Гол. Окружавшие его болельщики вскочили, вопя и хлопая друг друга по спинам. Кто-то сунул ему пиво. Уголком глаза он заметил, как Рон оставил кинокамеры, чтобы поприветствовать конгрессмена Бреймера. Затем представил его небольшой группе военных, вероятно — парням из штата Ютики. Те пожали ему руку и стали позировать с ним перед армейскими фотографами. На память для своих близких. Затем Рон подвел Бреймера к съемочной группе, поставил его на фоне игрового поля и проверил микрофон. Джейк встал и спустился к боковой линии. Бреймер уже начал говорить.

— На этом стадионе, где великий американец Джесси Оуэнс[48] развенчал нацистскую ложь о расовом превосходстве, сегодня мы являемся свидетелями еще одной победы. Великая коалиция союзников, выиграв войну, теперь выигрывает мир, плечом к плечу, полная решимости показать всему свету, что мы можем работать вместе. И играть в хороший футбол. — Здесь пауза, так как солдаты вокруг рассмеялись. — Перед нами здесь стоит нелегкая задача. Но, глядя на этих прекрасных парней, разве можно сомневаться в том, что мы не достигнем успеха? Мы поможем этой стране восстать из пепла. Мы протянем наши руки хорошим немцам, которые все эти страшные годы молились о демократии, и мы создадим мир, где больше не будет войн. За такой мир мы сейчас и воюем. Сегодня эти ребята играют, а завтра они вернутся к работе. Тяжелой работе. Строительству нашего будущего. Если б вы их видели здесь в Берлине, как я, вы бы тоже не сомневались, они этого добьются.

Импровизируя, без бумажек, отбарабанил, не задумываясь, все, что мог. Раздувая щеки при этом. Еще один кусочек родины. Джейк посмотрел на него. Интересно, каким он был раньше — вероятно, парнишкой, который на уроках всегда тянул руку, добровольно мыл тряпку и разносил бутылки с молоком: уже тогда ему было суждено лучшее будущее.

— А сейчас, как мне сказали, восемьдесят вторая дивизия ВДВ доставит нам еще один тайм удовольствия.

Рон дал сигнал помрежу, и камеры развернулись на вход между ярусами трибун. Оттуда, наяривая марш Сузы,[49] вышла шеренга белых касок. Солдаты весело приветствовали их. Камеры поворачивались, следя, как оркестр, сверкая медью труб, вышел на заросшее игровое поле и стал перестраиваться. Шум стоял оглушительный.

— А где девчонки из группы поддержки? — спросил Джейк Рона.

— Очень занятно, — сказал Рон и показал на места. — Им правится.

И действительно нравилось. Джейк взглянул на толпу, которая свистела и топала ногами, завоевывая мир для «Мувитон Ньюс».[50] Затем он увидел Брайана Стэнли, который несколькими ярусами выше, опершись на локти и закрыв глаза, загорал на солнышке. Единственная неподвижная фигура на трибунах. Оркестр заиграл другой марш. Джейк поднялся по лестнице.

— Наслаждаешься игрой?

Брайан на секунду открыл глаза, затем опять прикрыл.

— Наслаждался. Пока достопочтенный не подключился.

Джейк, наблюдая за оркестром внизу, сел рядом. Музыка гремела по всему стадиону.

— Боже, — сказал Брайан, — могли бы и потише, а?

— Не выспался?

Брайан что-то проворчал, затем медленно выпрямился и вытер лоб.

— Знаешь, меня беспокоит Уинстон. Он несет какую-то чушь насчет польских границ. С чего бы это?

— А почему бы нет? — сказал Джейк, оглянувшись на поле. Конференция, он почти забыл о ней, пока пил кофе с Гюнтером.

— Потому что они — решенный вопрос с той минуты, как дядя Джо их пересек. А он все не утихомирится. Это на него не похоже.

— Может, тянет время.

— Нет, он сбит с толку. Думаю, выборы. Жаль, что они пришлись как раз на конференцию. Полагаю, это расстраивает его игру. Но не для вашего достопочтенного. — Он кивнул в сторону Бреймера, аплодирующего оркестру, который, продолжая играть, покидал поле. — Отличная работа, не так ли? — Протягивая свою руку, сказал он, пародируя жест.

— Именно этим он обычно и занимается. Пока у него есть интерес.

Брайан улыбнулся.

— Ну тогда немцы остаются ни при чем. «Протянем руки». В самолете я вроде слышал, что они получили то, что заслуживают. Ага, утихомирились наконец. — Это в адрес поля, где вместо оркестра появился рефери и дунул в свисток, начиная третью четверть игры. Шум просто фоновый, никакого сравнения. Брайан снова опустился на локти. — А ты, кстати, где был? Я искал тебя на брифинге. Охотишься за сенсациями?

— Нет, собираю материал о черном рынке.

— Ты шутишь, — сказал Брайан, закрывая глаза. — Все это очень и очень старо.

— Как и польские границы.

Брайан вздохнул и стал греться на солнышке. Внизу, на поле, Бреймер отбился от журналистов и заспешил к военному, поджидающему его в сторонке — приятелю Лиз, который сейчас стоял один с бодрым и серьезным видом. Бреймер положил руку ему на плечо и отвел в сторону, чтобы переговорить с глазу на глаз. Джейк несколько минут наблюдал, как они, разговаривая, кивают головами. А он больше, чем просто водитель.

— Закадычные друзья, не так ли? — сказал Брайан, проследив за взглядом Джейка.

— Гм.

— С чего такой интерес?

— Он встречается с Лиз.

— Ну и что. Я и сам не прочь заглянуть на огонек.

Толпа внезапно опять заорала — еще один гол, — но две головы даже не повернулись.

— А что он все-таки делает с Бреймером?

Брайан равнодушно зевнул.

— Строит наше будущее. Занимается этим с тех пор, как приехал. Этот встречал его в аэропорту.

— Этот? — Джейк посмотрел на Брайана, который как ящерица грелся на солнце. — А от тебя ничего не скроешь.

— Ну, это моя работа, правда? Нужно только держать глаза открытыми, — сказал он, закрывая их снова.

Двое мужчин, закончив дела, уже разошлись. Бреймер подал знак солдату, что готов ехать. Шеффер заспешил со стадиона, даже не взглянув на игру.

— Эй, Брайан, — сказал Джейк, размышляя. — Ты же был в самолете. Помнишь парня, который боялся летать?

— В сапогах?

— Кто его встречал? Ты не заметил?

— Нет, — ответил Брайан. — А что?

— Ты с ним разговаривал в самолете? Ничего особенного не заметил?

Брайан открыл глаза:

— Насколько я знаю, если ты спрашиваешь, то неспроста.

— Его убили. В Потсдаме.

— Тот самый, которого выловили в озере?

Джейк кивнул.

— И?

— И мне бы хотелось знать, почему? Думаю, тут что-то интересное.

— Дорогой Джейк. Опять за старое. Тут бедная Польша на чаше весов…

— Так ты говорил с ним? Или нет?

— Ни слова. Да и вряд ли кто еще. Насколько я помню, в основном распинался достопочтенный. Это и есть твоя история о черном рынке?

— Он провернул сделку. Наварил прилично.

— Этот милый молодой человек? — спросил Брайан.

— Ну, не такой уж и милый. Пять, десять тысяч долларов.

— Серьезно? — спросил Брайан, на этот раз заинтересованно. — И на чем?

— Что ты имеешь в виду?

— У него же не было багажа? Чем он торговал?

— У него не было багажа? — переспросил Джейк, стараясь воспроизвести картину в Темпельхофе.

— Нет. Я не заметил. И счел это странным. А потом подумал, ну, он же из Берлина.

— Нет. Не из Берлина. Ничего больше не заметил?

— Боже, да я не обратил на это внимания, пока ты не сказал. Парень без багажа — ну и что?

Джейк не ответил. Как бы сказал Гюнтер, упущен очевидный факт? Сделка на пустом месте. Но десять тысяч долларов за пустоту не платят. Тогда за нечто маленькое, что умещается в кармане.

— Черт, — отозвался Брайан на очередной рев с поля. — К тому же кто-то из наших. Теперь придется об этом писать. — В британском секторе трибун кто-то из солдат поднял «Юнион Джек».

— Считаешь, его русские замочили?

— Ну, — медленно произнес Брайан. — Как-то не к месту именно сейчас, не так ли? — Он махнул рукой в сторону игры. — И именно тогда, когда мы начали так прекрасно ладить. Ты к этому клонишь? Бомбочка-вонючка для конференции?