– Что? – не понял Саймон.
– Когда старуха умрёт, наша Лиз займёт её место.
– Не может быть!..
– Почему?.. Когда умирает ведьма, она должна передать кому-то своё искусство. Если у неё нет наследницы, она берёт себе приёмную дочь… Но хватит болтать…
Анджела поднялась на ноги и тут же наткнулась на холодную стену. Она двигалась в полной темноте. Камера была тесная, с низким потолком.
– Может, нам удастся сломать замок?.. Попробовать, я думаю, стоит. Я сойду с ума, если мы будем просто сидеть и ждать…
Она попыталась найти дверь, но её руки скользили по гладкому камню.
– Помоги же мне, Саймон, – сказала Анджела. – Ты собираешься сидеть здесь до конца своих дней?..
Вздохнув, Саймон встал и сделал несколько шагов… Прошло совсем немного времени, и его руки нащупали в темноте холодный металл замка.
– И что ты собираешься делать дальше? – полюбопытствовал он. – Неужели ты думаешь, что сможешь открыть эту дверь?
– Отойди! – Анджела оттолкнула его. Её руки скользили по замку; но выбраться из подземелья Тары было не так-то просто. Нечего было и пытаться открыть его в полной темноте, да ещё и голыми руками.
Замок не поддавался, и Анджела принялась дёргать дверную ручку. Тяжёлая дверь даже не шелохнулась. Саймон стоял рядом с ней, прислонившись к стене…
В отчаянии она принялась колотить в дверь. Стук разносился по коридорам и отражался от стен еле слышным эхом…
– Что ты делаешь? Старуха услышит…
– Пусть слышит. Может, хоть кто-то придёт сюда…
К его удивлению, её усилия увенчались успехом. За дверью послышались шаги, и на пороге появилась Тара.
Она стояла в проходе, как победительница, – в рубиновой короне, со свечой в руке, в окружении рыцарей Ордена Тьмы с горящими факелами.
– Вы говорили обо мне, – сказала она. – Я слышала имя Элизабет… Забудьте об Элизабет. Вы больше не увидите её. Она останется со мной… навсегда… так долго, как я этого захочу… Зачем вы подняли этот шум? Что вам нужно?
– Отпустите нас, – сказал Саймон. – И мы уйдём.
Она рассмеялась; её смех отразился от каменных стен, и его подхватило далёкое эхо…
– Не надо, – остановила его Анджела. – Не унижайся перед ней.
– Ты просишь меня о прощении, – сказала Тара. – Жалкие воры! Никто не знает, сколько таких же, как вы, приходили ограбить меня… Их всех настигло возмездие. Почему вы решили, что вас ждёт другая участь?.. Ты напрасно стараешься. Вам уже не выйти отсюда. За всякое преступление рано или поздно наступает расплата. Подумайте об этом, пока догорит свеча.
Снова раздался лязг дверного замка. Как сквозь сон, Анджела слышала удаляющиеся шаги. Постепенно они затихли. В подземелье наступила тишина…
Она прислонилась к стене и разрыдалась. Саймон не помнил, когда в последний раз он видел её плачущей. Он сомневался, что такие женщины, как она, вообще умеют плакать…
Он поднялся на ноги и осмотрел камеру. Она была не очень большая, прямоугольной формы. Полуистлевшие кости, грудой лежавшие в углу, белели при свете свечи.
– Похоже, кто-то побывал здесь до нас, – сказал Саймон, и на лице у него появилась мрачная улыбка.
Это были человеческие кости, и Анджела невольно подумала, – не придётся ли им разделить судьбу неизвестного узника.
– Не бойся, – сказала она, – ничего…
III
Элизабет сидела у камина, когда Тара вернулась в зал, окружённая слугами в чёрных плащах.
– Возмездие свершилось, – сказала она, торжественно и гордо подняв голову в рубиновой короне.
– Анджела и Саймон… они… живы? – еле слышно выговорила Лиз.
Взгляд старухи пронизывал насквозь, проникая в душу.
– Они в моём подземелье. Но им недолго осталось ждать.
– Что вы хотите сказать?.. – ужаснулась Элизабет.
– Ты слышишь? Море… Начинается прилив. Луна восходит… Скоро, скоро поднимутся воды подземной реки… В такие дни это тёмное подземелье доверху заливает водой. Никто не ещё не смог выбраться оттуда живым. Только рыбы будут плавать по коридором… Вода сойдёт, и останутся кости на серых камнях. Как те, что ты видела тогда…
– Нет, нет!
Элизабет рванулась к дверям, собираясь куда-то бежать; костлявые пальцы старухи вцепились в её руку, пытаясь удержать её… Барг, поднявший сверкающий меч, встал в дверях и преградил ей путь.
– Пустите меня! – кричала Лиз, не замечавшая, как слёзы текли у неё по лицу. – Там Саймон и Анджела. – Пустите меня к ним! Они не должны так умереть!
– Слишком поздно, – сказала Тара. – Возмездие свершится. Ты не сможешь ему помешать…
…Лиз бросилась навстречу Баргу, загородившему выход. В отчаянии она вцепилась в чёрную мантию и попыталась оттащить его прочь. Но он был намного сильнее.
– Успокойся, Элизабет! Что ты делаешь?! – Барг пытался защищаться, но рядом стояла Тара; он знал, что она не позволит ему пустить в ход оружие. «Чёрт бы побрал эту девчонку!» – пробормотал он.
Обеими руками Лиз схватила лезвие меча и потянула к себе. Барг не ожидал этого; он покачнулся и чуть не упал. Воспользовавшись минутой, Лиз бросилась в образовавшийся проход.
– Да стой же!
Он догнал её, схватил за руку и потянул назад, к Таре…
Два охранника в чёрных плащах бросились на помощь Баргу. Элизабет отбивалась от них; между ними завязалась борьба…
Она не замечала, что рукав её платья стал красным от крови. Острый меч полоснул её по руке, оставив глубокий порез…
– Хватит! Прекратите, – вы, трое! – властным голосом сказала Тара. – Сейчас же отпустите её!
Охранники отступили в сторону, и она снова увидела Лиз, – растрёпанную, тяжело дышавшую, разгорячённую схваткой… Кровь стекала с её рукава и капала на каменный пол.
– Элизабет! Подойди, – сказала она, неожиданно почувствовав жалось. – Тебе нужно перевязать рану… Я отведу тебя наверх. Пойдём…
Лиз больше не пыталась бежать. Покорно, как ребёнок, она позволила Таре перевязать себя и уложить в постель. Она снова потерпела поражение…
…Элизабет не знала, как долго Тара сидела у её постели. Она лежала, отвернувшись к стене.
– Всё будет хорошо. Всё забудется, – звучал монотонный голос. – Анджела и Саймон останутся в прошлом. Что нам до них? Ты будешь жить здесь, со мной…
Слова колдуньи, как жужжание веретена, наводили на неё дремоту. Элизабет закрыла глаза и провалилась в тяжёлый сон…
IV
Ничто не нарушало тишину мрачного подземелья, – только издалека, из-за толстых стен, доносилось журчание воды. Анджела подняла голову и прислушалась.
– Вот так, сидим и ждём, – сказала она.
– Чего мы ждём? – спросил Саймон, который не понял, о чём идёт речь.
– Конца. Чего ещё можно ждать в этой камере, кроме смерти?
Они не знали, сколько прошло времени. Должно быть, несколько часов. Огарок свечи, который оставила Тара, бросал на их лица желтоватый, дрожащий свет. Анджеле было страшно подумать, что будет, когда он догорит. Их положение было сейчас незавидным, но оказаться в полной темноте было ещё страшнее. Ей казалось, что она тотчас же задохнётся, оставшись без света в этом каменном мешке…
– Смотри, – сказала Анджела. – Вода.
Теперь уже и Саймон заметил, как тонкая струйка воды просочилась под двери. В камере запахло сыростью…
Прошло несколько минут, – и вода уже покрывала весь пол.
Во весь голос проклиная Тару, Саймон поднялся и принялся неистово колотить в двери. Железная дверь содрогалась под его ударами.
– Не надо, – сказала Анджела. – Не стучи. Всё бесполезно. Никто не придёт. Тара ушла и оставила нас умирать. Ты видел её глаза? Она знала, что так будет.
Анджела задумалась, глядя на тёмную, тускло блестевшую влагу…
В полу открылся люк, которого они не заметили прежде; из него потоком хлынула вода… Вода бурлила и пенилась вокруг них; она уже полностью покрывала ноги Саймона. Он стоял посреди бушующего потока, держа огарок в вытянутой руке… Анджела уже в который раз осматривала камеру, ища, чем бы закрыть образовавшееся отверстие. Но всё было напрасно. Камера была пуста…
