– Оливия здесь? – удивилась Розалинд. – Я не знала. Когда же она появилась?

– Вчера утром позвонила. Они с Джино на следующей неделе уплывают в Марокко. Ну вот, взгляни на новый пресс. Скажи, разве мальчики не великолепны?

Розалинд, ни разу в жизни не видевшая оливкового пресса, могла лишь надеяться, что выказала должный интерес. Она знала, как ее подруга гордится своими мальчиками, относясь к каждому как к любимому сыну, тем более что детей у нее, возможно, никогда не было.

Когда Консуэла уехала из Аргентины и поселилась в этом доме, где прежде проводила не одно лето с мужем, Розалинд, как и все другие, удивлялась, что среди обслуги нет ни одной женщины. Не удержавшись, Розалинд однажды спросила об этом подругу, но готова была откусить себе язык, увидев, каким печальным стало лицо Консуэлы. Но, так как от Консуэлы не укрылось смущение Розалинд, она успокоила ее, объяснив, почему окружила себя молодыми красавцами. Вероятно, при этом она слегка покривила душой.

– Видишь ли, я люблю общество молодых людей. Они помогают сохранить молодость. У девушек всегда полно проблем, их жизнь намного сложнее, к тому же они жуткие сплетницы. Я плохо понимаю их. Мне достаточно подруг.

О Консуэле и ее вилле болтали всякое, но Розалинд сомневалась, что хоть часть в этих рассказах соответствует истине. Сама Розалинд не видела никогда ни намека на сексуальные отношения Консуэлы с ее мальчиками. Да и вообще не было ни малейших оснований думать, что Консуэла занимается сексом.

Осмотрев пресс, подруги направились к дому.

– А ты не проголодалась? – спросила Консуэла. – Я хочу, чтобы мальчики отдохнули, но могу сама все приготовить.

– Спасибо, я не хочу есть, но я бы с удовольствием что-нибудь выпила и искупалась. Как ты думаешь, Фредерико не будет возражать, если и я поплаваю в бассейне?

– Ну что ты, это обрадует его, – улыбнулась Консуэла, – я пойду на кухню, а ты подумай, кого еще пригласить в субботу. Мы уже давно не собирались все вместе. А что ты выпьешь? Может, фруктовый пунш?

– Прекрасная мысль. – Розалинд остановилась возле лежака и сбросила туфли. Она поглядела, с каким удовольствием Фредерико плавал в бассейне. – По-твоему, его не смутит, если я буду без лифчика? – шепнула она, – на мне только бикини.

– Дорогая, он не увидит ничего такого, чего не видел бы раньше, так что иди. Я принесу полотенце.

Консуэла уже ступила на лестницу, когда возле бассейна зазвонил телефон. Она вернулась и сняла трубку.

– Да, – сказала она, залюбовавшись прекрасным, но еще нетронутым загаром телом Розалинд, когда та сняла платье.

– Консуэла, это Рикард.

– Дорогой, как дела? Я так давно не слышала твоего голоса. Где ты?

– Я на гастролях со своим оркестром. Сейчас мы в Лондоне, а завтра улетаем в Амстердам.

– А сюда не собираешься? Через месяц здесь открывается фестиваль джазовой музыки. Ты будешь участвовать?

– К сожалению, нет. Но я постараюсь навестить тебя после гастролей. А как ты? Все еще шалишь со своими порочными мальчиками?

– Ах ты негодник! – засмеялась Консуэла, – Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

– Если бы я хоть на секунду в это поверил, все бросил бы и приехал.

– Ты, конечно, не сделал бы этого, но приятно слышать. А как Лусинда?

– Потрясающе. Собирается рожать пятого.

– О-ля-ля! И когда?

– Через три месяца. Будешь крестной матерью?

– Если ты серьезно, с удовольствием.

– Значит, приедешь в Лондон на крестины?

– А, пытаешься заманить меня в ловушку.

– Увы, безуспешно. Но я тебя все равно как-нибудь вытащу оттуда. Ты должна жить по-настоящему, дорогая. Мир скучает без тебя.

Консуэла засмеялась.

– Послушай, – сказал Рикард, – я выскочил с репетиции и потому сразу о деле. Актриса Дэнни Спенсер, моя знакомая, отдыхает где-то недалеко от Канн, и я бы хотел, чтобы ты представила ее обществу. Я знаю, ты никуда не выходишь, но все приходят к тебе. Она потрясающая девушка и тебе очень понравится. С ней там пара подружек, про них ничего не знаю, но раз они с Дэнни, значит, с ними тоже все в порядке. Это тебя ни к чему не обязывает, но, если поможешь, они будут тебе очень благодарны.

– А сколько им лет? – спросила Консуэла.

– Вокруг тридцатника.

– Тогда не вижу проблем. У тебя есть номер, я им позвоню.

– Спасибо, я сам собирался сказать им, чтобы они созвонились с тобой, но если уж ты сама… – Он продиктовал номер, послал воздушный поцелуй и положил трубку.

– Дэнни Спенсер, – задумчиво проговорила Консуэла, глядя на Розалинд, которая уже два раза пересекла бассейн и теперь загорала на бортике.

– Дэнни – кто? – спросила Розалинд, подняв руку, чтобы защитить глаза от солнца.

– Спенсер. Звонил Рикард и просил пригреть Дэнни Спенсер и двух ее подруг. Как ты думаешь, эта Дэнни не дочь Сьюзен и Дэвида? Разве их дочь не Даниэль?

– Да, да, она актриса и довольно известная в Англии.

Консуэла подняла глаза, заметив, как упала на них тень Фредерико. Она не видела, когда он вышел из воды.

– Полотенце и крем от загара для миссис Кармичел, – сказал он.

– О, Фредерико, спасибо! – Розалинд взяла то, что он принес. – Он такой внимательный, правда? – шепнула она Консуэле, когда Фредерико снова нырнул.

– Конечно. Так как насчет Дэнни Спенсер и ее подруг? Думаешь, стоит позвать их в субботу вечером?

Розалинд пожала плечами.

– Почему бы нет? Интересно увидеть свежие лица на нашей сцене, а, насколько я знаю, Дэнни вполне достойная девица, значит, можно предположить, что и две другие – тоже. А если нет, так мы рискуем одним вечером.

– Решено. Завтра я позвоню им и узнаю, свободны ли они. Стоит ли упомянуть, что я знакома с ее матерью?

Розалинд с любопытством посмотрела на подругу.

– Упомянув об этом, я установлю дистанцию между поколениями. Кстати, Сюзанна могла сказать Дэнни, что знает меня.

– В таком случае Дэнни связалась бы с тобой через мать, а не через Рикарда.

– Верно. Ладно, тогда я не стану изображать старую подругу и ровесницу ее матери, – решила Консуэла.

– Какая уж там старая! – возмутилась Розалинд.

– Так воспринимает нас молодежь, дорогая.

– Говори только о себе, – усмехнулась Розалинд и села на лежаке, заслышав шум приближающейся машины.

Консуэла резко обернулась, и от Розалинд не укрылось ее напряжение. Она протянула руку и осторожно дотронулась до локтя Консуэлы. Женщины внимательно смотрели, как приближается черный с открытым верхом «мерседес». Солнце, отражаясь от лобового стекла, не позволяло увидеть, кто за рулем, но обе это знали.

– Ты ждала его? – спросила Розалинд.

Консуэла покачала головой.

– А как он проехал через ворота?

– Он знает секретный код.

Они наблюдали, как роскошная машина подрулила к дому. Пульс Розалинд участился. Она очень давно не видела Джейка Мэлори, и ей было интересно, произведет ли он на нее такое же впечатление, как прежде.

Розалинд крепче сжала руку Консуэлы, зная, что Джейк Мэлори – источник страданий подруги, тот, кто заставил ее стать отшельницей.

Джейк вышел из машины в рваных грязных джинсах и выцветшей майке. Растрепанные волосы были стянуты красным платком. От него исходила такая чувственность, что Розалинд затрепетала, а взгляд его пронзительных серых глаз вызвал похотливую дрожь во всем ее теле.

Она увидела благоговейный страх и обожание на лице Консуэлы, когда та направилась к нему, протянув вперед руки. Боже, подумала Розалинд, и это после того, что он с ней сделал и, видимо, продолжает делать!

– Джейк, – Консуэла поцеловала его в обе щеки, – какой приятный сюрприз!

Джейк ответил ей самодовольной ухмылкой.

– Неужели сюрприз? А я думал, ты меня ждешь.

– Ты здесь всегда самый желанный гость, дорогой, и ты это знаешь. – Она отвернулась. – Ты знаком с Розалинд Кармичел?

Розалинд поднялась, выронив полотенце.

– Привет, Джейк, – сказала она, – мы встречались года два назад, кажется, в Лос-Анджелесе.