За это время Дронов слетал в служебную командировку в Индию на семь дней и вернулся в Саюз. Было отмечено, что возвратившись из командировки, он несколько раз посещал Изуитова.

Вскоре пришло сообщение из резидентуры КГБ в Дели. Офицер по безопасности докладывал в Центр, что в поведении Дронова во время его пребывания в стране не было отмечено каких-либо отклонений и настораживающих моментов. Он встречался с иностранцами, но его всегда сопровождал кто-нибудь из советских граждан. Сообщалось, что на один день он с одним из работников торгпредства вылетал по приглашению индийских бизнесменов в качестве гостя присутствовать на охоте за слонами. Сведения об участниках охоты и о ее программе резидентура доложит дополнительно.

Котов по телефону попросил Василия срочно к нему зайти. По голосу Василий понял, что начальник чем-то очень встревожен. Когда Алексеев вошел в кабинет, начальник протянул ему лист бумаги и отрывисто бросил:

– Читай!

Василий пробежал глазами текст, и сердце его радостно забилось.

– Ну что? – спросил полковник.

– Да, – протянул Василий, улыбаясь, – по-моему, мы выходим на «крота».

– То-то и оно, Василий Николаевич, – продолжал Котов. – Похоже, большая рыба заглотила крючок, важно не дать ей с него сорваться. Завтра буду докладывать начальнику управления.

В полученной из отдела, занимавшегося личным составом спецслужб США, бумаге сообщалось, что на присланной для экспертизы фотографии мужчины был идентифицирован начальник русского отдела ЦРУ Людерсдорф, женщина по учетам отдела не проходила.

Выходя из кабинета начальника, Василий испытывал настоящую радость успеха. Вот теперь он был совершенно уверен, что правильно поступил, обратив внимание на это словечко «никогда». Ему вспомнилось, как еще в разведшколе преподаватель практической психологии однажды предложил слушателям задачку из романа Достоевского «Преступление и наказание». Предлагалось определить, каким образом следователь Порфирий Петрович, допрашивая Раскольникова, не имея прямых улик, пришел к выводу, что он – убийца? Никто из учебной группы не сумел решить эту задачу. Василий несколько раз перечитал сцену допроса, и, когда нашел ответ и сообщил об этом преподавателю, тот предложил ему выступить на семинаре с обоснованием своего решения. А решение было простое, но требовало серьезных логических рассуждений, глубокого проникновения в человеческую психику, что и позволило следователю заставить преступника признаться в совершении убийства. Алексеев, как и следователь, заметил, что Раскольников смеялся там, где совершенно было не смешно, стараясь скрыть смехом свои волнения и страх быть разоблаченным. Преподаватель похвалил Василия и пожелал ему успехов в практической работе. Сейчас Василий видел нечто общее между смехом Раскольникова и «никогда» Дронова. Он был по-настоящему счастлив.

После доклада руководству майорский уровень, как шутил Котов, перешел в генеральский, потому что в невод попала крупная рыба. На совещании у начальника управления было принято решение установить плотное наружное наблюдение за Дроновым. Обращалось особое внимание на то, что Дронов опытный профессиональный разведчик. Поэтому наружное наблюдение должно вестись очень квалифицированно, чтобы объект ни в коем случае не обнаружил за собой слежку.

Наружное наблюдение показало, что, по предварительным данным, Дронов никаких личных контактов с иностранцами не имел, вел себя спокойно, довольно часто общался по службе с Изуитовым. После поездки в Индию он сделал ему какие-то подарки. Дронов вел довольно замкнутый образ жизни, близких друзей не имел, интересовался военными мемуарами, посещал магазин «Военная книга» на Садовой-Спасской, «Дом книги» на Арбате, букинистические магазины. Находясь в городе, не проверялся, по выходным гулял с внуком по набережной Москвы-реки, летом выезжал на дачу. По линии ГРУ планировалось отправить его через год в длительную командировку резидентам в Мексику.

Из Индии пришла шифровка, в которой сообщалось о составе гостей, принимавших участие в охоте на слонов. Среди гостей обращала на себя внимание прибывшая из Соединенных Штатов супружеская пара Браун. По словесному портрету мистер Браун очень походил на начальника советского отдела ЦРУ Кирилла Людерсдорфа.

Котов и Алексеев пришли к выводу, что между Дроновым и Людерсдорфом, вероятно, была налажена безличная связь. Американец под другой фамилией приезжал в Индию на встречу с Дроновым, который каким-то образом заблаговременно сообщил ему о своей предстоящей поездке в Дели.

– Что-то мы не дорабатываем, – обращаясь к Василию, сказал Котов. – Что-то не видим. Ведь должна быть какая-то связь, возможно, у них есть двухсторонняя радиосвязь или связь через тайники.

– Думаю, – вступил в разговор Алексеев, – Дронов не проводит тайниковые операции, слишком осторожен и прекрасно понимает, что тайник – это уязвимое место в разведке. Кроме того, американцы имеют горький опыт с тайниками, они наверняка не забыли историю с Пеньковским. По всей вероятности, Дронов не первый год работает с янки, он уже пять лет в Центре после своего возвращения из Штатов. Бейсбольный матч подтверждает, что уже там он сотрудничал с ними. Дронов не просто агент, он очень ценный источник. Мне кажется, что если бы он проводил тайниковые операции, мы бы заметили.

– Я с тобой совершенно согласен, – снова заговорил Котов, – не подключить ли нам к наружке Михалыча, не верю в безупречное поведение Дронова, раз он допустил прокол с этим словечком «никогда», должен себя где-то показать еще. Пусть Михалыч предварительно посмотрит все материалы по ведению наружного наблюдения за Дроновым и выскажет свои соображения.

– Хорошо, Борис Николаевич, – ответил Алексеев.

Когда Василий собирался уже покинуть кабинет начальника, тот вдруг с горькой иронией добавил:

– Ты говоришь, что Дронов давно роет норы в нашем огороде? Ты прав, и роет очень успешно: на днях за его заслуги перед Отечеством по ходатайству Изуитова ему присвоено очередное воинское звание генерал-майора. Вот так…

Михалыч, так уважительно называли полковника Зыкова Михаила Михайловича, старейшего работника органов безопасности, аса наружного наблюдения, был уже пенсионного возраста, подлежал увольнению по возрасту, но начальство шло на различные ухищрения, чтобы продлить срок его службы. Михалыч был профессионал высочайшего класса, обладал каким-то особым чутьем, к нему обращались за различными консультациями по сложным спорным вопросам. Работая оперативником в службе наружного наблюдения, он в некоторых ситуациях был просто незаменим, мог перевоплощаться, когда требовала оперативная обстановка. Ему ничего не стоило сойти за простого работягу, нахлобучив на лоб кепку и надев потрепанную спецовку. Встретив его в таком виде в продовольственном магазине в винном отделе, его могли признать за своего и обратиться к нему с вопросом: «Башашкиным будешь?» На каком-нибудь научном симпозиуме в накрахмаленной белой сорочке и в строгом костюме он сходил за профессора физики.

Посмотрев отснятый скрытой камерой фильм на различных маршрутах движения Дронова и ознакомившись с отчетами бригад наружного наблюдения, Михалыч обратил внимание на один рапорт. Острый глаз контрразведчика привлек необычный маршрут движения объекта, по которому он следовал в один из выходных дней по улицам Москвы. Выйдя из дома, тот направился по староарбатским букинистическим магазинам, затем посетил «Дом книги» на Новом Арбате, вел на маршруте себя естественно и спокойно. От «Дома книги» пошел по Калашному переулку, у эстонского постпредства неожиданно перешел на противоположную сторону улицы и скрылся в подъезде жилого дома. Как потом установили, Дронов через проходной этаж вышел на Суворовский бульвар, сел на троллейбус № 39 и доехал до улицы Горького. Здесь он нырнул в книжный магазин № 100, затем на троллейбусе «Б» доехал до Садовой-Спасской, где посетил магазин «Военная книга», купил мемуары маршала Василевского и на «букашке» поехал по Садовому кольцу до остановки «Смоленская площадь», затем пешком направился домой.