Он по очереди протянул им руку. Элизабет решила, что ему вряд ли больше двадцати пяти, хотя стремится казаться старше. Его добротный костюм банковского служащего и серьезное выражение лица говорили за это. В результате он больше был похож на не по летам развитого юношу.

— Приятно познакомиться с вами, — сказал Харт. — Каковы наши дальнейшие действия?

— Я отвезу вас в офис, там вас посвятят во все детали. Дайте мне ваши квитанции на багаж, я позабочусь о том, чтобы его доставили туда.

Тернбал исчез за дверью и через минуту вернулся, улыбаясь.

— Машина вас ждет.

Пройдя большую вращающуюся дверь, Элизабет ощутила сильный порыв холодного ветра, что заставило ее плотно запахнуть свое легкое — для Калифорнии — пальто. В следующую минуту они подошли к машине, стоящей с включенным мотором. Тернбал сел за руль и мастерски выехал на объездную дорогу.

— Что вы можете рассказать нам? — спросила Элизабет.

— О сенаторе? На самом деле не очень много. Вы будете разочарованы. Дело в том, что я этим делом не занимаюсь. Знаю, что умер он сегодня рано утром, тело обнаружил его официальный помощник. Об этом написано в рапортах. Об остальном, если есть что, пока молчат.

Элизабет взглянула на Харта. Ей показалось, что он слишком глубоко погружен в свои мысли. Вряд ли это связано с рассказом Тернбала. Вдруг он произнес небрежно, что плохо сочеталось с выражением его лица:

— Вы не знаете, был ли приказ произвести вскрытие?

— Нет, не знаю. Хотя думаю, что был. На это дело брошена куча сотрудников, люди работают, наверняка о вскрытии позаботились.

Выражение лица Харта не изменилось. Он откинулся на сиденье и ничего не сказал.

Здание, где размещалась служба ФБР, представляло собой реликт той эпохи, когда политические деятели любили напоминать и себе, и своим избирателям, что они не кто-нибудь, а правительство США. Здание было громадным, со множеством коринфских колонн, которые и не должны были поддерживать ничего, кроме благоговейного трепета и почтительности у обывателей.

Элизабет и Харт вошли в широкую дверь, ожидая, что после пяти вечера здесь должно быть пусто. Действительно, десятки дверей из дымчатого стекла были заперты, изредка мелькали какие-то люди, лишь в правом углу на массивных деревянных скамьях сидели пятеро мужчин — без всякого сомнения, журналисты.

На дальней стене висел указатель с названиями учреждений, размещавшихся в этом здании. ФБР располагалось на втором этаже. Они поднялись по широкой мраморной лестнице. Элизабет поняла, что именно раздражало ее здесь с первых шагов. Как и в Вашингтоне, здесь все превышало на порядок человеческие размеры. Перила были такими широкими, что за них было неудобно держаться. Двери — как минимум десять футов высотой; скамьи создавали впечатление, что сидящие на них люди — маленькие дети. Были приложены невероятные усилия, чтобы никто не сомневался: это — аванпост столицы, и, возможно, еще не самый главный.

На втором этаже вопроса о том, куда идти, не возникало: всюду было темно, кроме одной двери в дальнем конце коридора.

Тернбал провел их через приемную, где днем, вероятно, сидел секретарь, и открыл дверь в другую комнату с длинным столом для совещаний. Трое мужчин в рубашках с короткими рукавами переговаривались через гору папок с бумагами. Харт, стоя за плечом Элизабет, представился:

— Здравствуйте, мы Уэринг и Харт.

Элизабет решила, что это прозвучало как название торговой компании, которая предлагает дорогую одежду для солидных джентльменов.

Мужчины встали и поздоровались. Тот, который был ближе к концу стола, представил всех.

— Это Билл Гринли и Джо Мистретта. Меня зовут Майк Лэнг. Присаживайтесь, мы введем вас в курс дела. Много времени это не займет, потому что мы и сами знаем пока не много. Думаю, Билл сделает это быстрее других.

Биллу Гринли было около тридцати пяти. Элизабет показалось, что он провел большую часть жизни, давая показания в суде. Он никак не проявил себя, пока шел процесс знакомства, а теперь заговорил так, будто его речь была заранее заготовлена и отрепетирована.

— Мы установили, что смерть наступила сегодня между шестью тридцатью и восемью утра. С покойным в это время никого не было. Помощник сенатора мистер Карлсон зашел позвать его на завтрак и обнаружил его мертвым. Медицинская экспертиза засвидетельствовала, что температура тела к десяти часам утра была 86 градусов.[5] Это означает, что с момента смерти прошло не более четырех часов. Сенатор Клэрмонт был полуодет. — Гринли помолчал и добавил как бы в скобках: — Похоже, он готовился к завтраку. В предварительном рапорте сделано заключение, что причиной смерти явилась остановка сердца. Никаких повреждений. Просто остановка.

Гринли отложил в сторону листок, в который он, впрочем, и не заглядывал, и взял следующий.

— Во втором рапорте указано, что в крови сенатора обнаружено неизвестное токсическое вещество, которое, вероятно, было введено через рот. — Гринли опять сделал паузу, словно хотел, чтобы эта информация получше усвоилась. — Токсичное вещество было квалифицировано как возможная причина смерти.

— Можно ли предположить, что были и другие причины? — спросил Харт.

— Нет, — ответил Гринли. — На теле не обнаружено ни ушибов, ни ссадин, ни порезов — никаких следов борьбы. Сердце и сосуды были вполне неплохими для его возраста, с точки зрения коронера.

— Вы уже получили данные лабораторного анализа веществ, обнаруженных в комнате?

— Над этим работают. Если вы имеете в виду, что он мог умереть от сверхдозы лекарства, то это исключено. Вот список. Из лекарственных препаратов там был только аспирин.

Лэнг протянул Элизабет листок из другой папки. Она начала его читать, держа так, чтобы и Харту было видно.

— «Роланд», в цилиндрической упаковке. Не распечатан. «Листерин» — зубной эликсир, четыре унции. «Полидент» — одна упаковка. «Аспирин», с наклейкой «Аскриптин», в пачке сто таблеток. Пустой стакан, вероятно, из-под алкогольного напитка. Стакан с жидкостью для вставной челюсти. Дезодорант.

Элизабет оторвала взгляд от бумаги.

— Кто ведет это расследование? Полиция Денвера?

— Да, — откликнулся Лэнг. — Они понимали, что мы этим обязательно заинтересуемся, и сразу позвонили. Но, по крайней мере на данный момент, дело в их ведении.

— И как вы с ними контактируете? — поинтересовался Харт.

— Успешно. Сейчас мы проводим лабораторные анализы, полиция взяла на себя все остальное. Мы договорились делиться всей информацией. Если обнаружится что-то за пределами Денвера, этим займемся мы.

— Что, если это окажется убийством? — спросила Элизабет.

— Вполне возможно, раз есть неизвестное токсичное вещество, — спокойно отреагировал Лэнг. — Я не в восторге, но от этого не спрячешься. Вот почему мы сегодня утром попросили подкрепление.

Элизабет и Харт переглянулись, а Лэнг продолжал:

— Если подтвердится эта версия, вся ответственность ляжет на нас. Преднамеренное убийство — преступление федерального уровня.

Элизабет сидела и чувствовала, как на нее опять накатывает волна усталости. Как далеко уже была Вентура — не только по расстоянию, но и по существу. А ведь совсем недавно именно случай в Вентуре казался обнадеживающим. Нет, не обнадеживающим, а таким необычным, что можно было надеяться раскопать что-то серьезное. Элизабет пообещала себе, что не забудет о нем.

Теперь это убийство! Придется разбираться с ним, прежде чем удастся вернуться к своему. Элизабет поразилась, что думает о нем таким образом, но ее это устроило. Тот убийца был ее собственным. Ее первым.

— Что мы можем сделать, пока не будут готовы лабораторные анализы? — Харт решил перейти к активным действиям.

— Как раз это мы и пытались решить перед вашим приходом сюда. Мы запросили у Вашингтона всю информацию о сенаторе — о его друзьях, врагах, привычках, даже о посвященных ему газетных статьях. Конечно, на подготовку этого требуется время. И, возможно, мы не узнаем ничего сверх того, что рассказал нам днем помощник Клэрмонта. Нам нужно собрать вместе все исходные данные и постараться определить порядок действий, если токсическое вещество окажется мышьяком или, допустим, цианистым калием. Вам же неплохо было бы отдохнуть немного с дороги. Нет смысла сидеть здесь всем вместе.