Оказалось, что сам Ситников, получивший 28 апреля рану во время перестрелки с крепостью Ак-Кала, не мог ехать к Веревкину и послал к нему 7 мая 9 матросов, 1 топографа, 1 унтер-офицера под начальством прапорщика корпуса штурманов Шебашева. Киргиз Утен Мусабаев несколько раз являлся на флотилию, услуживал то тем, то сем, втерся в доверие к Ситникову и взялся проводить команду. Ему поверили. Он нанял лошадей, зазвал команду к себе в аул, на берегу реки в 10 верстах от Кунграда, угостил, а когда все заснули, зарезал… Одного тела не оказалось, а чьего — неизвестно. Подозревают, что русские были опоены и спали крепко; их шестилинейные винтовки, комплект патронов по 60 на каждого, и головы достались убийцам… Головы отвезены в Хиву и выставлены на площади.
Как служили нам киргизы-джигиты в качестве почтарей и курьеров, можно судить из примера, оставленного нам киргизом Кал-Нияз-Туркестановым: он был послан из Киндерли одвуконь с почтой в Хиву; дорогой он сбился и попал на сарыкамышский путь, которого не знал. Разыскивая колодцы и страдая от жажды, он наконец зарезал обеих лошадей и кровью их утолял жажду… Когда этот источник иссяк, он зарыл почту в песок, воткнул рядом палку, надел на нее шапку, чтобы указать место, и тут же лег умирать… Весьма возможно, что и Утень почту бы доставил без ущерба для нее, а перед искушением в 11 голов устоять не мог.
Нельзя ставить дикого человека в такие положения своею беспечностью и самонадеянностью. Начальник Аральской флотилии, вероятно, никогда не читал и не слышал ни про Бековича-Черкасского, ни про Рукина, погибших вот так же простодушно и доверчиво!
С другой стороны, 11 человек решительных и хорошо вооруженных молодцов, идя следом за победоносным отрядом и соблюдая правила военных предосторожностей, легко могут догнать отряд без особых приключений. Не следует только заходить в гости. Был пример, что на третий день после занятия Кауфманом Самарканда в 1868 г. два офицера с двумя казаками отделились от оказии, конвоировавшей провиант на предпоследнем ночлеге, верстах в 40 от Самарканда, и хотя навстречу им попадалось много конных и пеших туземцев, но они неизменно приветствовали наших офицеров кулдуками. После хорошего погрома туземцы непременно почтительны.
Тела убитых привезены были в отряд Веревкина и погребены с надлежащею церемониею вблизи дома, занятого под гарнизон.
Флотилия наша узнала о гибели команды 9-го числа от присланного Веревкиным подпоручика Султан Байджанова с 15 казаками. Веревкин опять требовал к себе Ситникова, а тот опять отказался ехать, ссылаясь на рану, и настаивал на разрушении плотин, мешавших флотилии двигаться вперед.
Веревкину почему-то жаль было портить работу хивинских рабов и нарушать порядок орошения полей неприятеля… Он все требовал, чтобы флотилия искала проходов по разливам и озерам правого берега, чего без проводников флотилия делать не рисковала. Причины, по которым Веревкин не хотел помогать флотилии и расчищать ей путь к отличиям, понятны: 1) она сама ему не помогала, когда он шел по берегу моря и нуждался в пресной воде; 2) занявшись уничтожением плотин, он проморгал бы Хиву, к которой стремились все его помыслы, а также и туркестанцы… 3) содействие флотилии было далее не нужно.
Здесь кстати упомянуть о действиях флотилии с начала кампании. В составе ее находились два парохода — «Самарканд» и «Перовский» — и три баржи. Экипаж состоял из 8 офицеров, 1 врача и 259 нижних чинов, в том числе были 2 топографа, присланных из Ташкента. На «Самарканде» находились: два 4-фунтовых нарезных орудия и два 10-фунтовых единорога; на «Перовском» — два 4-фунтовые картечные орудия и один 10-фунтовый единорог; на 2-х баржах было по два 4-фунтовых нарезных орудия, а на 3-й один 10-фунтовый единорог. Боевых зарядов взято по 175 на каждое орудие. Зима застала пароходы в Перовске. 14 марта река вскрылась и пароходы в тот же день ушли в Казалинск. Лед шел сплошной, и потому пароходы остановились на ночь у протока Караузяка. Ночью ветер погнал лед назад, а река обмелела до того, что пароходы очутились на мели… Послали в Перовск за помощью. Прискакал уездный начальник со 100 казаками и 400 киргизами. «Перовского» стянули волоком на талях, а «Самарканд» рвал веревки, ломал блоки и не шел… Вывели молы, а кругом парохода вырыли бассейн; вода хлынула и пароход снялся, наконец, 26 марта. В Казалинск пришел он 6 апреля. 10-го числа отправлены две баржи забрать в устье Сыра заготовленный саксаул; 13-го отправлена третья баржа; 15-го пошел «Перовский», а 17-го «Самарканд». К вечеру того же дня он прибыл к острову Кос-Арал на Аральском море. 18-го все суда вышли в открытое море, ведя на буксирах баржи. «Перовский» вел только одну, но за слабосилием и массою льда постоянно отставал, и присоединился к «Самарканду» через двое суток у о. Токмак-Ата, где тот его поджидал на якоре. Туманы мешали идти далее. 26-го туман рассеялся и эскадра пошла к заливу Талдык искать бар речки Кечкине-Дарья, который с 1859 г., т. е. с рекогносцировки капитана 1-го ранга Бутакова считался самым удобным для входа в Аму-Дарью.
После сильной качки, познакомившей моряков с морской болезнью, нашли бар и кинули якорь на 2-х саженях. 27-го спущены шлюпки искать прохода через бар. Нашли, обозначили вехами и захватили тут хивинца, который показал, что на Улькун-Дарье, в 14 верстах от устья, выстроена крепость Ак-Кала с 1000 человек гарнизона и 5 пушками. В этот день суда прошли бар и вошли в реку. Ночь провели у развалин форта Хиот, ждали нападения и не спали. 28-го в 3 часа утра эскадра пошла дальше, вышла через час из Кечкине-Дарьи на Улькун-Дарью, увидела впереди форт Ак-Кала. Приготовились к бою… «Самарканд» с двумя баржами шел впереди, «Перовский» с одной баржей — за ним. Как только суда подошли на пушечный выстрел, форт открыл огонь. Флотилия не замедлила ответом. Скоро хивинские пушки были подбиты, но последним выстрелом их на «Самарканде» пробит был левый борт, разбита подушка орудия, отбита лапа якоря и осколками разбившегося ядра ранено 7 нижних чинов (двое умерли впоследствии) и начальник флотилии капитан 1-го ранга Ситников. Суда подошли на 75 сажен и продолжали пальбу, пока хивинцы не очистили форт. Снарядов выпущено 68 и 1658 ружейных пуль. Ранен пулею еще 1 матрос на барже. Высадки для овладения крепостью или хотя бы трофеями флотилия не сделала…
Дальнейшие занятия флотилии состояли в тщетных попытках отыскать с рыбаками какой-нибудь выход из Улькун-Дарьи мимо плотин, да в перевозке с 23 по 26 июня, после взятия Хивы, в Казалинск, великого князя Николая Константиновича, больных, раненых и курьеров. 2 августа «Перовский» отправлен с 1 баржей на Кос-Арал за саксаулом, а воротился 20 августа.
Между прочим, сам диван-беги Мат-Мурад после занятия нами Хивы разъяснил, что плотины начали строить еще в 1860 г., после посещения Улькун-Дарьи Бутаковым, и вовсе не для развития хлебопашества, как уверял Веревкин, а для преграждения пути нашим судам… Поэтому 29 июля сюда были согнаны 2000 узбеков для уничтожения плотин. 27 августа флотилия опять повезла в Казалинск больных, раненых, штабных, уволенных в запас и большую часть артиллерийского парка. «Самарканд» прибыл в Казалинск 30 августа, а «Перовский» — 2 сентября. Плотины были разрушены только к половине октября. Флотилия осталась в Казалинске.
Возвратимся теперь к оренбургскому отряду. 11 мая авангард под командой полковника Леонтьева послан вперед, за 25 верст, к истоку канала Угуз из Талдыка. 12 мая двинулся и Веревкин туда же и стал на ночлег. Ночью хивинцы сделали тревогу и добрались даже до вьюков и верблюдов, уложенных почему-то перед фасами; здесь хивинцы запутались и были отбиты огнем казаков. 12-го же числа в Кунград пришли кавказцы, отставшие, таким образом, от оренбуржцев, благодаря хитрой уловке Веревкина, на целый переход. Веревкин их заставил напрасно идти в Кунград, а сам не стал их ждать и ушел.
Но кавказцы тоже дело-то понимали отлично: Ломакин немедленно погнался за Веревкиным и догнал его в тот же день на ночлеге под Огузом. Тот опять на хитрости: «Кавказцы ваши устали, пусть отдохнут, оправятся и следуют за оренбуржцами в расстоянии одного перехода…» Ломакин заявил на это, что перенеся столько трудов и лишений, чтобы только добраться до неприятеля, кавказцы будут считать для себя такое движение позади оренбуржцев сущим наказанием, а потому обещал сделать форсированный переход и догнать Веревкина. Пришлось уступить.
