— Извините! — смущенно проговорил Забродин. Женщина хотела что-то сказать, но подошел Лунцов.

— Пойдемте, Владимир Дмитриевич, — он взял Забродина под локоть и повел в сторону, не обращая внимания на женщину. — Вы, по-видимому, еще не узнали тонкостей здешней жизни. Эти женщины бывают подчас очень нахальными. У каждой свой район, и они даже платят налог с дохода...

— Не может быть!

— Замужняя женщина в эту пору одна по улице не ходит... Чего только здесь не встретите. Поговаривают, что воруют людей и отправляют в рабство, куда-то на Восток. А вот сегодня Величко рассказал мне забавную историю. На Ландштрассе объявился чудак-хозяин. Продает шерстяные кофты не хуже чем в других магазинах, но гораздо дешевле... Вообще, здесь много странностей и особенностей...

Весьма вероятно, что этот разговор не задержался бы в памяти Забродина, потонул бы в хаосе впечатлений, если бы на следующий день другое сообщение не заставило полковника встревожиться. Ему доложили, что новость о продаже дешевых кофточек в магазине на Ландштрассе быстро распространилась и в этот магазин стали заходить многие.

— Что нам известно о владельце магазина? — спросил он у Лунцова.

— У нас нет о нем никаких сведений, Владимир Дмитриевич. Специально мы его не проверяли, так как никаких сигналов не поступало.

— Странно... Почему этот коммерсант оказался добреньким? Как вы думаете? Ведь на Западе каждый стремится нажить капитал, к этому толкает людей весь уклад жизни, а иным путем не разбогатеешь! По-видимому, это неспроста...

— Нужно разобраться... Побеседовать с теми, кто был в магазине.

— Хорошо. Но этого мало. Кто в Вене может дать справки о владельце магазина? Полиция? Власти? — Забродин даже улыбнулся. — Пронский! Вот кто может нам помочь! Когда у вас назначена с ним встреча?

Спустя два дня Забродин отправился вместе с Лунцовым на встречу с Пронским. Был теплый вечер. Из ресторанов и кафе, с открытых террас разносились звуки веселой музыки. Венцы отдыхали после трудового дня.

— Обратите внимание на жилые дома, — сказал Лунцов, показывая вокруг. Забродин посмотрел по сторонам, но кроме зарослей кустарника и ветвей деревьев, громоздившихся в наступившей темноте, ничего не видел.

— Ну, конечно. Вы их не видите, потому что в окнах нет света. А ведь они тут, кругом, за деревьями.

Присмотревшись, Забродин различил вдали силуэт здания. Только в одном окне светился огонек.

— Может быть, это служебные помещения? — удивился он.

— Нет. Но венцы по вечерам редко находятся дома. Сидеть дома дорого: электричество, отопление. Гораздо дешевле провести вечер в кафе.

Лунцов отворил дверь особняка на Кюлерштрассе. Он настолько привык к этой квартире, что чувствовал себя как дома. В прихожей было темно. Он подошел к окну и задернул штору.

— Приходится приспосабливаться к австрийскому быту, — сказал он, включая свет.

— Фрау Берта, принимайте гостей! — позвал он.

Вышла хозяйка.

— Вы не беспокойтесь, — сказал Лунцов по-немецки. — Ничего нам не готовьте... Если можно, по чашечке кофе. Сейчас подойдет еще один человек.

Вскоре раздался звонок, и хозяйка впустила нового гостя.

— Ба-а! Владимир Дмитриевич! — воскликнул Пронский. — Надолго к нам? — его глаза выражали неподдельную радость.

— Думаю, что уеду домой вместе с вами или немного позже. А как вы? Привыкли к Вене? — спросил Забродин.

— Да как вам сказать... — по лицу Пронского пробежала тень. — Откровенно говоря, надоела мне вся эта эмигрантская возня.

— Осталось недолго. Потерпите.

— Мистер Грегг взял меня к себе. Дает различные поручения...

— Вам так и не удалось выяснить, где он официально числится?

— Нет. В американском посольстве он официально не служит, хотя часто там бывает и пользуется особым доверием. Выступает как владелец частной фирмы.

— Американский Остап Бендер? А фирма по продаже рогов и копыт?

— Что-то в этом роде, — Пронский рассмеялся, — но поопасней. Это прикрытие дает ему возможность свободно распоряжаться деньгами и устанавливать обширные контакты в самых различных кругах.

— Что же поручил вам Грегг сейчас?

— Ни много, ни мало, как искать среди советских граждан людей, которых американская разведка могла бы завербовать, — усмехнулся Пронский.

— Ого! Каким же образом?

— На этот счет у них много рецептов: подмечать малейшие подробности жизни, желания, стремления. И в первую очередь, не хотят ли разбогатеть...

— Так и говорит — разбогатеть?

— Да. Он считает это главным в жизни. Грегг сам придерживается таких же принципов. Прежде всего деньги. Доллары, фунты... За деньги он продаст кого хочешь... Затем его интересуют семейные отношения: нельзя ли подсунуть девочку...

— Он действует довольно стандартно.

— Это его не волнует. Он считает, что средство испытанное и надежное.

— А где знакомится?

— В самых различных местах: в кино, в кафе, в ресторанах, магазинах — везде, где бывают русские. Мы совсем недавно совещались с товарищем Лунцовым, как быть. Ведь я должен выполнять задание, иначе Грегг меня выгонит.

— Конечно.

— Юрий Борисович рекомендовал назвать Греггу Викентьева Игоря Витальевича, с которым я якобы познакомился в парке Терезианум... Остальное он предоставил моей фантазии: описать процедуру знакомства и личные качества Викентьева.

— И как же Грегг реагировал на вашу информацию?

— Уж я постарался! — Пронский рассмеялся. — Грегг остался доволен. Выдал дополнительно пятьдесят долларов на угощение Викентьева...

Выяснив все, что касалось Грегга и его «фирмы», Забродин спросил:

— Николай Александрович, вам не приходилось слышать о владельце магазина шерстяных изделий на улице Ландштрассе?

Пронский попытался что-то вспомнить.

— Нет, не слышал. А что? Он вас интересует?

— Да. Не могли бы вы узнать, что это за человек?

Пронский молчал. Долго крутил в пальцах сигарету. Затем в его глазах появился веселый огонек, и он сказал:

— Пожалуй, я смогу навести справки у самого мистера Грегга...

— Каким образом?

— Это секрет фирмы! Не беспокойтесь, я ему не скажу, что это нужно советской разведке!

...Завхоз советского посольства в Вене Коротов, загорелый крепыш, одетый в темно-коричневые брюки и серый пиджак, шел по Рингу. Дойдя до Венской оперы, которая стояла еще в лесах, так как во время войны была сильно повреждена, Коротов свернул на Кертнерштрассе и стал рассматривать большие, красиво оформленные витрины.

Завхоз был в хорошем настроении: ремонт посольства подходил к концу. Все было сделано добротно и послу понравилось.

«Закончу ремонт и в отпуск! — мечтал Коротов. — К своим, в Кострому. И покупаться, и порыбачить на Волге! Вздохну спокойно. Не то что здесь: туда не сунься, туда не ступи!»

Хотя Коротов жил в Вене второй год и знал, где и что можно купить, сейчас он терялся в догадках: «Обставить кабинет новой красивой мебелью — так сказал посол. А черт ее знает, какая красивая. Вся красивая. А вдруг послу не понравится? Вот магазин Ривенса. Зайду-ка я сюда».

Коротов широко распахнул стеклянную дверь.

— Господин Коротов! Добрый день, милости просим! — услышал он приветливый голос хозяина, едва переступил порог.

Коротов уже неплохо понимал по-немецки и мог самостоятельно объясняться, вставляя в немецкую речь русские слова. Ривенс точно так же говорил по-русски, и они хорошо друг друга понимали.

— Как удачно, господин Ривенс, что я застал вас. Здравствуйте!

— Рад вам служить, господин Коротов. Присаживайтесь.

Ривенс сиял. Казалось, для него нет ничего приятнее в эту минуту, как лицезреть господина Коротова.

— Ви совсем нас забывайт, господин Коротов.

— Дела, господин Ривенс, дела. Знаете, приезд делегации, ремонт посольства...

— О! Я понимайт! Ви ошень заньятый, или как это по-русский — деловитый... Я так говорью?

— Правильно, господин Ривенс.