Немало домыслов было связано и с трагической судьбой Имре Надя. Укрывшийся в посольстве Югославии Имре Надь поддался на ложные обещания и после переговоров, в которых участвовал югославский посол, вышел со своими соратниками из посольства, чтобы сесть в автобус и покинуть территорию Венгрии. Однако здесь же на улице он был задержан по приказанию И. Серова и увезен в неизвестном направлении. Неясно, почему многие авторы обвиняли в этой связи Ю. Андропова. Английский биограф Андропова Джонатан Стил приводил в своей книге убедительные свидетельства того, что Андропов не имел отношения к аресту Имре Надя[50]. Однако скандал, который вызвала эта акция, серьезно ухудшил начавшиеся лишь недавно налаживаться советско-югославские отношения. И не Серову, а Андропову пришлось давать по этому поводу малоубедительные объяснения. Как стало позднее известно, Имре Надя сначала увезли в расположение советских войск, обещая ему не только свободу, но и пост министра, если он заявит о поддержке Яноша Кадара. В этих переговорах Андропов не участвовал. Позднее недавнего венгерского премьера отправили в Румынию, где он находился под домашним арестом на правительственной вилле близ Бухареста[51]. Он получал здесь газеты «Непсабадшаг», «Юманите» и «Правду» и вел записи, пытаясь оценить свои действия на посту премьера и проанализировать характер и развитие национально-освободительного движения в Венгрии. Венгерский историк Я. М. Райнер и российский историк В.Л

.

Мусатов давали предварительный анализ дневников и заметок Имре Надя, в которых он высказывался о теоретических проблемах социализма, вел полемику со своими оппонентами, а также вспоминал свое детство и молодые годы. Он пытался оправдаться перед историей. Имре Надь был арестован 14 апреля 1957 года. Его тайно перевезли не в Москву, как говорилось в некоторых публикациях, а в Будапешт. Следствие по его делу шло в Венгрии, но следственные материалы присылались в Москву в порядке консультации. Обвинительное заключение было составлено совместно советскими и венгерскими юристами. Ю. Андропов ознакомился с этим документом в конце августа 1957 года. В российской печати приводились выдержки из секретной записки в ЦК КПСС, в которой Ю. Андропов и Генеральный прокурор СССР Роман Руденко сообщали о беседе с министром внутренних дел Венгрии Б. Биску. Обсуждалось содержание обвинительного заключения и решения венгерского руководства. Андропов и Руденко докладывали, что «проект обвинительного заключения приемлем, но нуждается в доработке и прежде всего в той части, где освещаются связь предательской группы Надя с империалистами и роль последних в подготовке и проведении контрреволюционного мятежа»[52]. Судебный процесс по делу Имре Надя и нескольких его сотрудников и соратников, включая Пала Мелетера, происходил в Будапеште в закрытом режиме. Имре Надь и генерал П. Мелетер были приговорены к расстрелу, приговор приведен в исполнение на следующий день. Позднее Андропов говорил своим друзьям, что Имре Надь заслуживал сурового наказания, но не казни. Выказывал недовольство и Хрущев. По свидетельству Сергея Хрущева, его отец не хотел даже соглашаться на арест и выдачу Имре Надя из Румынии в Венгрию. Хрущев звонил Яношу Кадару уже во время суда и выражал свои сомнения в целесообразности слишком тяжкого приговора. Однако Янош Кадар настоял на своем. Казнь Имре Надя и Пала Мелетера вызвала многочисленные протесты во всем мире. Ухудшились отношения между Югославией, с одной стороны, и Венгрией и СССР — с другой. Однако на отношениях СССР и Венгрии это событие не отразилось.

Только через 30 лет Имре Надь был реабилитирован. В 1989 году в Будапеште состоялось торжественное перезахоронение его останков. Траурная церемония, на которой присутствовало более трехсот тысяч венгров, стала важной вехой в политической жизни страны, уже вступившей на путь «бархатной» революции. При посещении Венгрии в 1991 году во время бесед с А. Хегедюшем и И. Пожгаи я узнал, что уже после всех торжественных церемоний, связанных с перезахоронением Имре Надя, КГБ СССР передал венгерским политикам документы, неоспоримо свидетельствующие о том, что в 1930-е годы, находясь в Москве, Имре Надь активно сотрудничал с НКВД и писал доносы на работавших в Коминтерне венгерских коммунистов, а также на многих других деятелей эмиграции. По доносам, собственноручно написанным Имре Надем, были арестованы десятки человек, из которых 15 были расстреляны или погибли в лагерях. Все они позднее реабилитированы. Он имел агентурную кличку «Володя» и, как отмечали его начальники, работал инициативно, умело и бескорыстно, материального вознаграждения не получал. В написанной Надем секретной автобиографии говорилось: «С НКВД я сотрудничаю с 1930 года. По его поручению я занимался многими врагами народа». В одном из рапортов руководству НКВД Надь писал: «Товарищи! Я долгое время честно и преданно сотрудничал с НКВД в борьбе против врагов народа всех мастей для их выкорчевывания. Я полностью сознаю ответственность этой работы». О сотрудничестве Имре Надя с НКВД знали Берия и Молотов. Когда уже после войны в Москве проходило формирование венгерского правительства, то именно по предложению Берии и Молотова И. Надя назначили на пост заместителя премьер-министра. Однако посол СССР в Венгрии Юрий Андропов ничего этого не знал, так же как и Хрущев или Ракоши. Специальные службы почти никогда не раскрывают своих секретных агентов.

Документы о работе И. Надя в Коминтерне и НКВД передали по совету М. С. Горбачева Генеральному секретарю ЦК ВСРП К. Гроссу, который по поручению Политбюро доложил о вскрывшихся фактах на пленуме ЦК ВСРП. Для участников заседания это стало шоком. Приняли, однако, решение не публиковать и даже не обсуждать полученные документы. С одной стороны, казалось неэтичным публиковать такого рода сведения о невинно загубленном человеке. С другой стороны, вся эта история могла нанести ущерб престижу КПСС и СССР, не говоря уже о коммунистическом движении в Венгрии, преемником которого считала себя ВСРП. Не были заинтересованы в публикации таких документов и другие политические партии Венгрии. В 1991 году все это являлось предметом бесед и слухов. Однако в феврале 1993 года секретная записка В. А. Крючкова Горбачеву о связях И. Надя с НКВД появилась в итальянской газете «Стампа». Часть документов и комментариев к ним опубликовал и российский журнал «Источник»[53]. Наиболее подробное изложение биографии Имре Надя с 1918 по 1941 год содержится в документальном очерке В. Л. Мусатова «Трагедия Имре Надя», опубликованном в журнале «Новая и новейшая история» в 1994 году[54]. В венгерской газете «Непсабадшаг» были опубликованы интервью с К. Гроссом, а также с В. Крючковым[55]. Никто из венгерских политиков не настаивает, насколько известно, на публикации всех этих документов. Как заявил директор Института истории политики в Будапеште Д. Фельдеш, данные документы и материалы нуждаются в беспристрастном расследовании. Их копии находятся в архиве в Будапеште, и доступ к ним закрыт[56]. Мало изучены и документы о следствии и суде по делу Имре Надя и его соратников в 1957–1958 годах. Материалы этого следствия обсуждались в конце 1957 года на закрытом заседании ЦК ВСРП, но протоколы заседания не публиковались.

Бывший сотрудник международного отдела ЦК КПСС и один из наиболее осведомленных и объективных исследователей истории Венгрии 1950—1960-х годов Валерий Мусатов писал, подводя итог анализу новых архивных документов о венгерских событиях 1956–1957 годов: «Правительство Кадара, применяя репрессии и в то же время идя на уступки, используя многие предложения оппозиции, сумело сравнительно быстро стабилизировать обстановку в стране, поднять уровень жизни и в конце концов добиться поддержки населения. К 1963 году ВНР вышла из международной изоляции. Первоначально Кадар не имел большой самостоятельности. Из Москвы его щедро снабжали советами. Но, будучи человеком независимого мышления и харизматической личностью, он сумел даже в рамках постсталинизма и прежней союзнической системы проводить свой курс. После 1956 года за короткое время он поменял трех советских послов, пытавшихся совать нос в венгерские дела. Хрущев поддерживал молодого Кадара. Будучи мастером компромиссов, Кадар находил общий язык со всеми советскими лидерами, сохраняя при этом достоинство и независимость»[57]. Нет никаких сомнений, что Андропов многому научился именно у Кадара, хотя он никогда не говорил об этом.