Тогда их опасаются даже Творцы, так как их общие силы могут превышать любую одинокую сущность в космосе. Их ряды пополняются Хранителями, Наблюдателями и, даже, Созидателями^[27] и Творцами, которые, по каким-либо причинам рассыпались на первообразные элементы, теряя своё эго, а потом собираясь в новое.

Поскольку у Хранителей и всех высших видов димензиальных структур выше головы хватало проблем, которые нужно решать, то на наличие Странников закрывали глаза, как будто их не существовало, а последние не очень старались попадаться на глаза, удовлетворяясь жизнью отрешённой и событиями не богатой. Однажды поднимался на Кольце вопрос создания мобильной группы Творцов, чтобы отлавливать Странников, но тут же следовало задуматься о том, куда их девать, ведь галактики они не рушили и формально задерживать их не имели права.

Очень часто Странники преследовали стада барберосов, воруя у них парочку амомедаров и скрываясь потом, чтобы наедине поглощать кристаллические нити амомедаров и ощущать своими симпотами странные и неповторимые колебания, вызывающие у любого, кто отведал амомедаров, сказочные неповторимые образы, сравнимые с галлюцинациями у людей.

Возможно, такое происходило потому, что амомедары представляли собой коллективное подобие разума его составных частей, которые, как одиночные вирусы, соединялись в серебристые цепочки в пяти измерениях, чтобы из них собраться в трёхмерный подражаемый образ. Все ощущения, записанные двойником копируемого существа в серебристые нити, мог прочувствовать любой, кто съедал амомедара, к тому же соединённые не последовательно, а в хаотичном порядке, отчего образы были такими странными.

Семейство барберосов во главе с Бандрандосом лениво гнало своё серебристое стадо амомедаров, медленно удаляясь от Глаурии. Кокон, с заключённым в нём Мо, тяжело тянулся позади, опутанный тонкими блестящими нитями амомедаров, которые соединялись в тугие струи, устремляясь вперёд и увлекая за собой спелёнатого Мо.

Он, прекрасно себя осознавая, не мог раскинуть свои симпоты, натыкаясь на миллионы нитей нескольких десятков амомедаров, которые переплетались между собой, образуя вокруг Мо плотную оболочку, через которую не могло проникнуть ничто. Ему оставалось ждать, когда его распеленают, чтобы потом, освободившись, использовать всю свою мощь для ответного удара.

Сам Бандрандос замыкал оцепление стада, разбросав свои симпоты вокруг и внимательно наблюдая за окружающим пространством, чтобы, в случае чего, успеть отразить любую атаку. Впереди, перед стадом, двигались часто сменяемые барберосы, которые, кроме защиты стада, внимательно осматривали симпотами окружающий мир, разыскивая, куда можно приземлиться и накормить стада эмоциями.

Странник, увидев, что барберосы тянут какой-то кокон, очень им заинтересовался и ненавязчиво бросил свои симпоты, пытаясь выяснить, что внутри, но ничего определить не смог. Совсем не расстроившись, Странник размышлял несколько прасеков и забросил свои симпоты далеко вперёд перед стадом, размещая там, в восьмом измерении, облако морока со сторожевой меткой, которое блокировало все симпоты, делая их бесполезными. Стоили попасть туда барберосам, срабатывала метка, и они оставались там слепыми и беспомощными на некоторое время. Этого времени достаточно, чтобы Странник схватил, что плохо лежит, и утащил в укромное место за планетой Эраннер.

Барберосы и амомедары медленно погружались в его ловушку, ничем не беспокоя остальных, на что Странник и рассчитывал. Но в этот раз старый Бандрандос что-то учуял и остановился на границе морока, несмотря на то, что его стадо уже погрузилось в бесчувственный туман.

Странник, увидев незапланированную заминку, мгновенно переместился из своего лежбища и толкнул Бандрандоса в морок, а сам схватил остатки серебряных нитей и потянул амомедаров, вместе с коконом к себе, на планету Эраннер.

Закрепив похищенное в природной каверне на дне потухшего вулкана и заглушив все свободные симпоты амомедаров, Странник отделил одного из них и медленно, по кусочкам, поглощал, как сахарную вату. Отключая свои симпоты от окружающего мира, чтобы его не обнаружили, Странник замер, наслаждаясь сладостью проглоченных образов и эмоций …

* * *

Когда дети проснулись, Перчик уже видел впереди реку Лею, которая в этом месте начинала петлять, собираясь окунуться в водах озера Винос. Устроили завтрак на палубе, разослав на досках скатерть, а после него дети, соскучившись по незамкнутому пространству, сгрудились у бортов флаэсины, рассматривая раскинувшийся под ними пейзаж.

Река Лея, в этом месте широкая и полноводная, разлилась, как море, так что противоположный берег едва проглядывался. Поднимающиеся по обе стороны реки горы, очень высокие, скрывали находящееся за ними пространство. Не удивительно, что жители Страны Маргов и Фрей, которые предполагали, что за горами нет ничего, кроме снега, так ошибались.

Когда миновали Лею, Леметрия, чтобы немного развлечь детей принялась рассказывать, как она попала в сети мальвии, тем более, они как раз подлетали к тому месту, где это произошло. Рассказанное, несмотря на то, что для Леметрии всё закончилось хорошо, вызвало у детей неподдельное беспокойство и заставило их всматриваться в любое летящее существо, будь то птица или подхваченный ветром листочек, чтобы заметить экзотичное растение в виде зонтика.

— Вон она, — сказал Витер, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Кто? — не поняла Леметрия.

— Мальвия, — напомнил Витер, показывая пальцем куда-то в сторону.

Леметрия присмотрелась и увидела характерный зонтик мальвии, отчего обеспокоилась: мальвия ей говорила, что она выбирает только больных. «Может среди нас кто-то больной?» — подумала Леметрия, пугаясь. Но зонтик, точно попрощавшись, качнулся и медленно уплыл в сторону.

Догнавшие их Байли и Хенк, пересели на флаэсину, а змея пустили в свободное плавание, которое он использовал по своему усмотрению: не поленился и возвратился к океану, где устроился на отмели ловить рыбу, отъедаясь впрок.

Три собравшиеся на флаэсине семьи обещали сделать возвращение не скучным, что же касается детей Марэлай, Марго, Дуклэона и Витера, то они давно нашли общий язык и беспечно носились по флаэсине, пугая взрослых своими шалостями. Попытки Перчика и Байли расспросить Марго о родителях, Элайни и Сергее, многого не дали, так как такие разговоры были скучны девочке, и она с большим интересом наблюдала за играми остальных детей. Оставив её в покое, Перчик и Байли решили, что по возвращению Маргины расспросят её, как возвратить Элайни и Сергея домой, на Глаурию.

Туманный Кот, на которого никто не обращал внимания, не стал делиться информацией о Сергее и Элайни, которую давно выудил из головы Марго, а тоже предпочёл, чтобы об этом рассказала Маргина.

Двигаясь от Леи между вершинами гор в направлении городка Ута, они спокойно долетели бы до Боро, если бы в разговоре Леметрия не вспомнила о Манароис и её пророческих словах. Чери как подменили: она решительно приказала Фогги, который был за рулём флаэсины, чтобы он летел не в Боро, а повернул к дому слепой провидицы, Манароис. Попытки её уговорить ничего не дали, и Фогги, извиняясь перед остальными, повернул штурвал и направил воздушный корабль в сторону дороги между гор на Ену и дальше, до Борото.

Впрочем, никто особо не расстроился, тем более, что Байли и Леметрии, как женщинам, было интересно ещё раз посмотреть на Манароис – женщину, к которой переметнулся Мо, оставив Маргину, и рассмотреть, что он в ней нашёл. Что же касается Фогги и Хенка, то они с удовольствием рассматривали окружающие горы на наличие признаков металлов, в основном меди, и иногда зависали у какой-нибудь скалы, откалывая образцы и тщательно их пакуя.

В Ене они остановились, чтобы набрать колодезной воды, а то запасы давно кончились, а впереди, до самых истоков Леи их ожидала степь. Хенк и Фогги не преминули заскочить в местный совет, оставив Перчика с женщинами, чтобы они занялись водой. Байли, оставив остальных, ушла вместе с Марэлай на местный рынок, откуда вскоре вернулась с большой корзинкой фруктов для детей, которую едва припёрла.