Весёлая компания, состоявшая из Кейта, Саймона и Энни, примолкла, сидя на пригорке. Лиз и Анджела тоже молчали; обе они думали об одном. Может быть, через много лет… кто знает?

Летний вечер подходил к концу; ночь спустилась на леса и поля, укрыла маленький домик Лиз и Лэнсбрукскую дорогу, укутала призрачным покрывалом серые стены монастыря, где Дэриэл и Монк, – единственные свидетели этой странной истории, знавшие её до конца не по домыслам и слухам, – коротали долгие дни. В пустом монастырском дворе, каменном и гулком, как колодец, всё было так же, как и много лет назад. Всё так же веяло прохладой от этих стен, так же ложились на землю синие тени, – и еле заметно мерцал огонёк свечи за узким окном…

Дэриэл сидел за столом и писал; казалось, он провёл за этим занятием уже много часов. Было ещё не поздно, но свеча уже догорала; пламя карабкалось по фитильку и падало вниз, то вспыхивая алым, то еле-еле тлея едва различимым синеватым светом, похожим на свет болотных огней. Казалось, время остановилось; лишь шелест бумаги да еле уловимый скрип пера нарушали тишину комнаты…

…В дверь постучали, и на пороге появился Монк, – тот самый монах, который когда-то, почти год назад, принёс сюда записку Элизабет с просьбой о помощи, – ту самую, с которой, собственно, и началась для них эта история.

Пряча текст от любопытных глаз, Дэриэл захлопнул тетрадь, – Монк только и успел разглядеть мелькнувшую на обложке надпись: "История Элизабет Линдберг".

Монах кашлянул, смущённо переминаясь с ноги на ногу, как человек, случайно узнавший чужую тайну, – Дэриэл не стал бы прятать тетрадь, если бы не хотел делжать это в секрете.

– Что это? – всё же полюбопытствовал Монк.

– Да так, ничего…

– Решили написать о ней?

– О ком?

– Об Элизабет.

– Да… о ней и не только. Здесь записано всё, – все события, начиная с того момента, как Тарк бежал из тюрьмы. Часть истории рассказала мне Лиз, ещё часть я узнал из тюремных архивов; рассказ о путешествии на проклятый остров записан со слов Анджелы Веймор. Ну, а многим другим событиям мы сами с тобой были свидетелями; кому, как тебе, этого не знать…

– А не опасно держать это здесь? Вдруг кто-нибудь прочитает?..

Дэриэл покачал головой.

– Не прочитают, – по крайней мере, не раньше, чем следует… я об этом позабочусь. А теперь оставь меня одного. У меня на сегодня есть ещё одно важное дело.

Сгорая от любопытства, Монк вышел за порог; ему хотелось узнать, что ещё задумал Дэриэл и куда он спрячет тетрадку, но тот не двинулся с места, пока шаги монаха не стихли в глубине коридора.

Убедившись, что Монк действительно ушёл, Дэриэл отодвинул стул и присел у стола, глядя на серую стену. Его взгляд скользнул вниз, на один из камней, находившийся невысоко над полом. Камень немного выступал вперёд; привычным движением Дэриэл вытащил его из стены, – за ним обнаружилась небольшая ниша. Это был тайник, о существовании которого не знал никто, даже Монк.

Секунда – и тетрадка уже лежала в нише за тяжёлым камнем; Дэриэл сидел на корточках и замазывал щель между камнями особым раствором. Он застынет, и стена станет монолитной. Тетрадка останется там на долгие годы, – может быть, на много веков. Никто не узнает, куда исчезла Элизабет, – монастырские стены будут хранить её тайну…

Теперь, когда работа была закончена, Дэриэл не видел тетради, но перед его глазами всё ещё стояли последние строчки, написанные второпях, – пока догорала свеча…

«Это история Элизабет Линдберг. Её прочитают не раньше, чем рухнут эти стены. Может быть, через много веков эту тетрадь найдут на руинах заброшенного города. Может быть, кто-то увидит её случайно, блуждая среди осколков памяти прошлого, – но уже не в этом мире.

Когда эту тетрадку найдут, меня уже не будет среди живых. Пройдёт всего несколько десятков лет, – а возможно, и меньше, – прежде чем я отправлюсь туда, где деяния каждого взвешиваются на особых весах, и каждому будет отмерено его собственной мерой. "Что ты сделал?" – спросят меня тогда. Я не знаю, что мне ответить. За свою жизнь я совершил немало зла, – да и едва ли на посту инквизитора Лэнсбрука можно было бы сохранить честь незапятнанной. Я пытался быть беспристрастным, но это меня не уберегло: было много ненужных смертей. Закон был слишком суров, а я не мог преступить его. По моей вине погибла Альбина Лестрэм. Я догадывался, что она не виновна, но смалодушничал и уехал, предоставив дело другому, когда мне пригрозили, что я могу потерять пост. Я вернулся в город только после её казни. И вскоре узнал страшную правду: все преступления, которые приписывали Альбине, совершила другая. Элизабет Линдберг, хозяйка долины мёртвых…

Я сделал всё, чтобы найти Элизабет, – и вот она наконец попала в руки правосудия. Никогда не забуду её глаза в тот день, когда Лиз привезли в тюрьму. Я ожидал увидеть кого угодно, – преступницу, ведьму, вампира, в совершенстве владеющего тёмным искусством, – а вместо этого на меня смотрел ребёнок, – запутавшийся, обманутый, умирающий ребёнок, в прошлом – слишком доверчивый и наивный. И тогда я решил: довольно смертей. Элизабет будет жить. И не важно, какую цену мне придётся заплатить за это, – на этом свете или на том.

Пусть прошлое покроется мраком, и мой дом превратится в долину снов, – Элизабет будет жить, сначала в графстве Мелерн на земле Анджелы, а потом – на этих страницах. Мне хочется верить, что герои этой истории, – Лиз, Кейт, Саймон и Анджела, – будут счастливы, и тёмное колдовское пламя больше не опалит их жизней. Пройдёт много лет; другие придут им на смену и, может быть, прочитают о том, как они дружили и предавали, любили и ненавидели, встречались после долгой разлуки и прощали обиды, оставаясь, как и в начале пути, юными, радостными и беспечными. Я навсегда хочу запомнить их такими. Потому что, даже когда умирают древние города, и государства рушатся, когда кажется, что весь мир рассыпался в прах, чтобы возродиться опять, когда предаются забвению книги, а на обломках старого мира возникает новая жизнь, когда вера и знания древних начинают казаться безумием, а память о прошлом становится смутной тенью, – любовь, дружба, юность и радость продолжают жить в веках».