— Вы получили новости из Франкфурта? — спросил Джейк, словно проснувшись.

— Кучу. Нам нужно поговорить. Вы же не сказали мне, что здесь есть связь. — Он положил папки, которые принес с собой, на пианино, как будто собирался закатать рукава и сесть за работу.

— Это может подождать? — спросил Джейк, не желая включаться.

Берни удивленно уставился на него.

— Ладно, — сказал Джейк, уступая, — что они сказали?

Но Берни стоял, уставившись прямо на Лину, которая спускалась по лестнице. Волосы снова, как и положено, были заколоты назад. Платье покачивалось в такт шагам. Очередной выход. У двери она остановилась.

— Лина, — сказал Джейк. — Познакомься, пожалуйста. — Он повернулся к Берни. — Я нашел ее. Берни, это Лина Брандт.

Берни продолжал глазеть, затем неуклюже кивнул, смущенно, как и Лиз.

— Мы попали под дождь, — сказал, улыбаясь, Джейк.

Лина вежливо пробормотала «здравствуйте».

— Нам надо идти, — сказала она Джейку.

— Минутку. Берни помогает мне собирать материал для статьи. — Он повернулся. — Так что они сообщили?

— Это может подождать, — сказал Берни, не отводя взволнованного взгляда от Лины, будто неделями не видел женщин.

— Все в порядке. Какая связь? — Уже заинтересованно.

— Поговорим об этом позже, — сказал Берни, отводя взгляд.

— Позже меня здесь не будет. — И добавил, поняв причину его замешательства: — Все в порядке. Лина со мной. Давайте, выкладывайте. Успехи есть?

Берни неохотно кивнул.

— Кое-что, — сказал он, но смотрел теперь на Лину. — Мы нашли вашего мужа.

На минуту она замерла, а потом, схватившись за край пианино, тяжело опустилась на банкетку.

— Он не умер? — спросила она наконец.

— Нет.

— Я думала, его убили. — Ее голос звучал монотонно. — Где он?

— В Крансберге. По крайней мере, был.

— Это тюрьма? — спросила она так же безжизненно.

— Замок. Недалеко от Франкфурта. Не тюрьма, точно. Скорее гостевой дом. Для людей, с которыми мы хотим поговорить. Мусоросборник.

— Не поняла, — сказала она в замешательстве.

— Они так его называют. Есть еще один, недалеко от Парижа — Ашан. Сборные пункты, где тайно держат ученых. Вы же знаете, что он участвовал в ракетной программе?

Она покачала головой.

— Он никогда не говорил со мной о работе.

— Неужели?

Она взглянула на него.

— Никогда. Я ничего не знаю.

— Тогда вам будет интересно, — сказал Берни сурово. — Мне было. Он занимался расчетами. Траектории. Запас топлива. Всем — только не потерями в Лондоне.

— Вы обвиняете его в этом? В Берлине тоже были жертвы.

Джейк следил за ними, как на теннисном матче, и теперь посмотрел на нее, удивляясь силе ее ответа. Детский сад, заваленный бетонными плитами.

— Но не от летающих бомб, — сказал Берни. — Мы не имели удовольствия воспользоваться его опытом.

— Ну, теперь сможете, — сказала она неожиданно горько. — В тюрьме. — Она встала и подошла к окну. — Я могу с ним увидеться?

Берни кивнул:

— Если найдем его.

Джейк, услышав это, встрепенулся:

— Вы о чем?

Берни повернулся к нему.

— Он пропал. Уже две недели назад. Исчез. Там все на ушах стоят. Он был любимчиком фон Брауна,[59] — сказал он, кинув взгляд на Лину. — Не может обойтись без него. Я сделал обычный запрос, и пол-Франкфурта вцепилось мне в горло. Все считают, что он поехал повидаться с вами, — сказал он Лине. — По крайней мере, фон Браун. Говорит, он и раньше пытался это сделать. Еще там, в Гармише, где они тихо сидели и спокойно ждали конца. Рванул в Берлин, чтобы вывезти оттуда жену до прихода русских. Было такое?

— Он не вывез меня, — сказала Лина тихо.

— Но приезжал?

— Да. Он приехал за мной — и своим отцом. Но было слишком поздно. Русские… — Она оглянулась на Джейка. — Он не сумел пробраться сюда. Я думала, его убили. В те последние дни… пойти на такой риск было безумием.

— Для него, очевидно, риск был оправдан, — сказал Берни. — Во всяком случае, сейчас они думают именно так. И ищут фактически вас.

— Меня?

— На тот случай, если они правы. Им нужно его вернуть.

— Они и меня хотят арестовать?

— Нет. Скорее всего, идея в том, чтобы использовать вас как приманку. Он придет за вами. Для чего еще ему бежать? Все остальные, наоборот, стараются попасть туда. Крансберг — для особых гостей. Важным нацистам нужно обеспечить комфорт.

— Он не нацист, — безразлично сказала Лина.

— Ну, это как посмотреть. Не волнуйтесь, я его не трону. Технари из контрразведки превратили Крансберг в особую зону. Ученые — слишком ценный народ, чтобы считаться нацистами. Чем бы ни занимались. Ему надо было оставаться там, где он был, в уюте и безопасности. По вечерам играет в настольный теннис, как я слышал. Удивительно, да?

— Берни… — начал Джейк.

— Да, знаю, хватит об этом. С чиновниками бороться бесполезно. Каждый раз, когда мы находим одного, технари забирают у нас досье. Особый случай. Теперь, как я слышал, они хотят вывезти в Штаты всю эту ебаную команду. А те выторговывают себе зарплаты. Зарплаты. Неудивительно, что они хотели сдаться нам. — Он кивнул Лине. — Будем надеяться, что он скоро вас найдет — вам же не хочется пропустить пароход. — Он замолчал. — Или хочется, — сказал он, посмотрев на Джейка.

— Это дела не касается, — сказал Джейк.

— Извините. Не обращайте на меня внимания, — сказал Берни Лине. — Это все из-за работы. У нас тут нехватка кадров. — Он снова посмотрел на Джейка. — А вот технари — это особый коленкор. Там только кадры и есть. — Он повернулся к Лине. — Если он появится, позвоните им. Они будут рады вас слышать.

— А если нет? — спросил Джейк. — Вы сказали, две недели.

— Тогда начнем искать. Полагаю, вы хотите найти его.

Джейк озадаченно посмотрел на него:

— А в чем, собственно говоря, его обвиняют?

— Говоря строго — ни в чем. Только в том, что уехал из Крансберга. Как-то невежливо со стороны почетного гостя. Но остальные нервничают. Им нравится кучковаться вместе — это улучшает их позицию на переговорах. Я так полагаю. Технари, конечно, усилили охрану, поэтому загородного клуба там больше не ощущается. Так что им надо вернуть его обратно.

— Он просто ушел?

— Нет. А вот это будет интересно уже вам. У него был пропуск, все как положено.

— И почему меня это должно заинтересовать?

Берни подошел к пианино и открыл папку.

— Посмотрите на подпись, — сказал он, передавая Джейку машинописную копию листка.

— Лейтенант Патрик Талли, — прочитал Джейк вслух упавшим голосом. Он поднял глаза и увидел, что Берни наблюдает за ним.

— Мне было интересно, знаете ли вы, — сказал Берни. — Полагаю, нет. Не с таким выражением лица. Теперь интересно?

— В чем дело? — спросила Лина.

— Военный, которого убили на прошлой неделе, — ответил Джейк, не отрываясь от листка.

— И вы обвиняете в этом Эмиля? — встревожено спросила она Берни.

Тот пожал плечами:

— Я только знаю, что два человека пропали из Крансберга, и один из них мертв.

Джейк покачал головой:

— Вы пошли по ложному следу. Я знаю его.

— Значит, все должно быть по-дружески, — сказал Берни.

Джейк взглянул на него и не стал дальше развивать тему.

— Зачем было Талли его выпускать?

— А вот это вопрос, не так ли? Я лично подумал о ценном документе. Единственная загвоздка в том, что у гостей нет денег — по крайней мере, не положено иметь. Зачем деньги, если ты на полном обеспечении правительства США?

Джейк снова покачал головой:

— То были деньги не Эмиля, — сказал он, вспомнив о штрихе перед серийным номером, но Берни уже рассуждал дальше:

— Тогда чьи-то. Сделка точно была. Талли не был филантропом. — Он взял другую папку. — Вот, чтение на сон грядущий. Он стал проворачивать аферы, едва ступив на берег. Конечно, из этого вряд ли что поймешь — просто несколько переводов с одного места на другое. Обычное решение военной администрации — переложить его на чужие плечи.