Было подсчитано, что за два года царствования шестой государыней Романовой было выпито водки и вина на сумму в 1 миллион рублей. И это в то время, когда общие расходы России не превышали 10 миллионов!
Развлечениями императрицы ведала фрейлейн Иоганна, старая горничная царицы, немка по происхождению. Среди приближенных Екатерины были и другие немцы; особое место при дворе занимал барон Левенвольдт, родом из Люнебурга. Он воспользовался близким знакомством с герцогиней Курляндской, дочерью царя Иоанна, и приблизился ко двору. Всеми силами Левенвольдт старался устроить в России свою карьеру. Он был красив, имел прекрасные манеры, тратил на игру в карты и другие прихоти большие суммы денег, получаемые главным образом от женщин. Умел барон устраивать великолепные праздники и интимные пирушки. Екатерина приняла барона в свой круг. Говорили, что он даже стал ее любовником. Да чего только про нее не говорили! У Екатерины был любимый попугай. Его коронной фразой была такая: «Ой est verite?»[2]
Ну, а каковы были нравы при дворе этой императрицы? День превращался в ночь, повсюду царило безделье. Казна пустела, всюду процветали произвол и злоупотребления. Из-за неурожаев в последние два года в стране был голод, росли цены на хлеб, увеличивалась смертность населения.
Екатерина I была у власти лишь два года и два месяца. В возрасте сорока трех лет она скончалась. Много толков ходило вокруг ее преждевременной смерти — одни говорили, что у нее была опухоль в легком, другие утверждали, что умерла императрица от излишнего употребления алкогольных напитков и лакомств, поскольку к своему здоровью она относилась небрежно. Незадолго до ее кончины один из иностранных посланников писал в своем докладе: «Царица продолжает с некоторым излишеством предаваться удовольствиям до такой степени, что это отзывается на ее здоровье… Так как она чрезвычайно полна и ведет жизнь очень неправильную, то думают, что какой-нибудь непредвиденный случай сократит ее дни».
В последние недели у Екатерины сильно опухли ноги, да и сама она очень располнела. Врачи полагали, что у нее водянка. Сама же царица не обращала на это достойного внимания и продолжала вести неразумный образ жизни. Это и ускорило ее смерть, которая наступила весной 1727 года, ровно через три года после коронации. Многие искренне оплакивали кончину этой сердечной женщины, вышедшей из простого народа и достигшей вершины власти. В Петербурге был настоящий траур — первой российской императрицы не стало…
Еще за год до смерти Екатерина издала указ о престолонаследии, во избежание в будущем каких-либо случайностей. Согласно этому указу, назначать престолонаследника должен был отныне Верховный тайный совет. В наследники императрицы намечался внук Петра от первого брака, сын царевича Алексея. Искали даже пути сближения будущего императора с семейством Екатерины — один из планов был женить его на младшей дочери Екатерины, Елизавете, не считаясь с разницей лет и желанием самой цесаревны. Императрица уже готова была согласиться с этим, надеясь уговорить дочь, но вдруг переменила намерение: по предложению австрийского двора она якобы дала согласие на помолвку наследника престола с дочерью Меншикова. Этого хотел бывший фаворит ее мужа, а теперь практически глава правительства, которого Австрия стремилась привлечь на свою сторону и поэтому всячески поддерживала. План этот, держался в строгом секрете.
Завещание Екатерина I подписала за несколько дней до смерти, но не сама лично. Вместо больной и ослабевшей матери подпись поставила цесаревна Елизавета.
Петр II
разу же после смерти Екатерины I в присутствии императорской фамилии, Верховного тайного совета и прочих высоких должностных лиц было прочитано ее завещание. В нем она назначала себе в преемники по праву первородства внука Петра Великого, сына несчастного царевича Алексея и немецкой принцессы Шарлотты. Вступая на престол, он должен был дать клятву, что никто из участников вынесения приговора его отцу не подвергнется преследованию. Мальчику в это время было всего двенадцать лет, звали его Петр. На время до совершеннолетия Петра «с полной властью самодержавного государя» утверждался Верховный тайный совет.
Это решение всех удовлетворило: приверженцы старины приветствовали восшествие на престол сына царевича Алексея и пророчили возвращение в России того, что, к их досаде, было уничтожено Петром I. Ну, а сторонники петровских преобразований не унывали, так как управление государством до совершеннолетия нового императора брал на себя сподвижник Петра Меншиков, который верховодил в Совете. Правда, в качестве опекунов наследника престола Екатерина I указала в завещании не только князя Меншикова, но и своих обеих дочерей. Однако Меншиков не собирался делить свою власть с кем бы то ни было, будь то хоть дочери самой царицы и его бывшего властелина и покровителя, хотя и немало было сторонников того, чтобы престол после смерти императрицы перешел к одной из ее дочерей.
А чтобы с самого начала обеспечить себе власть при будущем императоре, Меншиков устроил так, что в завещании Екатерина I записала, что его старшая дочь Мария вступит в брак с внуком Петра Романова и войдет тем самым в царскую семью.
Поскольку тело покойной императрицы в течение трех недель было выставлено в царском дворце для прощания, Меншиков поместил своего будущего зятя в собственном доме. Этому никто не мог противиться. Ведь его дочь была объявлена невестой императора. Поселив же юного государя в своем собственном доме, светлейший князь хотел уберечь его от всякого постороннего влияния.
Помолвка Петра II, как стали называть нового русского императора, состоялась через месяц после смерти Екатерины. Церемония обручения была обставлена очень пышно и торжественно. Невеста, на три года старше своего будущего мужа, получала отныне титул Императорского Высочества, двор и содержание.
Было решено, что пока мальчику не исполнится шестнадцать лет, управлять государством будет его будущий тесть (по праву это должен был бы делать Верховный тайный совет). Что же касается дочерей Петра I, Анны и Елизаветы, то было постановлено, что при совершеннолетии их племянника они получат по 1 миллиону 800 тысяч рублей каждая и разделят бриллианты своей матери.
Ну а что же сами царевны?
Младшая, Елизавета, была еще не замужем. Тогда, в ответственный для истории России момент, она была вся в слезах — два дня спустя после смерти матери внезапно от оспы скончался ее жених, Карл Август Голштинский, двоюродный брат ее шурина, мужа сестры. Меншиков знал, что сейчас ей не до политических дел.
Анна же являлась женой герцога Голштинского. Меншиков больше всего боялся, что власть перейдет к Анне, а через нее к герцогу, зятю скончавшейся императрицы, которого он сразу же невзлюбил. Еще при жизни Екатерины он должен был уступать первенство герцогу как члену царского дома — а что было бы, если бы к власти пришла его жена, дочь Петра I. И вот Меншиков начал создавать всяческие препятствия молодой чете. Под предлогом нераспространения оспы он заключил герцога и его жену в карантин, поскольку в момент заболевания жениха Елизаветы они находились с ним в тесном контакте.
Басевич, министр Голштинии и верный друг супруга Анны, начал хлопотать о том, чтобы каждой принцессе выдали по одному миллиону рублей, не дожидаясь совершеннолетия императора. Он не мог допустить, как он писал позднее, чтобы его королевское высочество, принц Голштинский, и обе принцессы дошли до нищеты. Князь Меншиков обещал определить пенсию дочерям Петра I, но велел передать принцу Голштинскому, чтобы он покинул Россию и ехал в свои земли.
Через два месяца после смерти императрицы Екатерины герцог с супругой вынуждены были отплыть в Киль. Анне и Елизавете пришлось расстаться. Расставание сестер было очень грустным, словно обе Молодые женщины предчувствовали, что больше никогда не увидятся.
