– Вот этот парень, мистер Хекенхеймер, – произнес он. – Мы обнаружили дворецкого наверху связанным и с кляпом во рту и, посмотрите, Ситона усыпили! Ему чуть не удалось… – он почесал бровь.

Хекенхеймер, ругаясь, подошел к Алонзо и вырвал у него из рук футляр с ожерельем.

– Послушайте, мой умный друг, – прорычал он, – я думаю, что вас еще мало учили. Я сделаю так, что вас вылечат от ваших чертовых воровских привычек. Наденьте на него наручники, Смит.

Детектив достал из кармана наручники и подошел к Алонзо. В этот момент из-за портьеры появилась девушка. Хекенхеймер и детектив в изумлении сделали шаг назад.

– Ты – маленькая идиотка, – пробормотал Алонзо, – почему ты не сбежала, пока все было в порядке? – и, вздохнув, уселся в пустое кресло.

– Все в порядке, мистер Мактавиш, – спокойно произнесла она, – я боюсь, вы не совсем понимаете ситуацию. – Она обернулась к Хекенхеймеру. – Отец, этот джентльмен – не грабитель, – сказала она. – Он – мой друг.

Хекенхеймер взмахом руки отпустил охранника. Когда тот ушел он обернулся к дочери.

– Послушай, девочка, что все это значит?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Просто то, – спокойно сказала она, – что я не собираюсь выходить в понедельник замуж за сэра Джона Хаверсли, чтобы ты не говорил или делал. Я не люблю его и это все. Сегодня вечером я приняла решение уйти с человеком, которого сама выберу, а так как у меня нет никаких денег и я знаю, что ты мне их не дашь, я решила взять жемчужное ожерелье. В конце концов, оно мое.

Гримаса ярости промелькнула на лице Хекенхеймера.

– Послушай, моя девочка, – грубо оборвал он, – прекрати этот театр. Ты выйдешь замуж за Джона Хаверсли в понедельник, потому что я так решил, – он бросил ожерелье обратно на стол. – И можешь иметь в виду, что это окончательно. И без глупостей. А что касается вас, – он обернулся к Алонзо, – вы можете уйти отсюда и как можно скорее.

Алонзо обогнул стол. Подойдя к двери, он быстро закрыл ее и обернулся. В руке у него был пистолет.

– А теперь, мистер Хекенхеймер, – произнес он. – Давайте будем благоразумными. Ваша дочь изобрела небольшую историю в мое оправдание. Я ничего не знал о ее плане убежать. В действительности, я думал, что человек, который сейчас ждет на улице, охотится за этими вещами, – он указал на стол. – Сейчас я полагаю, что он тот, кого выбрала мисс Хекенхеймер. Но, если она хочет выйти за него замуж, я не вижу причин, почему бы ей этого и не сделать. И если она хочет забрать свое собственное ожерелье, то пусть берет его.

– Я за это напущу на вас полицию, – прорычал Хекенхеймер.

– Ну, вы этого не сделаете, – рассмеялся Алонзо. – Разве вы не представляете, что могут сказать газеты. Дочка миллионера убежала из дома, украв ожерелье с помощью Алонзо Мактавиша – международного мошенника! Вам не кажется, что это будет выглядеть довольно-таки хорошо на газетных страницах, мистер Хекенхеймер? Ну, так что будет? Уходит мисс Хекенхеймер с вашего согласия или без него? Только я могу сказать вам, что если она уйдет без него, то большая часть из этих подарков уйдет с ней. Вы лучше решайте побыстрее.

Полчаса спустя Алонзо стоял на ступеньках крыльца дома Хекенхеймеров. Девушка протянула ему руку.

– Я знала, что отец уступит, – произнесла она. – Я думаю, что ваша сила убеждения смогла сделать это.

– Вы очень великодушны, мисс Хекенхеймер, – засмеялся Алонзо.

Она посмотрела на него с улыбкой.

– Великодушным были вы, – сказала она. – Все, что вас волновало, так это – моя безопасность. Вы совсем не думали о себе. Если я когда-нибудь стану мошенницей, то хочу быть вашим партнером. – Она засмеялась и протянула ему руку.

Алонзо пожал ее.

– До свидания, мисс Хекенхеймер. И удачи вам!

Она протянула ему что-то. Это была половина ожерелья!

– Вы должны это взять, мистер Мактавиш. В память о самой счастливой ночи в моей жизни. Я не хочу, чтобы вы отказывались,

– и она опустила половину ожерелья в его руку. – Пополам, партнер, – улыбнулась она.

Внимание Алонзо привлекла не красота девушки, а цвет ее чулок. Он стоял, глядя ей вслед, пока она торопливо шла по Ред-Лайон-стрит. Более всего его заинтересовало то, что чулки были в прямом диссонансе со всей ее остальной одеждой. Платье на ней было аккуратное, хорошо сидело и только ужасные чулки выпадали из общей картины. Он пришел к заключению, что никогда за всю свою жизнь не видел такого отвратительного оттенка голубого цвета!

Он пожал плечами и, забыв об этом, переключил свои мысли на то дело, которое привело его на Ред-Лайон-стрит. Наконец, он нашел дом, который искал, и свернул на небольшую аллею, шедшую параллельно с основной улицей.

Он позвонил в дверь и на пороге появилась женщина с усталыми глазами и изможденной улыбкой на лице.

– Новости есть? – спросил Алонзо.

– Ни звука, мистер Мактавиш, – ответила женщина, нервно теребя пальцами фартук. – Ой, мистер Мактавиш, а вы не думаете, что его пришили, а? Прошло уже четыре дня, а вы знаете, какой Лон – дурак, когда куда-нибудь вляпается. Он сначала чего-нибудь сотворит, а потом думает!

Произнеся несколько утешительных фраз, Алонзо вышел из дома и направился в сторону Кингзвея. Он очень беспокоился о Лоне. Гораздо больше, чем он показал это жене Лона, которая в основном волновалась, чтобы тот чего-нибудь не натворил! Алонзо понимал, что Маринский не проявит жалости, и проклял тот день, когда у него родилась идея поручить Лону украсть шкатулку из слоновой кости. Маринский ждал три года, чтобы заполучить эту шкатулку, в которой содержался секрет к сундуку с кладом, спрятанному на Дипси Айленде, и было не похоже, что он проявит милосердие к помощнику его заклятого врага – Алонзо Мактавиша!

Были приняты все меры предосторожности и казалось, прояви Лон обычную осторожность, он сумеет уйти вместе со шкатулкой. В течение некоторого времени за Маринским наблюдали и было очевидно, что тот считал, что ни на него, ни на одного из членов его шайки не падало подозрения в краже из Вест-Норвудского музея маленькой шкатулки из слоновой кости, резные фигурки которой скрывали в себе секрет огромной ценности. Он и в самом деле стал таким беспечным, что, как узнал Алонзо, даже и не пытался ее прятать и открыто держал шкатулку на своем письменном столе.

С другой стороны Кларгес-стрит Алонзо видел, как Лон карабкался по стене дома Маринского и исчез в окне кабинета, где хранилась шкатулка из слоновой кости. Лон не появился вновь и уже четыре дня его никто не видел и о нем ничего не было слышно.

Мактавиш медленно шел по Кингзвею, мучаясь в догадках. Мимо него промелькнуло знакомое лицо и он обернулся. Узнав женщину в необыкновенных чулках, он усмехнулся. Сработала интуиция, что иногда бывает с женщинами и реже с мужчинами, и Алонзо развернулся и последовал за ней.

На Лейсестер-сквер женщина взяла такси. Алонзо сделал то же и продолжил преследование. Он совсем не удивился, когда такси остановилось у дома Маринского на Кларгес-стрит. Женщина расплатилась и вошла в дом.

Стоя на углу конного двора, расположенного напротив дома Маринского, Алонзо рассматривал кирпичную кладку фасада, остановив взгляд на окне, через которое Лон проник в дом. Вдруг что-то привлекло его внимание. Над окном прямо в центре выполненной в виде орнамента кладки располагался кирпич весьма своеобразного голубого цвета. Алонзо попытался вспомнить, где он видел этот цвет раньше. И вдруг вспомнил. Кирпич по цвету точно совпадал с цветом чулок женщины, которая только что вошла в дом!

Он чуть подумал и, пробормотав «нужно попробовать», бросился к пивной, расположенной в конце улицы, в которой был телефон-автомат. Через две минуты он разговаривал с домом на Ред-Лайон-стрит.

– Это вы, миссис Лон. Хорошо! Говорит Мактавиш. Скажите Блу, чтобы он немедленно взял такси и предложил водителю тройную плату, если тот через двенадцать минут домчит его сюда ко мне на Кларгес-стрит. До свидания!