По занятии с боя города Ходжейли Ломакин воспользовался двухдневным отдыхом и закупил для своего отряда муки и рисовой крупы в количестве месячного запаса, а также и рогатый скот. Это было необходимо сделать уже потому, что заготовленный оренбургским ведомством провиант ожидался в Ургу лишь в половине июня, т. е. через месяц, а кроме сотни Ракузы-Сущевского, ни у кого никаких запасов уже не было.

Таким образом, кавказцы были обеспечены на все время экспедиции. Поэтому Ломакин счел излишним держать запасы в Ильтедже и продолжать транспортировку довольствия из Киндерли в Биш-акты и далее. Довольно было одного биш-актинского склада, да и то лишь на обратное следование отряда. С разрешения князя Меликова гарнизон Ильтедже, т. е. 12-я рота Апшеронского полка, была передвинута назад в Биш-акты, а в укреплении Ильтедже оставлен пост из 25 джигитов-киргизов для поддержания постоянных сообщений.

12-я рота имела запасов только по 21 мая, и командиру ее, поручику Гриневичу, было предписано еще 8-го числа, что если Навроцкий не пришлет ему продовольствия к 18-му числу, выступить с ротой навстречу транспорта, хотя бы до Биш-акты. Навроцкий не пришел и ничего не прислал… Довольствия осталось на три дня… Идти надо 185 верст по жаре и по колодцам, набитым оборвавшимися в них манерками, котелками, железными и кожаными ведрами с обрывками веревок… Надо пройти не более, как в четыре дня, а не то — голодная смерть… Гриневич предупредил людей, что на каждого в запасе имеется менее 4 фунтов сухарей, значит, меньше чем по фунту в день, если удастся сломать 185 верст в четыре дня, что поэтому надо спешить в Биш-акты, где всего получат в изобилии. Сказано было также, что если кто упадет, с того снимут оружие, обрежут пуговицы и оставят на дороге… На первом переходе это и было проделано над одним солдатиком из жидков, но тот стал умолять не покидать его… Посадили на запасного верблюда, и через 10 верст он оправился. На привале выдано по У фунта сухарей. 20-го числа на привале умер один солдат. 21-го на привале разделен последний пуд сухарей: слабым выбирался сухарь побольше… Выступили в 5 часов вечера и шли всю ночь. Утром увидали Камысты; оставалось верст 12 до Биш-акты. В 8 часов 22-го числа у Камысты съедены были последние крошки… Спали до 3 ¹/₂ ч. пополудни. В 7 ¹/₂ ч. дошли до укрепления, где стояли две роты, угостившие голодных товарищей ужином и водкой. Но Гриневич три дня выдавал людям 4 раза в день по ¹/₂ ф. сухарей, и когда заметил, что люди едят уже без жадности, стал выдавать обычным порядком.

30 мая рота эта передвинута в Киндерли; на дороге умер еще один солдат.

В Биш-акты доставлено столько продовольствия, чтобы его хватило не только на гарнизон, но и на весь отряд при обратном движении его от Ильтедже до Киндерли. Навстречу отряду в Ильтедже должен был выйти с Биш-актов транспорт, когда от Ломакина получится приказание.

По занятии Ходжейли Ломакин разослал почетных биев и старшин адаевских и туркменских, прибывших с ним из Мангышлака, с объявлением амнистии нашим перебежчикам. На третий день, когда отряд 18 мая перешел в Суюнды, посланные воротились с депутатами из биев и старшин всех кочующих здесь киргизов и туркменов поколения Есен и родов: чаудыр, игдыр, бузачи, обдал и бургнчи. Они изъявили полную покорность и готовность сдать занятые ими города: Куня-Ургенч, Порсу, Кизил-Такир и Кокчеге. Явился в числе прочих и Калбин. Сознали, наконец, дикари, что деваться им больше некуда.

27 апреля соединенный туркестанский отряд окончил укрепление, а 27-го в 4 часа пополудни двинулся из Хал-ата далее к колодцам Адам-Кирилган. Считалось тогда до Аму-Дарьи, по недостоверным сведениям Аминова, около 120 верст; а по еще менее достоверным сведениям, почерпнутым в сочинении лгуна Вамбери, кол. Адам-Кирилган или, по киргизскому произношению, Адам-Крылган, считался, согласно неверному переводу Вамбери, «погибелью человека», тогда как слово «ьсирилган» значит еще «расчищенный, очищенный, освеженный». Если тут нет какой-нибудь легенды о погибшем человеке, то вернее это будет «расчищенный человеком» или «освеженный человек», а не погибший, а если и не так, то во всяком случае колодцам следовало бы дать другое название, а именно «спасение человека», так как на самом деле воды здесь изобилие и всего в 3 или 4 аршинах от поверхности. Здесь впоследствии колонна Бардовского выкопала 60 колодцев и снабдила водой погибавший на Алты-Кудуке отряд, вдоволь напоив пригнанных сюда обратно верблюдов и лошадей.

Перед выступлением особая комиссия проверила транспорт и нашла, что провианта оставалось только на 21 день, т. е. до 16 мая, водоподъемных средств только на 4043 ведра, а годных верблюдов только 2412 штук. Воды, стало быть, хватило бы только на один безводный переход и только верблюдам и лошадям, а если им не давать, то, значит, одним людям, принимая значительную утечку воды из неисправных турсуков… Поэтому пришлось оставить в Георгиевском укреплении все лишние тяжести, т. е. те, без которых можно было обойтись на первых порах. Здесь же оставлена одна рота в гарнизоне, и временно еще шесть рот, 6 орудий, сотня казаков, половина походного лазарета и часть артиллерийского парка, за которыми предполагалось прислать верблюдов, когда остальные войска дойдут до Аму-Дарьи.

Первый эшелон под начальством генерала Бардовского, из двух рот 1-го стрелкового батальона, одной роты саперов, 4 горных пушек и 2 картечниц, выступил, как сказано, в 4 часа дня 27-го числа, чтобы лунною ночью пройти, сколько успеет, затем в 10 ч. утра сделать привал до 4 ч. дня и вечером докончить переход к Адам-Кирилгану. Запас воды дан на 5 дней, на случай если на Адам-Кирилгане окажется мало воды. Полторацкий в своих воспоминаниях говорит: «Необходимо было пустить в ход запасенные еще в Ташкенте турсуки; к сожалению, они сплюснулись, рассохлись, потрескались, и когда налили в них воду, то многие оказались негодными». Колонновожатым в первый эшелон назначен подполковник Иванов; за начальника штаба — подполковник Тихменев; с топографами — подполковник барон Каульбарс. Второй эшелон из четырех рот стрелков и пяти линейных, при 8 конных орудиях и полусотне казаков, выступал 3 апреля. Всю же кавалерию с ракетными станками решено двинуть особо третьим эшелоном налегке, чтобы она догнала отряд на полпути от Адам-Крылгана до Аму-Дарьи. Вот лучшее подтверждение тому, что казалинцы могли бы идти на Мин-Булак и без казаков.

Впереди первого эшелона шли 8 джигитов с подполковником Ивановым и 4 казака с подполковником Тихменьевым; в полуверсте за ними — казачий патруль из 8 казаков; в версте за ним — авангард из взвода стрелков, за ними остальные части с верблюдами и, наконец, арьергард из взвода же стрелков.

Когда стемнело, на передовой разъезд налетела в 18 верстах от Хал-ата конная партия неприятеля; наши спешились и сбатовали коней. Ружья были только у 4 казаков, и два револьвера у офицеров. Стреляли только в упор. Скоро Тихменев был ранен тремя жеребьями (рубленый свинец) в голову, Иванов пулями в руку и ногу, ранены все казаки и два джигита. Тут подоспел казачий патруль, а затем прибежали стрелки. 6 лошадей убежали и достались хивинцам. Два офицерских седла, вьюк Иванова и пальто его достались им же. Пальто нашлось по взятии Хивы во дворце хана, но без погон и пуговиц, найденных также на арбе какого-то туркмена после разгрома 17 июля. За потерю этих «трофеев» офицерам, однако же, не досталось, несмотря на строгий приказ Кауфмана…

Заслышав выстрелы, эшелон остановился и заночевал. Получив донесение о стычке в 2 часа ночи, Кауфман послал в первый эшелон подполковника Головацкого с тремя сотнями, ракетной батареей и тарантасом для доставки раненых офицеров; он же доставил всем раненым казакам и джигитам знаки отличия военного ордена. Тяжело раненный проводник Молда-бай (пятью пулями и двумя шашками) вскоре умер. Наутро в 10 часов утра, как раз наоборот против полученного приказания, т. е. в самую жару, Бардовский выступил далее. В 6 верстах его догнал Головацкий, отправил раненых с одной сотней в Хал-ата, а с двумя остальными пошел к Адам-Кирилгану, как ему было приказано. По приходе сюда первого эшелона казаки тотчас должны были идти назад на Хал-ата. В тени было 33 градуса. Идти в такую жару по песку трудно. Верблюды стали падать. К закату солнца эшелон пришел, однако, на Адам-Кирилган. 30 апреля, в час ночи, выступил в Хал-ата и второй эшелон. Таким образом, ни одно из прежде отданных приказаний о порядке движения эшелонов не было выполнено. 1 мая должны были выступить и казаки.