Разумеется, как удачливый разбойник-авантюрист с большой дороги, Тамерлан в начале своего жизненного пути умело воспользовался плодами своего величайшего предшественника, своего пожизненного кумира. Однако, если оценивать Тамерлана в зрелом возрасте уже как полководца, правителя, политика, администратора и лидера народа и семьи, то равных ему мало. Быть может, таких, кто превосходил бы его, не существует вообще. Он из когорты Македонских, Дариев, Цезарей, Чингисханов и Бонапартов. Этот прирожденный кочевник из мальчишки-пастуха вырос до одной из величайших фигур прошлого, благодаря которому круто изменилась история не одного народа, а, может, целого континента…

Чингисхан, о славе которого Тимур еще с детства мечтал, до этого даже не додумался. И как был кочевником-степняком, так им и остался, и город свой не возвел, и мавзолей после себя не оставил, лишь память, для кого – зверства, для кого – идола. А вот Тимур, вроде потомок Чингисхана, уже по-новому смотрел на мир, да это не в военном деле, где он по жестокости ничуть не уступал чингисидам. Дело в ином: он не только думал о будущем, он его неустанно возводил. И захватывая любой город, любую страну, он заранее выяснял, кто там умелый ремесленник, ученый, врач, поэт, музыкант, строитель, архитектор и кого оставлял при себе, а кого лаской, посулом или угрозой отправлял в свою столицу Самарканд. Так он построил один из прекраснейших городов мира, разрушая такие же города.

Для Тимура – кочевника-завоевателя, как и для его воинства, снести голову, поджечь и сровнять с землей город, изнасиловать женщину и по прихоти, может, ребенка – удаль, и зачастую дело обыденное. Ведь главная цель – грабеж. Но, вместе с тем, к своей семье, особенно к сестрам, детям и внукам Тимур относился с сердечной любовью, с непонятной для этого тирана трепетностью и вниманием.

В молодости этого не было. Молодой Тимур любил преодолевать трудности и препятствия даже зимой, обескураживая противников, стремительно пересекая бескрайние пустыни и высокогорные перевалы. А с возрастом, когда в руках оказалась огромная власть, империя, несметные богатства и судьбы целых народов, он стал внимательней к своему личному здоровью и своей личной безопасности, к возвышению и увековечению своей персоны.

Чингисхан до этого не додумался. А Тимур – тоже житель бескрайних степей, пустынь и полупустынь – очень хорошо знал, что вода – это все, источник жизни, и ввел в структуру своего административного управления специальную должность – визирь воды.

Такое название малопонятно, даже смешно, а в те времена визирь воды – один из главных в свите Тимура. По сути, визирь воды отвечает не только за воду, а за здоровье и настроение джехангира4. А для этого по пути предполагаемого военного похода, а точнее, во все стороны света, направляется огромная армия разведчиков, как военных, так и дипломатов, а также под видом купцов и странствующих факиров5, дервишей6 и монахов.

Информация от разведки поступала самая разнообразная, но визирь воды выбирал ту, что необходима ему. Для властелина мира во время похода надо выбрать самое изумительное место стоянки. И если Тимур пожелает жить вне города (а кочевники в основном только так и хотят жить – на природе, в роскошной юрте), то заранее подыскивают место, и не одно, а и запасное, – недалече, чтобы вид был сказочный, источник воды – целебный, поселений – нет (если есть, сносят), климат – благоприятный; и не было бы в обозримом прошлом эпидемий и всяких гадов: змей, крыс, комаров.

За свою жизнь, всю в военных походах, Тимур обошел и повидал немало земель – от Урала, Сибири, Поволжья до Индии, Персии и Месопотамии. И нигде он не задерживался: сражался, убивал, грабил и обратно в Среднюю Азию, в родной Самарканд. Но когда он дошел до Кавказа, то изумился красоте, щедрости и благодатности этого края.

– Да, действительно, это божественный уголок Земли! – восхищался Повелитель.

– По преданию, здесь находился райский сад Эдем, и здесь, в этих араратских горах, некогда жили Адам и Ева, – на ходу объясняли Тимуру известные богословы историю сотворения мира.

– Именно здесь и будет располагаться мой стан, – отдал Тимур распоряжение визирю воды.

Кавказ так понравился завоевателю, что он подолгу бывал здесь. И все было бы хорошо, но одно не давало ему покоя – люди Кавказа очень стройны, грациозны, отважны в бою, да уж слишком горды, и даже строптивы, непокорны и своенравны.

– На Кавказе проживают многие народы, – прежде чем пойти туда с войной, Тимур выслушивает подробные доклады о положении предполагаемого противника. – Каждый народ говорит на своем языке, у каждого народа свой князь. Постоянны междоусобицы. Но когда появляется внешний враг, кавказские народы объединяются, помогают друг другу.

– Так, это интересно, … а мы пойдем вот так, – двинул вперед фигуру и перешел на другую сторону шахматной доски. В эту игру он играл постоянно, ею буквально болел.

Они стояли на живописном холме, который с трех сторон омывали говорливые воды Куры. Осень была в самом разгаре, все пестрело, горело, увядало. В небольшом подлеске, прижатом скалой к самому плесу, щебетали встревоженные щеглы. Оттуда же веяло густым томительным ароматом отцветшей тины, слышались всплеск рыб и жалобный лай засыпающей лягушки.

– А мы ответим вот так, вот так тебе, вот так, – и он одной фигурой грубо сбил другую так, что она упала не только с перла шахматной доски, но, сделав на золотой, отполированной поверхности стола резкий полукруг, плюхнулась наземь, подминая своей тяжестью душистую траву, словно это не кусочек бивня, а, в действительности, слон. – Продолжайте, продолжайте, – отдал Повелитель распоряжение, а сам, будто вокруг никого нет, и он никого не слушает, вновь склонился над доской.

– При внешней угрозе народы Кавказа объединяются и…

– Это я уже слышал, – грубо перебил Тимур, – и вы уже должны знать, как надо действовать в таких ситуациях, – он оглядел свою свиту, остановил взгляд на сыновьях.

– На кол всех посадить, – резко бросил сын Мираншах. Только он смел и ему позволялось так грубо говорить при Великом эмире.

Лицо Тимура исказилось в недовольной гримасе, и он перевел взгляд на рослого молодца, свою надежду и любовь – внука Мухаммед-Султана, сына уже покойного первенца Джехангира.

– Вначале надо всех ублажить подарками, – как на уроке, потупив взгляд, неуверенно произнес внук.

– Правильно, умница! – посветлев лицом, хлопнул в ладоши дед. – А еще что?

– Наладить контакт с духовенством и со знатными местными богатеями, – увереннее стал голос внука.

– Молодец! – Тимур похлопал по плечу своего любимца и, ткнув пальцем в свой рубиновый шлем. – Башка дана человеку, чтобы думать, а если она не способна думать, то ты, Мираншах, прав – сядет на кол.

Тимур вновь вернулся к шахматам, поглаживая бородку, задумался и вновь глянул на свое потомство:

– Кстати, я ведь получил сегодня письмо от своего духовного наставника Саида Бараки7, дай Аллах ему здоровья и долголетия. Читай, – щелкнул он пальцами в сторону визиря воды.

Визирь воды, друг Тимура с самого детства, стоял, как изваяние, в угодливой позе. В той же позе он, засуетившись, ненадолго отошел, тут же вернулся и, слегка кашлянув, поправляя голос:

– В управлении своим государством ты, Абул-Мансур-Тимур, должен использовать четыре основных принципа: обдуманный расчет, разумную решительность, выдержанную стойкость и постоянную осмотрительность. Государь, не имеющий ни четкого замысла, ни рассудительности, похож на безумца, все слова и действия которого суть только заблуждение и беспорядочность, они порождают лишь стыд и угрызения совести… Знай, что искусство управлять состоит, частью, из терпеливости и твердости, частью, из притворной небрежности, что оно в умении казаться не знающим того, что знаешь…