В комнату прокралась тишина, просочилась в роскошную драпировку мебели. Собравшись с мыслями, Мейси попыталась отогнать окружающее безмолвие, решив снова просмотреть записи по делу Уэйта. Лидию Фишер убили, прежде чем Мейси успела расспросить ее о Шарлотте. Может, убийство должно было помешать их встрече? А как же случай в Кулсдоне? Неужели газетная статья и вправду заставила Шарлотту сбежать? Быть может, оба убийства между собой никак не связаны и не имеют никакого отношения к ее делу? Мейси размышляла над этими и другими вопросами, пока наконец не решила отложить работу до утра. Ее телом овладело беспокойство — верный признак путаницы в мыслях, от которой нужно было избавиться ради крепкого сна и утренней бодрости.

Взяв с постели подушки и опустив их на пол, она слегка ослабила тесемки пеньюара — чтобы не сковывал движения — и села, скрестив ноги. Привести мысли в порядок и унять бешеное сердцебиение можно было лишь одним способом: вернув себе полный контроль над телом с помощью медитации. Мейси четыре раза глубоко вдохнула носом, положила ладони на колени, соединив большой и Указательный пальцы, и опустила веки. Когда ее свободно блуждавший взгляд остановился на едва различимом пятне на ковре, она постаралась изгнать из головы все мысли. Постепенно ее окутала царившая в комнате безмятежность, и некогда яростное биение пульса словно слилось с дыханием. Смутные мысли и тревога пытались проникнуть в ее разум, но Мейси не впускала их и сидела расслабленно, представляя, как те уплывают из поля ее внутреннего зрения, словно облака по вечернему небу. Она глубоко дышала и была спокойна.

Позже, открыв глаза, Мейси признала правду, которая открылась ей в безмолвии и мешала навещать отца, — тот сразу бы все заметил. Правда, которой Мейси так долго избегала, оказалась проста: ей было одиноко. Она еще немного посидела, не двигаясь и размышляя над тем, что Шарлотту Уэйт, быть может, тоже тяготило одиночество.

Солнце пробилось в проем между шторами и коснулось отяжелевших век. Мейси проснулась. Прячась от лучей, она повернула голову на подушке и, потянувшись, придвинула будильник.

— О Господи, четверть девятого!

Выпрыгнув из постели, она бросилась в ванную, открыла воду и рычагом включила недавно установленный душ. Из восьмидюймовой головки хлынула обжигающе горячая вода, а брызги из вертикальной трубы намочили не только голову, но и все ее тело.

— О, только не это! — воскликнула она, стоя под струями воды и протянув руку за мылом — Мейси вдруг поняла, что ее промокшие длинные локоны теперь не скоро высохнут. Отключив душ и бранясь вслух на «эту новомодную штуковину», она быстро вытерлась и, обернув голову пушистым белым полотенцем, накинула простой хлопковый халатик. Присев за туалетный столик, Мейси нанесла на лицо совсем немного холодного крема, втерев остатки в ладони. Слегка похлопав себя по щекам, удалила лишний крем краем полотенца и нанесла самую малость румян. Потом поспешила обратно в спальню и, отворив шкаф, выбрала простое синее платье с заниженной талией и укороченными рукавами. Раньше Мейси обычно выбирала платья и юбки ниже колен и теперь радовалась тому, что в моду снова входили наряды с укороченными краями. Темно-синий жакет, верно служивший ей не один год, вполне сойдет, так же как шляпка-клош и черные туфли. Причем сегодня утром шляпка придется очень кстати.

Мейси сняла с головы полотенце и бросила взгляд на часы: половина девятого. До станции «Виктория» было пятнадцать минут быстрым шагом, так что на сушку волос у нее оставалось всего четверть часа. Прихватив жакет, шляпку, перчатки и портфель, Мейси вынула шесть булавок из стеклянной вазы на туалетном столике и выбежала из комнаты. Она спустилась по лестнице через узкую замаскированную дверь, ведущую к черному ходу.

Когда Мейси вбежала на кухню, три беседовавшие служанки подпрыгнули, услышав ее возглас:

— О Боже! Не могли бы вы мне помочь поскорее высушить волосы?

Первой пришла на помощь Сандра, а за ней — Тереза.

— Тесс, возьми вещи мисс Доббс. Сюда, мисс. Конечно, досуха не получится, но приколоть их вы сможете. Скорее, Вэл, открой топку.

Мейси заметила, что на первом этаже прислуга обращалась к ней «мисс» вместо обычного и более официального «мэм», подобающего для общения в апартаментах. Она снова обмотала голову полотенцем и, следуя совету служанок, наклонилась к открытой топке — просушить волосы над жаром печи.

— Смотрите, мисс, близко не подходите. Вы же не хотите опалить такие прекрасные волосы?

— Опалить? Сандра, да у меня как будто вся голова обуглилась!

— Если что, мы всегда можем принести новый «Хокинс Суприм» нашей леди. Ну знаете, такая зеленая машина для сушки волос. Она только раз ею пользовалась. Сказала, что ощущение такое, будто голову в пылесос засовываешь.

Валери захихикала, размахивая утренней газетой и направляя жаркий воздух к голове Мейси. Не смогла сдержать смеха и Сандра, а за ней и Тереза. Мейси посмотрела на них сквозь вуаль еще непросохших черных локонов и тоже впервые за долгое время расхохоталась.

— Ой, хватит, хватит, не смешите меня! — воскликнула она, смахивая побежавшие из глаз слезы.

— Мисс, мисс, простите. Ну просто вдруг стало так смешно. То есть нам всем приходилось так делать, но мы никогда не думали, что вы примчитесь сюда вся взъерошенная.

Мейси выпрямилась и стала расчесывать волосы, пытаясь уложить их в приемлемый пучок.

— Я всего лишь человек! Знаете, миссис Кроуфорд задала бы мне, если бы заметила, как я расчесываюсь на кухне. Чистая правда!

Валери закрыла топку, а Сандра принялась вытирать тряпкой длинный кухонный стол.

— Знаете, мисс, приятно видеть, как вы смеетесь, честно! Смех для здоровья полезен. От смеха и на душе легче.

Мейси улыбнулась.

— Спасибо за помощь и за компанию. — Она взглянула на серебряные часики, приколотые к платью: — Мне пора бежать, не то опоздаю на встречу.

Сандра отложила тряпку.

— Я провожу вас, мисс.

Мейси готова была сказать, что в этом нет необходимости, но тут ей пришло в голову, что Сандра, возможно, хочет поговорить с ней наедине. В свои двадцать шесть лет эта девушка была старше всех и прослужила в этом доме дольше остальных. На каменном крыльце особняка Мейси молча повернулась к Сандре и улыбнулась, побуждая ее заговорить.

— Мисс, надеюсь, это не покажется вам неуместным. — Сандра стояла, заложив руки за спину и уставившись на свои начищенные черные туфли, словно раздумывая, как бы получше выразиться. Она медлила, и Мейси все также молча наклонилась к ней.

— Мисс, вы усердно трудитесь, все это видят. Допоздна засиживаетесь. В общем, я хотела сказать, что мы всегда рады вас видеть, и, если хотите, приходите к нам поболтать в любое время. Понимаете… — она принялась теребить тесемку передника, — мы знаем, что вам нельзя к нам, когда все в доме. Ведь так не делается, верно? Но когда никого нет, мы хотим, чтобы вам не было одиноко.

По взгляду Сандры Мейси поняла, что девушка сказала все, что хотела, но та вдруг добавила:

— Вам, конечно, скучно с нами, мисс.

— Вовсе нет, Сандра, — ответила Мейси, улыбнувшись. — Вы сама доброта. В той кухне я провела, наверно, лучшие часы в жизни. И я подумаю над твоим предложением. — Она взглянула на часы: — Боже, мне пора бежать! Но, Сандра…

— Да, мисс?

— Спасибо. Спасибо за понимание.

— Не за что, мисс. — Сандра сделала короткий реверанс, кивнула и помахала Мейси на прощание.

Когда полицейская машина остановилась, инспектор Стрэттон тут же вышел и открыл перед Мейси заднюю дверцу. Он сел рядом и, не утруждая себя приветствиями, сразу заговорил о «деле Фишер».

— Перейду к делу, мисс Доббс: что ваш помощник делал в доме Лидии Фишер в день ее смерти?

— Инспектор, вы пока что даже не удосужились сообщить мне, оказался ли мой ассистент в доме миссис Фишер непосредственно в день ее гибели, поскольку труп обнаружили только вчера в одиннадцать утра.