансика Габермана вообще двойка!

— Так-так. Значит, у Гансика Габермана двойка. А у твоего друга Фрица? У него, если не ошибаюсь, пятёрка.

Я ничего больше не сказал. Иногда с моим отцом вообще трудно найти общий язык. Но он-то сказал ещё вот что:

— Чёрная там или зеленая, в жёлтых тапочках или босиком, а мы обойдёмся и без кошек. Наших мышей мы уж как-нибудь сами поймаем — мышеловкой.

И как нарочно, в это мгновение в передней щёлкнула мышеловка. Хлоп!

— Вот ещё одна, — обрадовался отец.

Внушив Гоппи, чтобы он не выдавал Мурлыку, я пошёл спать.

«Ав-ав-ав!» — пролаял Гоппи.

Я точно знал, что это значит: «Не беспокойся! Я не предатель!»

Только уснуть я никак не мог. Всё думал — что же мне теперь делать с Мурлыкой? Мать ещё раз подошла к моей постели. Я притворился спящим и услышал, как отец сказал:

— Вообще-то парень он подходящий, хотя у него и тройка по математике.

«Эх, если б ты знал!» — подумал я.

Всю ночь мне снилась какая-то канитель про кошек, собак, коз и ещё каких-то диковинных зверей. Я таких и в жизни-то ни разу не видел!

На другое утро я засунул часть книг под куртку, чтобы освободить в моём школьном портфеле побольше места для Мурлыки. Придётся взять его с собой в школу — дома слишком опасно. Ещё, чего доброго, обнаружат!

Мурлыка влез в портфель без сопротивления. Я накормил его и был уверен, что до конца уроков он выдержит. Только одному Фрицу я рассказал про Мурлыку. Остальные ребята и понятия не имели, что он сидит с нами в классе.

На первом уроке всё шло хорошо. Даже Гансик Габерман, мой сосед по парте, и тот ничего не заметил. Иногда я поглядывал на Фрица, и он мне подмигивал: «Порядок».

На втором уроке была математика. Я слушал очень внимательно — опозориться сейчас уж и вовсе некстати. Да и урок занятный — фрейлейн Никлас подсчитывала с нами всякие цифры про кур. Вот, оказывается, какую пропасть яиц продают!

А потом мы стали повторять дроби. Для меня это прямо беда. Я ведь правда старался слушать и всё понять. Но вдруг оказалось, что я даже не знаю, о чём говорят. Потому что всё думал про Мурлыку. Я сунул руку в парту, залез в портфель и почесал у него за ухом. Он радостно замурлыкал.

Как мне хотелось вынуть его из портфеля и погладить!

И вдруг я услышал мою фамилию.

Я вытащил руку из портфеля и вскочил. Неужели фрейлейн Никлас заметила?

— Ну? — сказала она.

Я и представления не имел, что ей от меня надо.

Я поглядел на Фрица, но тот только нахмурился.

— Ну? — повторила фрейлейн Никлас, постукивая мелом по доске. На доске было написано:

«А, — подумал я, — 1/4+1/4=? Ну, с этим-то мы справимся! Пустяки!» Как это считают?

1+1=2 — это над чертой.

А под чертой? 4+4= 8.

— 1/4+1/4=2/8, — быстро сказал я.

Некоторые ребята фыркнули, и все подняли руку.

Кроме Гансика Габермана — он считает ещё хуже меня. А фрейлейн Никлас покачала головой.

— Поди-ка сюда, Пауль.

Я вышел вперёд. Фрейлейн Никлас нарисовала на доске круг.

— Жаль, что ты это забыл, — сказала она с упрёком. — И сейчас ты опять не слушал.

Я покраснел, потому что вообще-то она права.

— Вот, этот круг — яичница. Ну-ка раздели её на четыре равные части!

Я разделил яичницу.

— Каждая часть — это четверть. Одна четвёртая, — установил я.

— Если ты теперь 1/4+1/4 съешь, сколько ты съел всего?

Я поглядел на класс и увидел, что теперь даже Гансик поднял руку. Услыхав про яичницу, он, конечно, сообразил.

— Две четверти — половину яичницы, — поспешно ответил я.

Мне было стыдно, ведь получалось 2/4 или 1/2.

«1/4+1/4=1/2», — быстро написал я на доске.

Ну да, фрейлейн Никлас так нам и объясняла, просто я забыл.

— Правильно, садись, — сказала фрейлейн Никлас и поставила мне в журнал двойку.

Я немного опешил — постоял, постоял и пошёл на своё место.

Ой, что это? Чёрненькая головка торчит из-за моей парты.

Ребята захихикали. Но тут Мурлыка прыгнул на парту, и весь класс начал хохотать. Фрейлейн Никлас посмотрела в нашу сторону, а Мурлыка сидит и с любопытством оглядывается.

— Ведь это вчерашний кот, — с удивлением сказала фрейлейн Никлас. — Что за ерунда! Кто это его сюда притащил? Ты, что ли, Пауль?

Я просто не знал, куда деваться. Ведь портфель был застёгнут, и как только Мурлыка вылез? Я поглядел на Гансика. Тот злорадно хихикал.