Посланные Керимом люди рубили кинжалами сушняк для костра. Выждав немного, Юсуф встал и, кашлянув, чтобы обратить на себя внимание, приблизился к дереву, под которым расположились вожаки.

— Мне уходить, Гейдар-ага, или я еще должен остаться?

— Побудешь с нами, — коротко бросил главарь.

И вот теперь Юсуф лежал, завернувшись в свой плащ, всем телом, словно болванку раскаленного металла, обжигающую на расстоянии, ощущая присутствие настороженного, притихшего Керима, и безуспешно пытался отыскать спасительную лазейку.

Было страшно. Он вспомнил, как после ликвидации кулацкой шайки под Шушей вместе с другими чекистами хоронил останки двух работников районного отделения АзГПУ, незадолго до этого попавших в руки бандитов и зверски замученных.

Поднялись часа за два до рассвета, когда небо смутно засерело. В закопченном котелке, стоявшем на потухающих угольях, бурлил кипяток. Самед — племянник Сеид-Аббаса — подогнал коней.

Начало светать. Обрели объемность литые колонны стволов, окаймленные понизу кудрявой листвой подлеска. Заколебавшись, стали расплываться, таять легкие клочья запутавшегося между деревьями тумана. Наконец и птицы щебечущим, чирикающим хором возвестили о наступлении дня.

Они ехали легкой рысцой, временами переходя на шаг. Юсуф был очарован сумрачной прелестью не знающего топора леса. Он вбирал в себя звуки, запахи, краски этого, быть может, последнего в его жизни утра.

Все реже становились деревья, все просторней поляны. Впереди поднялась гряда невысоких, щетинящихся кустами утесов. Теперь Юсуф узнал эти места. До железной дороги отсюда было километров пятнадцать. Видимо, Гейдар-ага не рассчитал время — к мосту через Гянджинку им не добраться и через три часа.

Выветренные, тесно сомкнутые скалы перегородили долину. Постепенно снижаясь, они тянулись далеко на юго-запад, а на севере вплотную подступали к отрогам хребта. Чтобы обогнуть этот естественный барьер, уже давно надо бы сворачивать, но, к удивлению Юсуфа, группа продолжала двигаться прямо к утесам. Гейдар-ага, очевидно, знал какой-то тайный проход.

И проход действительно открылся. Узкий, плотно занавешенный спутанными ветвями орешника, карабкающегося по скалам барбариса, дикой ежевики, проход был так скрыт, что даже заподозрить о его существовании было невозможно.

Юсуф решил, что сейчас они спешатся. Но Гейдар-ага, стиснув коленями бока своего жеребца, заставил его броситься грудью на колышущийся зеленый занавес и исчез. За ним последовали остальные кони, видимо, привыкшие к этой дороге.

Лишь пегий мерин Юсуфа оказался непригодным для подобных аттракционов, и Керим, схватив его за повод, буквально протащил седока с конем через проход.

Мехтиев огляделся. Сразу же за кустами расщелина раздвинулась, по ее ровному, проточенному водой дну до самого поворота спокойно могла пройти даже арба.

Юсуф и Керим ехали по-прежнему рядом. Перед Юсуфом двигался обросший, небритый парень на молодой, пугливой лошадке с простреленным ухом. Остальные скрылись уже за поворотом, когда сверху послышался треск. Оба вскинули головы. Старая сосна с раздвоенной вершиной падала прямо на них.

Юсуф видел, как выворачиваются из мелкого земляного кармана трухлявые обрывки корней, слышал резкий свист воздуха, рассекаемого упругими ветвями. И своим телом он ощутил тяжесть Керима, когда, оглушенный ударом, тот опрокинулся на шею юсуфова пегаша.

За доли секунды до этого кобыла небритого бандита, прянув с места, вынесла хозяина из-под удара и шарахнулась за угол. Оттуда доносились гневные крики, суматошный топот копыт, тревожное ржание. Рухнувшая вершина, чудом не задев Юсуфа, надежно перекрыла проход. «Вот удобный случай покончить с Гейдар-агой», — мелькнуло в голове Юсуфа. Потерявший сознание Керим медленно сползал с коня. Завалившись на сторону, бессильно уронил вперед руки, будто ныряя, наконец, он свалился на каменистое ложе ручья. И одновременно со звуком падения его тела в сознании Юсуфа зазвучал четкий голос Гордеева: «Физическая ликвидация Гейдар-аги — не выход. Он связан со всеми бандами, он слишком много знает. Во что бы то ни стало его надо взять живым».

И, понимая, что больше такого шанса не представится, готовый закричать от бессильной ярости и жалости к самому себе, Юсуф спрыгнул с коня и, подхватив словно бескостное тело бандита, стал оттаскивать его в сторону.

Это и увидели Зейтун и Новруз-бек, а потом и Гейдар-ага, когда, справившись с лошадьми, осторожно, с оружием наготове, вышли из-за каменного откоса.

— Молодец, Касум. Настоящий джигит. Товарища не бросил. — Хмурое лицо главаря расплылось в белозубой ухмылке.

...На опушке леса к груде старинного, ручной выделки кирпича, валяющегося здесь с незапамятных времен, подъехали четверо. Чуть поодаль остановились две крестьянские арбы, окруженные десятком вооруженных всадников. Откуда-то издалека донесся мирный шум проходящего поезда.

— Похоже на могилу святого человека, — задумчиво произнес вожак, внимательно рассматривая развалины старинной постройки.

— Нет, Гейдар-ага, — возразил Новруз-бек. — Тут когда-то была водокачка, а потом железную дорогу перенесли в сторону.

— Аллах знает, что делает, — негромко пробормотал Гейдар-ага и махнул плетью, подзывая к себе бандита в кожаной куртке. — Давай фонари.

У правого края груды кирпичей валялась ржавая консервная банка от любимых Волковым бычков в томате. Это был заранее обусловленный сигнал: «Приближение бандитов видели, готовы к встрече».

Гейдар-ага, Новруз-бек и Юсуф спешились.

Втроем отвалили покрытую толстым слоем земли крышку люка. Из открывшегося провала пахнуло сыростью, прелью и чуть-чуть ружейным маслом.

— Идем со мной. Я подарю тебе настоящий маузер. — Похлопав по плечу Юсуфа, Гейдар-ага первым ступил на застланные уже сгнившими досками земляные ступени.

Спускаясь за ним, Мехтиев обернулся. Местность была по-прежнему пустынна.

В складе было темно. Новруз-бек зажег «летучую мышь». Тусклый свет запрыгал по подвалу, смутно обрисовывая штабеля ящиков. Новруз-бек поставил фонарь повыше.

— Откроем ящики? — спросил Новруз-бек Гейдар-агу.

— Давай вот этот, — и Гейдар-ага провел рукой по самому большому ящику, словно гладил любимого коня. — Оружия хватит на отряд в несколько сот человек. Не оставил нас аллах!

В это время крышка люка с грохотом упала. С молниеносной быстротой Гейдар-ага и Новруз-бек выхватили маузеры и юркнули за ящики, увлекая с собой и Мехтиева.

Сверху донеслись выстрелы. Около склада завязалась перестрелка. С минуту в складе стояла тишина. Успокоившись, Новруз-бек снял фонарь и потушил его. Подвал погрузился в темноту.

— Твоя работа, собачий сын? — злобно прохрипел Гейдар-ага, сжимая руку Юсуфа.

Тот молчал.

Гейдар-ага сорвал с себя кушак и крепко связал им Мехтиева.

Откуда-то из-за ящиков раздался густой бас Волкова, словно он говорил в рупор:

— Гейдар-ага, сдавайся, сопротивление бесполезно. Нас больше.

И тут же вспыхнуло около десятка электрических фонарей. Их лучи выхватывали из темноты то Гейдар-агу, то Новруз-бека. Бандиты корчились, прятались за ящики, словно лучи обжигали их.

Только Мехтиев стоял во весь рост. Его побледневшее лицо, казалось, застыло, зубы стиснуты до боли. Он понимал, что каждую минуту может получить пулю от Гейдар-аги.

— Гейдар-ага, последний раз говорю, сдавайся! — снова раздался голос Волкова.

Гейдар-ага прислушался, что делается наверху. Там по-прежнему шла перестрелка. Тогда он выпрямился и крикнул в темноту.

— Я и мои люди живыми не сдадимся. Сейчас подниму склад на воздух!

— Все, что могло взорваться, давно убрано, — крикнул Волков.

— Тогда убью вашего шпиона! Если хотите сохранить ему жизнь, отпустите меня на свободу. Я дам приказ прекратить сопротивление. А людей моих можете забрать...

— Нет! — крикнул Мехтиев и рванулся к соседнему штабелю.