Что верно, то верно — больше нигде. Повторяю: все командные пункты тогда располагались на Старой площади. Мне предлагалось занять один из важнейших. Это был шанс. Не для меня. Но для дела. Для страны. Я и согласился. Кадровые проблемы решались молниеносно. 22 ноября 1982 года в своем коротком выступлении по оргвопросу Андропов проинформировал членов ЦК о том, что, поскольку экономике надо сейчас уделять особое внимание, Политбюро считает необходимым ввести должность секретаря ЦК КПСС по экономике. И сразу же назвал мою фамилию. Пленум Андропова поддержал.

Сразу же после Пленума я был назначен заведующим экономическим отделом ЦК. Я навсегда запомнил этот Пленум. Он повернул мою жизнь совершенно в иное русло»^[252].

Общество ждало от нового генсека наведения «порядка» и дисциплины в стране, и Андропов понимал это. Он не стал медлить. Еще 30 октября 1982 года арестовали директора московского гастронома № 1 Юрия Соколова — «молодого Елисеева», как его называли многие люди из московских торговых кругов. Этот шаг являлся предупреждением не только «хозяину» московской торговли Н. Трегубову, но и Виктору Гришину, члену Политбюро и первому секретарю Московского горкома КПСС. Еще до назначения на крупный пост в торговле Соколов некоторое время работал личным шофером Гришина. У Соколова имелось три судимости; несколько лет он провел в заключении, так как его машина сбила девочку, которая вскоре умерла. Только очень высокое покровительство могло обеспечить Соколову столь блистательную карьеру в торговле. Проверка гастронома № 1 привела к аресту еще 14 работников этого магазина. Узнав об этом, покончил самоубийством директор гастронома № 2 на Смоленской площади Сергей Нониев. Московскую торговую мафию охватила паника. По системе Главторга полетел устный приказ Н. Трегубова «работать честно, хищения и взятки прекратить». Однако аресты торговых дельцов продолжались, в том числе и в крупных областных центрах.

В конце ноября и в начале декабря 1982 года масштабы борьбы с коррупцией и хищениями возросли. Под удары органов КГБ и прокуратуры попали многие из «подпольных миллионеров» на Северном Кавказе, в Закавказье и Средней Азии, которые во времена Брежнева действовали почти легально. Разного рода воротилы теневой экономики почувствовали себя крайне неуютно. Именно тогда началось расследование ставшего позднее знаменитым «хлопкового дела» — о расхищении государственных средств на миллиарды рублей.

Ю. В. Андропов лично следил за проведением этих акций. Он не присутствовал, например, на Всесоюзном пленуме творческих объединений и союзов СССР и РСФСР, который проводился 3 декабря 1982 года в Кремле, хотя здесь собрались наиболее известные советские писатели, художники, композиторы, артисты, режиссеры, журналисты и архитекторы. В президиуме пленума сидели другие члены Политбюро во главе с К. У. Черненко. Андропов же предпочел в этот день демонстративно принять участие и выступить с большой речью на Всесоюзном совещании работников

ОБХСС (отделы милиции по борьбе с хищениями социалистической собственности).

Уже через месяц после прихода Андропова к власти тема борьбы с преступностью и коррупцией стала одной из главных в печати и пропаганде. Андропов понимал, что для решения этих проблем нужно провести достаточно жесткую чистку в правоохранительных органах, и прежде всего в высших управлениях МВД. Начинать нужно было с Щелокова, который уже более 17 лет возглавлял это министерство. 16 декабря 1982 года были приняты и подписаны указ об освобождении Щелокова и другие указы — о назначении на пост министра внутренних дел СССР Федорчука В. В., о присвоении ему звания генерала армии и о назначении Председателем КГБ СССР Виктора Чебрикова.

Один из рабочих секретарей Андропова О. Захаров вспоминал позднее: «В декабре 1982 года Андропов вызвал к себе заведующего отделом административных органов ЦК КПСС Н. И. Савинкина. Перед тем как зайти к генсеку, Савинкин предупредил меня: должны принести проекты Указа Президиума Верховного Совета СССР и постановления ЦК, как только доставят, сразу занести в кабинет. Получив эти документы, я увидел, что речь идет об освобождении Щелокова от обязанностей министра внутренних дел СССР. Вместо него назначался Федорчук. Через некоторое время Федорчук был приглашен к Андропову, и я, находясь в тот момент в кабинете по вызову генсека, стал невольным свидетелем произошедшего разговора.

— Мы тебе присвоим звание генерала армии, — сказал Андропов. — Ты ни в чем не будешь ущемлен. Получишь нашу поддержку во всем.

Федорчук воспринял назначение без всякого энтузиазма и, выйдя из кабинета, произнес только: "Да…"

Вскоре позвонил Щелоков и попросил доложить Андропову о своей просьбе переговорить по телефону, что я и сделал. Юрий Владимирович тут же с ним соединился, а перед этим сказал: "Щелоков дачку просит. Ну что же, дадим ему небольшую дачку…"»[253].

Вскоре выяснилось, что Щелоков просил не «небольшую дачку», а нечто совсем иное. За 17 лет работы министром он практически приватизировал большую государственную дачу МВД № 1 и госдачу № 8, которая служила и как Дом приемов МВД. Он занимал также большую служебную квартиру на улице Герцена, 24. И на дачах, и на служебной квартире хранилось огромное личное имущество Щелокова и его семьи, которое уже не умещалось на частных дачах, а также на дачах его сына. На одной из дач ковры лежали в восемь слоев — друг на друге, а картины известных русских художников — под кроватью. Этих государственных дач и квартиры Щелокову никто не собирался отдавать, и ему надо было срочно увозить оттуда свои пожитки. Ко всему прочему обнаружились недостачи, и Щелокову приходилось вносить в кассу МВД десятки тысяч рублей наличными. У семьи Щелокова оставалась еще одна государственная дача в Серебряном Бору, но в феврале 1983 года он получил предписание освободить и ее. Многие из тех, кто был до этого времени близок к Щелокову, кто выражал ему свое расположение и дружбу, отвернулись от него. Был снят с поста заведующего международным отделом ЦК ВЛКСМ сын Щелокова. Это привело к самоубийству жены опального министра Светланы Петровны, подруги Галины Брежневой. Вокруг этого самоубийства возникло множество легенд; в Москве даже ходили слухи, что жена Щелокова пыталась убить Андропова и выстрелила в него, ранив в руку, а потом уже выстрелила в себя. На самом деле покушения на Андропова не было и выстрел прозвучал не на Кутузовском проспекте, а на даче в Серебряном Бору. Юрий Чурбанов писал позднее в своих воспоминаниях, что самоубийству предшествовал острый конфликт между генералом и его женой, которую Щелоков обвинял в стяжательстве, из-за чего он и потерял пост министра. Служащая дачи, при которой произошел этот трагический эпизод, это отрицала в своих показаниях, как и сестра- хозяйка дачи. Щелоков, как член ЦК КПСС и депутат Верховного Совета СССР, обладал иммунитетом, и следствие по его делам вели органы партийного контроля. Работники ЦКК были поражены масштабами стяжательства самого министра, а не его жены. Как писал позднее один из следователей ЦКК И. С. Густов, «Щелоков бесцеремонно брал все: от "мерседесов" до мебельных гарнитуров, люстры из хрусталя и пудреницу для домработницы, кроватку для внука и антиквариат, картины, золото и серебро. Обслуживала министра и его семью многочисленная челядь: личный архитектор, личный портной, личный стоматолог. Все они зачислялись в штат МВД, печник был майором, лудильщик — подполковником»^[254]. Забегая вперед, нужно сказать, что уголовное дело было возбуждено против Щелокова только в 1984 году. Вскоре после первых допросов он застрелился.