Все одобрительно засмеялись; казалось, не только боги, но и все присутствующие подстрекают меня к разговору на единственную тему, которую я предпочла бы не затрагивать.

Расплывшаяся особа, в которой я еле узнала бывшую ведущую детской передачи, заявила:

— Вы так хорошо выглядите! Не верится, что еще год назад вы были больны. А какая вы худенькая! Ради такой фигурки можно согласиться и на рак.

Софи метнула в ведущую взгляд, означающий, что последний гвоздь в крышку гроба ее карьеры уже забит и даже о дневном кулинарном шоу ей нечего и заикаться. Заметив разрастающуюся толпу, к нам поспешила присоединиться Никки — погреться в лучах чужой славы, а заодно поиграть в добрую подружку отважной пациентки.

— Да, я старалась почаще сопровождать ее на сеансы химиотерапии, — услышала я слова Никки, обращенные к Джону Хопкинсу. О том, что она составила мне компанию всего один раз, да и то все время проболтала по телефону в туалете, объяснив, что падает в обморок при виде шприца, Никки мудро умолчала. — Потрясающе, — шепнула она мне. — Это нам на пользу. Ты всех очаровала.

А мне хотелось только одного — удрать. Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Алекс куда-то скрылся, меня мучил стыд. Если бы я не разыграла «раковую карту», меня бы никто и не заметил. Прибегать к таким методам — недостойно. Неужели я не интересна сама по себе, не как создатель программы, жена или бывшая пациентка? Я решила, что пора сваливать, наскоро извинилась и каким-то чудом ухитрилась протолкаться к выходу. На краткий миг у меня возникло ощущение, что вот-вот вслед мне раздадутся аплодисменты. «Слава отважной Дот, которая вступила в поединок с раком и победила!»

Когда я нашла Алекса, Джессика торчала возле него как приклеенная.

— Я ухожу, — коротко сообщила я.

Он вздрогнул, глаза забегали:

— Но я пока не могу…

Мне было почти все равно.

— Ничего, увидимся дома.

Кто-то из продюсеров, свидетелей моего триумфа, отвел Джессику в уголок и что-то быстро заговорил, кивая в мою сторону. Лицо Джессики изумленно вытянулось, и я ощутила всю сладость победы.

«Тебе-то не приходилось смотреть в лицо смерти», — мстительно подумала я, горделиво расправила плечи, выпятила слегка асимметричную грудь и надменно прошествовала к двери.

Алекс вернулся поздно, но я его дождалась. Он крепко обнял меня.

— Значит, ты у нас сегодня звезда? Когда ты ушла, все дамы наперебой бросились сочувствовать мне. О «Тэсс» прочно забыли. Все только и твердили о тебе и твоей отваге.

— Извини, — смутилась я, — я не хотела портить тебе праздник.

— Не глупи. — Алекс поцеловал меня в лоб. — Я горжусь тобой.

Я не успела напомнить, что не далее как минувшим вечером он забыл мое имя. Несмотря на всю усталость, мне не хватало объятий Алекса. В такси на обратном пути моя эйфория улетучилась, а ее место заняло неприятное открытие: это был не сон и не съемки фильма. Все произошло на самом деле, чего я совсем не желала. Но Алекс вместо объятий деловито чмокнул меня и поспешно заперся в ванной со словами: «Извини, невтерпеж».

Когда он улегся в постель, я придвинулась ближе, радуясь теплу его тела, но он тут же погасил свет и уже через несколько секунд захрапел. Смотреть на него, мирно спящего, гордого новой работой и шикарной Джессикой Бедмай, было выше моих сил. Как думаешь, она ему безразлична? Она весь вечер увивалась вокруг него. Какой мужчина устоит перед манящим «бедмайским» взглядом? Она молода, удачлива и гораздо симпатичнее меня. Ручаюсь: все, чему положено торчать, у нее торчит. Это невыносимо.

Кому: Бет, [email protected]

От: [email protected]

Тема: На свежую голову

Прости за вчерашнее истерическое письмо. Просто разнюнилась, а виноват убойный коктейль из вина и одиночества. Алексу я ничего не сказала, но за мисс Бедмай теперь буду следить в оба. Как-то пошатнулась моя уверенность в себе с тех пор, как я бросила работу. Жизнь, точно устаревший механизм, медленно-медленно выходит из строя. Спотыкаюсь на каждом шагу, и даже вчерашний вечер оставил тошнотворный осадок.

Интересно, а когда тебя спрашивают, чем ты занимаешься, что ты отвечаешь? «Домохозяйка» или «неработающая мать»? И не стесняешься или, наоборот, не считаешь нужным оправдывать свое существование? Вчера вечером я обнаружила, что эти слова застревают у меня в горле. Пришлось ссылаться на прежнюю карьеру, лишь бы возвыситься в глазах собеседников. Как это ни смешно, но средние классы считают материнство прихотью и блажью. Работу с детьми в обществе больше не ценят. Няни и учителя — низкооплачиваемые профессии, матерями пренебрегают, поскольку они экономически зависимы. Значит, все сводится к экономике. Вот тебе и политика государства в отношении социально незащищенных слоев. Твое платье в химчистке. А на крыльце тебя ждет букет лиловых тюльпанов — в знак признательности за все.

Кому: Бет, [email protected]

От: [email protected]

Тема: Мама — это звучит гордо

Да я и не спорю, тебе нравится быть матерью. Интересно другое: перед тобой не стоит дилемма и ты ни на минуту не сомневаешься, что в свое время без труда найдешь хорошую работу. На блестящую карьеру ты не рассчитываешь, ну и что с того? Все мы знаем, сколько минусов у блестящих карьер. Посмотри хотя бы на мою маму: за какую только работу она не бралась! Но при этом всегда оставалась самой собой. Дома она не сидела, зная, что в четырех стенах сойдет с ума. К тому же ей приходилось обеспечивать нас: на жалкие крохи, которые швырял нам отец, мы не смогли бы жить на широкую ногу, как привыкли.

Твоя уверенность вселяет оптимизм. Несколько раз перечитала, что ты пишешь о матерях на школьных собраниях: работающим вечно кажется, будто они упустили то, чего уже не вернешь. Любопытно было бы заглянуть на десять лет вперед и послушать, что они скажут тогда.

Кому: Джею, [email protected]

От: [email protected]

Тема: Странная встреча

Только что примчалась из школы в своих тапочках от «Бодена» (да, я сломалась: столько времени экономится, когда не надо думать, что надеть и как обуться! Пожалуй, начну выкладывать одежду с вечера, как ты предлагал). Я почти бежала, толкая перед собой коляску, и делала вид, будто не имею никакого отношения к Матильде, которая шла следом и горланила «Весь мир в Его руках» (минус бесплатного образования в церковной школе). Тут меня высмотрела назойливая Арабелла, которая уже давно пытается затащить меня в родительский комитет. Я обогнула несколько припаркованных машин, но она с прытью и решимостью бультерьера ринулась наперерез. Пришлось выскочить на проезжую часть, не посмотрев по сторонам.

Меня остановило рявканье клаксона и вопль незнакомца:

— Разуй глаза, корова, куда прешь! Как тебе детей-то доверили?

— Между прочим, это пешеходный переход перед школой, — отозвалась я сдержанным голосом, поставленным на Би-би-си специально для общения с возмущенной публикой.

— Чтоб мне провалиться! — выпалил тот же голос. — Дороти? Дороти Дэвис с коляской? Твою мать!

Незнакомый хам исчез, словно Злая колдунья Запада, на которую Дороти вылила ведро воды. Его место занял рослый комик-шотландец с лицом падшего ангела. Проходящие мимо матери с детьми явно были шокированы. «Твою мать» — выражение, которое нечасто услышишь возле церковной школы.