Величественные здания Кембриджа, замечательные сады Гертон-колледжа, большой лекционный зал, письменный стол, долгие часы вопросов и ответов, край ручки, врезающийся в указательный палец правой руки, когда Мейси быстро заполняла страницу за страницей изящным, отчетливым почерком, — все это было незабываемо. Внезапно в горле у нее пересохло, от недостатка воздуха ее охватила слабость. Когда Мейси выходила из зала, потолок, казалось, опускался на нее. Голова у девушки кружилась, и она прислонилась к ждавшему ее Морису. Он успокоил Мейси и велел глубоко дышать, пока они медленно шли к деревенской чайной.

Пока им наливали горячий чай и ставили свежие булочки, Морис позволил Мейси отдыхать, потом стал расспрашивать о вопросах в экзаменационных заданиях и ее ответах. Он кивал, когда она описывала свои ответы, время от времени отхлебывая чай или смахивая крошку с уголка губ.

— Полагаю, Мейси, ты отвечала очень хорошо.

— Не знаю, доктор Бланш, сэр. Но я старалась изо всех сил.

— Конечно. Конечно.

— Доктор Бланш, вы учились в Оксфорде, так ведь?

— Да, Мейси. И тогда был немного младше тебя. Разумеется, поскольку я мужчина, мне могли присудить ученую степень. Однако надеюсь, вскоре настанет время, когда женщины тоже будут получать степени за научные работы.

Мейси отбросила с плеча длинную черную косу и ощутила ее тяжесть, когда откинулась на спинку стула, приготовившись слушать Мориса.

— И кроме того, я имел счастье учиться в парижской Сорбонне и в Эдинбурге.

— В Шотландии.

— Рад, Мейси, что географию ты усвоила. — Морис посмотрел на нее поверх очков и улыбнулся. — Да, на отделении судебной медицины.

— Чем вы занимались там, доктор Бланш?

— Учился читать историю, которую может поведать мертвое тело. Особенно если смерть вызвана не естественными причинами.

— О… — произнесла Мейси, утратив на время дар речи, отодвинула рассыпчатую булочку и сделала большой глоток успокаивающего чая. К ней медленно возвращались силы после тяжелого испытания в течение нескольких часов, которое она вынесла с другими поступающими. — Доктор Бланш, можно задать вопрос?

— Конечно.

— Почему вы захотели изучать мертвых?

— А! Хороший вопрос, Мейси. Достаточно сказать, что иногда человека находит его призвание. В Оксфорд я поступил, чтобы изучать экономику и политику; потом поступил в Сорбонну, чтобы изучать философию — как видишь, здесь у нас общие интересы, — но когда путешествовал и видел много страданий, меня нашла медицина.

— А судебная медицина? Мертвые тела?

Морис взглянул на часы.

— Это история для другого раза. А сейчас пошли обратно в колледж, где, вне всякого сомнения, ты будешь учиться в этом же году. Сады действительно очень красивые.

Комптоны собрали круг значительных и влиятельных гостей не только ради прелестей июльских выходных в сельской местности, но и для оживленной дискуссии и предположений по поводу разлада, терзавшего Европу с июня, когда в Сербии был убит австрийский эрцгерцог. Предсказывали, что конфликт, начавшийся в 1912 году на Балканах, перерастет в общую войну, и когда армии кайзера, как сообщалось, передвинулись на позиции вдоль бельгийской границы, страх перед войной усилился. Ужас расползался по Европе, проникая из правительственных коридоров в дома обычных людей.

Картер перед наступлением гостей пребывал в воинственном настроении, а миссис Кроуфорд удерживала свою территорию на кухне, выпаливая распоряжения любой служанке или лакею, оказавшимся в пределах досягаемости ее словесного огня. Леди Роуэн клялась, что слышит, как голос кухарки грохочет сквозь все деревянные балки в средневековом помещичьем доме, хотя в такое время даже она отказывалась вмешиваться.

— Роуэн, у нас самая лучшая кухарка в Лондоне и в Кенте, но, пожалуй, и самая громогласная.

— Не беспокойся, Джулиан, ты же знаешь, что она замолчит, когда все будет на своих местах и начнут прибывать гости.

— Конечно, конечно. А пока что я думаю: не сообщить ли о ней заранее в военное министерство? Она может посрамить закаленного генерала — видела ты, как она руководит своим войском? Нужно бы отправить всех молодых субалтернов на месяц в батальон кухарки Кроуфорд. Мы смогли бы победить немцев, стреляя мясными пирогами через Францию по кайзеровскому дворцу!

— Джулиан, не говори глупости и не будь так уверен, что Британия вступит в войну, — сказала леди Роуэн. — Кстати, насколько я понимаю, наша мисс Доббс получила сегодня утром письмо из Гертона.

— Правда? Что ж, дорогая моя, как раз вовремя. Думаю, я больше не смог бы смотреть на эти пальцы с обкусанными ногтями, держащие чайный поднос.

— Джулиан, у нее была трудная жизнь. — Леди Роуэн выглянула в окно на земли, окружающие поместье. — Мы не можем представить, как ей было тяжело. Такая умная девочка.

— И на каждую Мейси Доббс есть, наверное, десяток таких, кого ты не можешь спасти. Имей в виду, Роуэн, мы могли бы не оказывать ей никакой поддержки. Жизнь в Кембридже для людей ее класса может быть очень нелегкой.

— Да, Джулиан, знаю. Но времена меняются. Я довольна, что мы смогли как-то помочь ей.

Она отвернулась от окна и взглянула на мужа.

— Так может, спустимся, узнаем, какую весть принесло письмо из Гертона? Не знаю, заметил ли ты, но в доме стало очень тихо.

Лорд и леди Комптон спустились в большую гостиную, и оттуда лорд Джулиан вызвал звонком Картера. Безупречно одетый и неизменно пунктуальный дворецкий явился через минуту.

— Ваши светлости.

— Картер, какие новости получила мисс Доббс из Кембриджа?

— Очень, очень хорошие, милорд. Мисс Доббс приняли. Мы все очень гордимся ею.

— О, превосходно, превосходно! — Леди Роуэн захлопала в ладоши. — Джулиан, нужно сообщить Морису. Картер, немедленно пришлите мисс Доббс к нам.

Мейси не терпелось поделиться с отцом новостью, пока она ехала поездом до вокзала Чаринг-Кросс, а оттуда к маленькому, почерневшему от копоти одноквартирному дому, некогда бывшему ее родным.

— Ну как вам это нравится? Наша маленькая Мейси выросла и уезжает в университет. Твоя мама была бы рада, разрази меня гром!

Фрэнки Доббс взял дочь за плечи и посмотрел ей в лицо; слезы гордости и беспокойства жгли ему глаза.

— Дочка, думаешь, ты готова к этому?

Фрэнки придвинул стул и жестом пригласил Мейси сесть рядом с ним возле угольной печи в маленькой кухне.

— Это большой шаг…

— Папа, у меня все будет хорошо. Я поступила, и у меня есть возможность получить стипендию. Вот это моя цель. Лорд и леди Комптон будут моими спонсорами, по крайней мере в течение первого года, и я сама кое-что откладывала. Леди Роуэн собирается отдать мне дневную одежду, которая ей не нужна, а миссис Кроуфорд обещала помочь мне перешить ее на меня, хотя на то, что нужно носить, существуют строгие правила. Как я поняла, что-то вроде формы служанки, только без фартука.

Мейси потерла руки отца, казавшиеся странно холодными.

— Папа, говорю тебе, у меня будет все хорошо. А на Рождество, Пасху и лето я могу возвращаться в этот дом, чтобы заработать еще денег.

Фрэнки Доббс едва мог смотреть дочери в глаза, прекрасно понимая, что Мейси будет почти невозможно вернуться на работу к Комптонам после увольнения. Он знал порядки в таких домах. Когда общественное положение Мейси повысится, она уже не сможет вернуться. Пока что ей везло, но после того как она уволилась, ее так легко не примут. Дистанция между ней и другими слугами превратится в пропасть. И больше всего беспокоило Фрэнки, что Мейси не сможет соответствовать ни одному общественному положению, что она всегда будет ни то ни се.

— И когда ты уезжаешь?

— Занятия начинаются осенью. Это называется «Михайлов триместр», по лиловым маргариткам, которые цветут в сентябре, тем, которые любила мама. Я должна буду получить специальное разрешение, потому что восемнадцати мне еще не исполнилось.