Долгий опыт научил дикарей беречься в подобных случаях, потому что успокоительные выражения вроде: «про то начальство знает» или «там вас разберут, кто виноват» и проч. — мало способствуют к утешению невинных, разоренных дотла неразборчивой рукою мстителей.
Неудавшаяся попытка собрать верблюдов по наряду охладила Ломакина окончательно к этому делу. Боязнь за дальнейшее спокойствие края заставила его отказаться от повторения попыток. Собранные ранее 522 верблюда он предлагал отправить в Красноводск не сухопутно, а морем, чтобы не подвергать конвой опасности и не высылать из форта всю кавалерию как раз в то время, когда она нужна самим.
Виновных Ломакин мечтал наказать тем, что мы не станем у них ничего покупать, не пропустим их на летовки в Арка и будем содержать на свой счет в форт 60 заложников.
Итак, для Красноводского отряда можно было собрать только 522 верблюда.
Остается удивляться энергии и предприимчивости Мангышлакского пристава, успевшего-таки, несмотря на все приведенные им препятствия, собрать к началу апреля до 1500 верблюдов… Правда, что это делалось уже не для Маркозова, а для самого себя: 14 апреля Ломакин выступил самостоятельным начальником (до встречи с оренбуржцами) против Хивы, столь долго испытывавшей терпение его.
Причина неудачи сбора верблюдов для Маркозова была та, что в прошлом году он не заплатил за верблюдов, а у Ломакина тоже не было вначале денег, пока полковник Филиппов не привез ему из Тифлиса 30 000 р. Туркмены требовали деньги вперед, не веря никаким обещаниям.
Гродеков приводит следующие строки из письма туркменского наиба Мамед-Пана к Ломакину: «Красноводский начальник в прошлом году насильно взял у наших людей верблюдов и, обещав за них платить деньги, выдал только по семи пудов хлеба и 10 руб. деньгами. Поэтому наши люди боятся, что и теперь будут брать верблюдов без денег, и потому они теперь нам не верят».
Вот подробности снаряжения экспедиции со стороны Мангышлака, Чекишляра и Красноводска: командированный для этой цели полковник Золотарев, на основании соображений заведующего перевозкой войск по Каспийскому морю подполковника Пожарова, сделал следующие распоряжения относительно перевозки войск и грузов из Чекишляра в Красноводск и Киндерли:
1) Суда общества «Кавказ» и Меркурий», один пароход и 3 шхуны должны идти из Баку в Чекишляр, причем пароход и одна шхуна зайдут прежде в Ленкорань, чтобы забрать оттуда, сколько им будет по силам, местных киржимов с тремя матросами на каждом. Пароход, сверх того, заберет и стоявший там компанейский транспорт.
2) Четвертая компанейская шхуна, ушедшая срочным рейсом в Ашур-аде, должна оттуда идти также в Чекишляр.
3) Три шхуны, стоявшие в Петровске, остаются на месте для перевозки оттуда грузов и войск на восточный берег Каспия.
4) Шкуна, ушедшая срочным рейсом в Астрахань, должна была принять там заготовленное подрядчиком Каргановым 2-месячное довольствие Красноводского отряда, но доставить его не в Красноводск, а в Киндерли.
5) Девятая шкуна доставит из Баку в Киндерли заготовленную в Баку пристань для более скорой и удобной выгрузки войск и тяжестей.
6) Две шкуны общества «Лебедь» законтрактованы и отправлены: одна в Красноводск, а другая — в Петровск.
7) Для обеспечения скорой нагрузки войск в Чекишляре с помощью туркменских лодок и киржимов начальник астрабадской морской станции должен был выслать один или два паровых баркаса в Чекишляре буксировать названные лодки.
8) Казенная шкуна «Михаил», находившаяся в распоряжении Золотарева, должна была захватить из Чекишляра в Киндерли сколько будет можно войск и грузов, но недостаток средств нагрузки и свежая погода помешали этому.
Из остальных казенных судов, годных для перевозки грузов, имелись только два парохода и одна шкуна, но первые назначались для сопровождения по Каспию шаха, собиравшегося путешествовать по Европе, а шкуна оставалась занятою одним подполковником Генерального штаба для каких-то казенных надобностей. Таким образом, ни одно из судов Каспийской флотилии не могло принять участия в транспортировке войск…
Всего же занято для этой цели было: две шхуны товарищества «Лебедь», один пароход с большим транспортом на буксире и десять шхун общества «Кавказ и Меркурий»; рейсовое сообщение по Каспию с двадцатых чисел марта, конечно, прекратилось.
Прибыв в Чекишляр, Золотарев застал Маркозова только с тремя последними ротами, четырьмя орудиями и всей кавалерией, которую предполагалось двинуть как можно позже, чтобы стравить на месте еще часть фуража и тем уменьшить количество груза, следующего при отряде. Чтобы кавалерия могла потом обгонять пехоту, не стесняясь своим транспортом, фураж был размещен по верблюдам, состоявшим в ротах.
Всех верблюдов чекишлярский отряд имел 2614 штук.
Из этого числа только 400 штук были доставлены туркменами добровольно, и это были наилучшие, остальные же, добытые силой, были весьма слабы, как по причине зимней бескормицы, так и по случаю обычного в это время года приплода. Уже на месте верблюды падали десятками; вся надежда была на пробивавшийся уже подножный корм. Тем не менее верблюды были облегчены до возможного предела: средняя величина груза доходила до 5 пудов, более вьючили редко.
Поэтому все эти верблюды едва подняли немного более двухмесячного запаса довольствия людей (на 2 месяца и 12 дней) и 3600 пуд. ячменя, обеспечивавшие кавалерию только до прибытия отряда на границу Хивинского ханства.
Таким образом, по числу дней пути (около 40) и по наличному числу лошадей в сотнях, артиллерии и штабе на каждую лошадь приходилось в сутки только до 5 1/2 фунтов ячменя, что, конечно, было недостаточно при тяжелом походе, иногда глубокими песками. Поэтому Золотарев уменьшил состав кавалерии отряда на одну сотню, которую предназначил перевезти в Киндерли.
В чекишлярском отряде оставалось еще до 500 всадников, что можно было принять за минимум, ввиду предстоявшего расхода кавалерии на охранительную и разведывательную службы. Сокращение на одну сотню давало возможность увеличить дачу ячменя до 7 фунтов.
К перевозке в Киндерли назначено было: 8 рот ширванцев, 1 сотня конно-иррегулярного полка, 2 нарезных 4-фунтовых пушки старого образца, без запряжки, и 3 ракетных станка с 66 ракетами. Кроме того, в Киндерли посылались из Чекишляра — 1, а из Красноводска 3 нортоновских трубчатых колодца.
На людей и лошадей взят 4-месячный запас продовольствия, чтобы пропорциею на 4-й месяц поделиться с остальными частями мангышлакского отряда и тем облегчить заготовление предположенной для них пропорции на 3-й месяц.
Две сборные роты из слабых, а также 6 орудий, оставшиеся в Чекишляре, назначены к перевозке в Красноводск. Туда же назначены и все тяжести покидаемого укрепления, весь оставшийся запас довольствия. Все это подняла одна шхуна, которой затем приказано было забрать в Красноводске сотню конно-иррегулярного полка и доставить ее в Киндерли.
Все остальные суда, подняв в Чекишляре войска и грузы, назначенные в мангышлакский отряд, направились прямо в Киндерли.
Красноводские сотни выступали 1 апреля и в 10-ти или 11-ти переходах соединялись у колодцев Бугораджи или Дзоюрук с главным отрядом. Весь запас фуража, потребный на эти 11 переходов, сотни должны были поднять на своих лошадях, за неимением верблюдов, которых уже поздно было собирать для этой цели. В облегчение их оказалось возможным выдвинуть этот запас фуража по крайней мере на два перехода: именно в кол. Белек. Казенный пароход, находившийся в заливе, и перевез на высоту этого колодца 9-дневный запас, сотни же взяли с собою, при выступлении из Красноводска, только 2-дневную дачу, стравили ее до Белека и здесь подняли выгруженный пароходом остальной запас. На каждую лошадь пришлось до 3 1/2 пудов. Понятно, что казаки на походе должны были периодически спешиваться.
Между тем в Петровске сосредоточивались войска, назначенные в состав мангышлакского отряда. 3 кампанейские шкуны в один рейс перевезли, к 24 марта, только 2 самурские роты и 1 1/2 сотни казаков. Чтобы ускорить перевозку, Золотарев прибавил к воротившимся шкунам еще две: казенную, на которой прибыл сам, и вытребованную из Баку шкуну товарищества «Лебедь». 31 марта все пять шкун отплыли из Петровска, подняв остальные войска, т. е. 6 рот апшеронцев, 1 1/2 сотни казаков и 6 орудий (два орудия из Чир-Юрта опоздали). Взята была и музыка Апшеронскош полка.
