Итак, в свидетельстве ландграфа Гессенского о родителях Сен-Жермена явная путаница. Титул принца Зибенбюргена, то есть князя Трансильвании (выборного, а не наследственного князя!) носили оба Ференца Ракоци, отец и сын, которым Илона Зрини, ставшая во втором браке Тёкёли по мужу, приходилась соответственно женой и матерью. Граф Имре Тёкёли был официально избран князем Трансильвании в 1690 году. Единственным истолкованием слов ландграфа может быть такое: Сен-Жермен происходил из семьи того князя Трансильвании, вдова которого в другом браке стала Тёкёли. Тогда может иметься в виду сын Илоны от первого брака, отчимом которого стал Тёкёли — это сам Ференц II Ракоци. Если же выражение «плод брачного союза» отнести не к прямому потомку (сыну), а к следующему поколению (внуку), то следует рассмотреть детей Ференца II Ракоци. И, что для нас немаловажно, это осторожное выражение может подразумевать и не родившихся в законном браке детей. Во всяком случае, данное Сен-Жерменом маркграфу Ансбаха и Байрейта объяснение «прямой потомок принца-изгнанника, некогда управлявшего Зибенбюргеном времен императора Леопольда» вполне допускает такое толкование. Но вначале о законных сыновьях — прямых потомках Ференца II Ракоци.

Брак Ференца II Ракоци и Шарлотты-Амалии Гессен-Райнфельсской был заключен в Кёльне 25 (или 26) сентября 1694 года, у них было пятеро детей, из которых двое, девочка и мальчик, умерли (шестой ребенок, дочь Шарлотта (16.11.1706–11.1706), официально тоже считающаяся родившейся в этом браке, не была биологической дочерью Ракоци). Старший из сыновей, родившийся 28 мая 1696 года первенец Леопольд Людовик Георг умер во младенчестве в начале 1700 г. (согласно источникам, в сентябре 1699 года) в Лёче (ныне город Левоча в Словакии), в Северной Венгрии, о чем свидетельствуют воспоминания князя Ференца II Ракоци:[506]

Есть предположения, что этот сын не умер, смерть его была инсценирована, а надежные люди тайно увезли его из империи и укрыли в безопасном месте. Спустя много лет, когда отзвуки ракоцианского восстания затихли, а его отец-изгнанник умер на чужбине, он, имея весьма веские причины скрывать свое имя и происхождение, объявился в Европе под именем графа Сен-Жермена. Но прежде необходимо убедиться, что ни Иосиф (17.07.1700–10.11.1738), ни Георг (08.08.1701–22.06.1756) не годятся на роль графа Сен-Жермена.

После того как отец мальчиков в 1701 году по обвинению в государственной измене был заключен в тюрьму, а после побега скрывался в Польше, Вена взяла их воспитание на себя. Шарлотту-Амалию заключили в монастырь и отобрали у нее сыновей. Их лишили родового имени, воспитывали в сугубо немецкой среде (тем более что их мать была по рождению немецкой принцессой) и старались привить беспрекословную верность императору и вытравить из их сознания малейшие ростки венгерского происхождения. Уже после достижения ими совершеннолетия, указом от 3 июля 1723 года император австрийский и Священной Римской империи Карл III пожаловал им титулы и владения на землях отошедшего к австрийской короне Неаполитанского королевства. Старший сын Йозеф получил титул маркиза ди Сан-Карло и поместья Романуччо (Romanuccio) и Мусчано (Musciano) в Абруцце. Младшему Георгу был пожалован титул маркиза делла Санта Элизабетта и были дарованы графства Дель Контрасто (Del Соntrasto) и Валле де Джунки (Valle de Giunchi) на Сицилии, а также пенсион в 2500 скуди в год при условии проживания в пожалованных владениях. Под предлогом посещения своих сицилийских поместий Йозеф и Георг получили разрешение покинуть Вену, чем не преминули воспользоваться, отправившись в Италию в сопровождении герцога Лихтенштейна, но вскоре вернулись обратно к императорскому двору. Как писал один безвестный автор в редкой немецкой книге, посвященной истории жизни другого сына Ференца II Ракоци, старшего Йозефа, «от дурного дерева не соберешь доброго плода: заменив княжичу имя, из его груди не вырвали сердца Ракоци»[507]. Это же наверняка можно сказать и о Георге. 27 ноября 1725 года Георг поступил в Падуанский университет на факультет права. Весной следующего года из Падуи он отправился на масленичный карнавал в Венецию. А оттуда при помощи французского посла бежал в Париж, чтобы кружным путем через Францию добраться в Турцию к отцу-изгнаннику. 16 апреля 1727 года в секретной реляции к венскому двору посол Австрии в Константинополе Дирлинг доносил, что «орленок» уже на пути в Родосто. Георг прибыл к отцу 15 июня 1727 года. Венгерская колония встретила его с восторгом, чая обрести в нем продолжателя славного дела отца. Но их ждало жестокое разочарование, которое Келемен Микеш выразил в своих «Письмах из Турции» так: «У нашего герцога не было никакого воспитания, те, кто его воспитывал, вовсю постарались, чтобы он ничему не выучился, и это им вполне удалось довести до конца, я удивляюсь, что он вообще умеет писать, хоть и плохо. Самый плачевный недостаток, что я в нем нахожу, это то, что он не знает венгерского. Но это не его грех. Его воспитали немцы, которые даже «Отче наш» не позволили ему выучить по-венгерски».[508] Скорее всего этот уничижительный и открыто враждебный отзыв вызван тем, что Георг не исполнил тех надежд, что на него возлагались. Отец принял его с любовью, подолгу беседовал с ним, вынашивал планы на будущее. В планах была и женитьба князя, вдовца с 1722 года после смерти Шарлотты-Амалии, на его возлюбленной с 1701 года — польке Эльжбете Гелене Сенявской, урожденной Любомирской, овдовевшей после смерти мужа, гетмана Адама Николая Сенявского, в 1726 году, этот брак Ракоци надеялся устроить с помощью сына. Но этим планам не суждено было сбыться: Порта не дала согласия на поездку в Польшу, возможно, чтобы не ссориться с Австрией, с которой тогда был мир. Георг провел с отцом, которого раньше никогда не видел, почти полгода, а затем уехал обратно в Европу и с лета 1728 года поселился под Парижем под именем графа Терислава. Французский король выплачивал сыну скрывавшегося в Турции изгнанника очень скромную ренту в 6000 ливров, которую «граф Терислав или Келислак» (так искажено это имя в донесении французской полиции) впервые получил 30 ноября 1729 года. Знаменитый венгерский писатель, автор исторических романов Мор Иокаи, в своем очерке о сыновьях Ракоци утверждает (вслед за венгерским историком, антикваром и библиофилом Кальманом Тали, который посвятил всю свою жизнь изучению всего, что имело отношение к Ракоци), что в 1732 году Георг под именем «граф Келислау» обменялся клятвами в любви и верности и сочетался брачными узами с маркизой де Бетюн, дочерью бывшего посла, однако эти сведения французскими архивными исследованиями не подверждены. Зато есть точное подтверждение тому, что 27 октября 1732 года Ференц Ракоци написал завещание, в котором пожаловал Георгу титул герцога Маковицкого и оставил ему в наследство свои владения в польском Ярославе, пожизненную ренту 6000 ливров и все прочее, что задолжал ему самому французский король, когда «Его Христианнейшее Величество» как союзник обещался оказать помощь Ракоци во времена его борьбы с Габсбургами.

В сентябре 1735 года старший сын Ракоци Йозеф из Вены, где он жил вплоть до 1734 года и откуда отправился в Рим, затем в Неаполь и оттуда в Мадрид, приехал в Париж с намерением оспорить завещание своего отца, в котором упоминался только младший сын. В 1734 году отец дал Йозефу титул герцога Мункачского, но ничего больше не оставил. Георг предложил разделить свое наследство со старшим братом, отдав ему все владения отца в Турции, и 2 июня 1736 года договор между ними был составлен в присутствии нотариуса мэтра Франсуа де ла Балль, в доме 2 по улице де Турнон, в Париже (где тогда проживал Георг и где в продолжение шести месяцев жил вместе с ним его брат Йозеф).[509] В течение этого времени у Йозефа была связь с девицей Мари де ла Контакьер (впоследствии ставшей в браке баронессой де Перраве), от которой 11 декабря 1736 года у него родилась дочь, Мария Луиза.[510] Но отец никогда ее не увидел. Перед самым ее рождением Йозеф уехал в Турцию. Дело в том, что в Мадриде Йозеф познакомился с неким Бонневалем, французом по рождению и бывшим подполковником австрийской армии, который принял ислам, жил в Константинополе и служил Порте, получив от султана титул Ахмед-паша. Узнав, кем был Йозеф, Бонневаль задумал использовать его в интересах Турции и убедил в этом великого везиря. Султан Махмуд I вынашивал планы взять реванш у победительницы Австрии, которая после войны 1716–1718 гг. по Пожаревацкому (Пассаровицкому) миру (1718) отдала Османской империи Морею, но отобрала у нее Белград со значительной частью Сербии, Банат и часть Валахии. Сын героя антигабсбургской войны Ференца II Ракоци как нельзя лучше подходил для осуществления задумки: ударить Австрии в спину, захватить Балканы и Трансильванию. Эта идея, видимо, вскружила голову и Йозефу, и он из Парижа отправился в Константинополь, а затем в Родосто, куда прибыл 3 декабря 1736 года. Здесь эмигранты из Венгрии приветствовали его как наследника покойного Ракоци, и в этом же качестве он был принят султаном Махмудом I. В пожалованной Йозефу грамоте — атнаме (когда-то от предшествующего султана такую грамоту за выдающиеся заслуги в борьбе с австрийцами получила его бабушка Илона Зрини) султан именовал его князем Трансильвании и герцогом Венгрии, обещал всемерную помощь в отвоевании этих титулов, но в обмен Йозеф как претендент на княжеский трон Трансильвании должен был поднять на восстание венгров — подданных австрийского императора. Великий везирь надеялся, что услышав имя «Ракоци», венгры будут массово дезертировать из императорской армии, чтобы обратить оружие против австрийцев в начавшемся русско-турецком и австрийско-турецком конфликте. Но расчеты не оправдались: жители Трансильвании предпочитали хранить верность императору — теперь это было выгоднее и безопаснее. Йозефу удалось зажечь своей идеей лишь немногочисленных патриотов-эмигрантов, числом 330 человек, которые составили личную охрану претендента, и они отправились в нижнее течение Дуная, где разбили военный лагерь возле болгарской деревни Черна Вода (также Чернава Вода или Червона Вода), куда Йозеф прибыл лично 18 февраля 1738 года и выступил в Видин. Оттуда венгры-эмигранты из Турции 30 января 1738 года разослали воззвание, адресованное прежде всего гусарам из гарнизонов пограничных крепостей, призывавшее Трансильванию к восстанию против Габсбургов и обещавшее по 40 талеров каждому конному воину, что встанет под знамена Ракоци. Но успеха листовки не имели. Воины Йозефа Ракоци приняли участие только в нескольких незначительных стычках, нападениях на караул и т. д. Единственное, чего добился Йозеф, это того, что Вена объявила его бунтовщиком и назначила за его голову награду 10 тысяч форинтов — если будет взят живьем и 6 тысяч — мертвым, а также по наущению австрийского императора папа Климент XII своей буллой проклял и отлучил его от церкви. Да и великий везирь охладел к своим не выдержавшим испытания действительностью планам и совершенно позабыл о Ракоци, которому должен был дать 20 тысяч воинов и обещанное им содержание в 10 тысяч кошелей денег. Все это и дало повод разочарованному Келемену Микешу отозваться о Йозефе и его походе: «Как ныне нам не вздыхать и глубоко сокрушаться о нашем опочившем господине, потому что с грустью должны мы взирать на разницу меж отцом и сыном. Да, далеко упало яблоко от яблони». В августе 1738 года почти маскарадное «воинство» Йозефа численностью около 150 человек вернулось из Видина по Дунаю до Русе и оттуда обратно в Чернаву Воду, чтобы перезимовать. Они планировали весной подняться с турками на обещанных султаном 53 галерах вверх по Дунаю. Но в лагере вспыхнула чума. Ее жертвой пал и Йозеф, который и вообще не отличался крепким здоровьем и недомогал с самой своего поездки в Турцию. 7 ноября 1738 года он составил завещание, по которому оставлял своей внебрачной дочери Марии Луизе значительное наследство, а через три дня, 10 декабря 1738 года, в Чернаводе (ныне Болгария), где было составлено завещание, он скончался и там же был похоронен. В завещании он просил похоронить себя в Константинополе, где покоились останки отца, но султан не позволил, и спустя полгода из подвала, где пребывал гроб с телом Йозефа Ракоци, он был перенесен в православный храм болгарской деревни Чернавода, фасад которой украсила мраморная плита с гербом Ракоци, знаками власти князей Трансильвании и цепью испанского ордена Золотого Руна, что видна там и поныне. А в октябре 1906 года останки Йозефа были помещены в один саркофаг с бренными останками его отца Ференца II Ракоци и бабушки Илоны Зрини, перенесенными из Турции в склеп собора Св. Елизаветы в Кошицах.