— А что ты говорила про какой-то «народ Туата»?

— Ах, вот ты о чем… Скажи-ка, кто из твоих предков был ирландцем ?

— Мой дед оттуда, — ответил Мэтью.

— Тогда понятно. Видишь ли, мы живем в Запределье очень долго, будь ты самым обычным человеком, ты бы давно сошел с ума. Некоторых способностей для того, чтобы здесь выжить, я в тебе не вижу. Значит, остается одно — древняя кровь.

Упоминание о крови не добавило Мэтью спокойствия, скорее — наоборот. Что же такое здешние вампиры, если они не пьют кровь? И почему они враждовали с людьми?

— Они пьют кровь животных, — терпеливо разъяснила девушка. — А хозяин прав — ты действительно очень громко думаешь. Правда, и это пойдет на пользу — он не станет переспрашивать, когда ты будешь говорить о своем мире. А насчет вражды с людьми… Вы же тоже враждуете между собой — и что с того?

В коридоре послышались легкие шаги, и на пороге появилась горничная с подносом. Девушка была бы даже симпатичной, если бы впечатление не портили глаза, отблескивающие красным. Горничная поставила поднос перед гостями, но уходить не собиралась, с любопытством разглядывая гостей, в особенности — Мэтью.

Тот смутился. Потом все же нашел в себе силы произнести:

— Что вы так смотрите, людей не видели?

— Нет, — горничная сделала три шага назад, опасливо, но в то же время с любопытством посматривая на гостя. — Не видела, конечно. А это правда? — Она замолчала.

— Что правда? — удивленно сказал Мэтью.

— Ну, то что про вас говорят, — на сей раз смутилась горничная.

— И что говорят…

— Я не хочу вас обидеть, — запинаясь, произнесла девчонка, — но я слышала, будто вы. Ну, не вы сами, а люди вообще… В общем, считаете нас охотничьими трофеями, — горничная окончательно сконфузилась.

— Нет, милая, неправда, — рассмеялась спутница Мэтью, пока тот пытался подобрать слова. — Вот видишь, обратилась она к нему, — здесь свои легенды, людей — твоих соплеменников, между прочим, — здесь считают бессмысленно кровожадными тварями.

— Ступай, ступай, Вероника, дай нам поговорить. — За спиной горничной возник хозяин.

Веронику дважды упрашивать не пришлось. Видно, любопытство заставило ее обслужить гостей, но теперь страх все же взял верх.

Меж тем, девушка открыла один из принесенных горшочков с едой. Мэтью ничего не оставалось, как последовать ее примеру.

В горшочке оказалась самая обыкновенная гречневая каша. С мясом.

«Надеюсь, это — не человечина», — подумал Мэтью, и тут же вспомнил о том, что он «слишком громко думает». Но или хозяин не заметил этих подозрительных мыслей, или предпочел не заметить. Любопытства у этого худощавого человека… нет, все же не человека, — было больше, чем у горничной.

— Вижу, вы проголодались, — проговорил он. И это было правдой. Мэтью понял, что у него нет никакой возможности для того, чтобы отставить горшочек с подозрительным мясом. Голод и переживания последних дней взяли свое.

— Ну, а плата — это плата, — сказал хозяин. — Просто в последнее время мы видим многое, слишком многое. Двадцать пять лет назад опустело несколько городов — на севере и там, откуда вы пришли, на востоке. Никто не понял, отчего умирали жители. Можно было бы порасспросить заезжих контрабандистов, но они посещают нас редко, очень редко — еще реже, чем вы. И только потом мы узнали — между людьми Оборотного мира шла война.

— И сейчас идет война, — проговорил Мэтью.

— А эти странные машины днем?

— Это — военные машины. Я еще удивляюсь, почему они здесь не стреляют.

— Должно быть, это им ни к чему, — резонно проговорил хозяин. — Но скажи, почему вы, люди, не можете жить в мире? Мы и вы — разные расы, древнюю вражду и всяческие небылицы, которые слушает Вероника,

хоть как-то можно объяснить. Но зачем вам убивать друг друга?

И Мэтью ничего не оставалось делать, как рассказывать — о Гитлере, о нацистах, о том, как целые страны оказались раздавленными железным сапогом, о тех, кто должен был это движение остановить… и не смог остановить.

Хозяин слушал молча, не перебивая, затем стал набивать трубку табаком. Затянулся, с наслаждением выпустив кольцо дыма.

Мэтью, наконец, замолчал, вглядываясь в своего собеседника. Значит, вот как выглядит старинный враг рода людского? Но в нем нет сейчас ничего опасного! Даже ничего пугающего. Самый обыкновенный хозяин постоялого двора, пускай и старомодно одетый. Только-то и всего.

За окном послышался приближающийся лязг и грохот.

— Ну вот, опять началось, — ворчливо проговорил хозяин. — И так — каждый день. Не дают покоя, и ничего с ними не сделаешь.

— А кто водит эти машины… танки? — поинтересовался Мэтью.

— Никто, сами ездят, — проговорил хозяин, слегка приподняв брови. — А зачем им кто-то еще?

— Ничего не могу понять! — совершенно искренне сказал Мэтью. — Им же нужен водитель, бензин! А они — то появятся, то исчезнут!

— Успокойся и помни — это мир-отражение, он живет по другим законам, — ответила девушка. — Мой спутник рассказал вам то, что знал, уважаемый мэтр.

— Мэтр Дюран, — подсказал хозяин.

— …Да, мэтр Дюран. Но он много не знает и не видит. То, что он говорил, известно всем в Оборотном мире. Но есть и еще кое-что. Его враги связаны с теми, кто когда-то настроил вас против людей, а людей натравил на вас. В его мире это называется С.В.А., но о нем известно далеко не всем.

— Значит, они опять хотят вернуть в мир Древние Силы, — с сомнением покачал головой хозяин. — Приходилось мне слышать кое-что о Копье и Рунах. Если они окажутся в руках врага — плохо твое дело, приятель. Тогда вам — крышка. А потом — и нам. Они не остановятся.

— Мне пришлось быть в плену у них, — сказала девушка. — Они считали, что при мне можно говорить о чем угодно. И я точно знаю — до того, как война началась, они не владели Древними Силами. Что сейчас — я не знаю.

— Возможно, сейчас они нашли что-то одно. Тогда — еще не беда. Или они овладеют всеми Силами — или проиграют.

— Они не смогут не проиграть, — отчего-то совершенно убежденно сказал Мэтью. — Ведь против них — все нормальные люди.

И девушка, и вампир посмотрели на него с печальными улыбками.

— Мы говорим не совсем о твоих врагах, Мэтью. Ведь они тоже кое-кому подчинены, — проговорила его спутница.

— Ну, да, Гитлеру, — и снова Мэтью понял только одно — что ему вообще ничего не понятно.

— Но и сам Гитлер? Ты же знаешь, что этот человек — невзрачный калека. Как он может подчинить себе огромный народ, двигать армиями, почему ему так доверяют в его стране? Ты никогда не думал об этом? О том, что и он сам может быть кому-то подчинен?

— Но кому?

— Врагам, — не сговариваясь ответили его собеседники.

— Тем, с кем действительно идет вечная вражда. Тем, кто хочет повернуть время вспять в мире, который уважаемый мэтр зовет «Оборотным», который родной для тебя, — продолжала девушка. — А после этого они дотянутся и сюда, в Запределье. И тогда здесь будет настоящая пустыня.

— Но если есть враги, должен же кто-то с ними бороться? Или, может быть, здесь какая-то военная тайна?

— Может, и тайна, — вздохнула девушка. — А те, кто борется, наверняка есть. И у тебя, в Англии, и не только там. Мне доводилось слышать о них, но я ни разу с ними не встречалась. Их победа, если она придет, станет частью общей. Так что, не все потеряно, Мэтью.

Некоторое время они говорили о другом — кажется, и хозяину хотелось отвлечься от мрачных мыслей. Он расспрашивал Мэтью, был ли тот когда-нибудь в Париже — оказалось, что и в этом мире есть Париж. Впрочем, и не только — все поселения Запределья так или иначе связаны с городами обыкновенного мира.

Постепенно разговор свелся к тому, что происходило в мире Мэтью до войны, к машинам, заводам, кораблям.

— А у нас по морю не много-то поплаваешь, — заметил мэтр Дюран. — Схватит спрут — и всё! Маршруты нужно знать…

Неслышно подошла Вероника, некоторое время стояла молча, потом, когда хозяин сделал очередную затяжку, наступила очередь и для ее вопросов. Впрочем, девушку интересовала совсем не война. Куда важней для оказались моды. Правда, Мэтью здесь был не слишком большим специалистом, да и его спутница — тоже. Так что любопытство юной горничной было удовлетворено не вполне.