Русская пословица гласит: «Загад не бывает богат!» В справедливости ее Забродин убедился на следующий день.

Едва он уселся писать отчет, как раздался телефонный звонок.

— Прошу зайти ко мне! — голос начальника контрразведки прозвучал озабоченно.

По широким деревянным ступеням, потрескавшимся от времени и скрипевшим под ногами, Забродин торопливо поднялся двумя этажами выше.

— Здравствуйте, Георгий Константинович!

— Здравствуйте. Садитесь, Владимир Дмитриевич. Одну минутку, — генерал Шестов продолжал говорить по телефону.

Забродин опустился на стул. В просторном кабинете, окна которого выходили на северную сторону, было не жарко.

Генерал положил трубку, закрыл и отодвинул в сторону лежавшую перед ним папку и спросил:

— Как дела с Пронским?

Вопрос был неожиданным: всего неделю назад состоялся подробный разговор о Пронском. За такой короткий срок ничто не могло измениться. Генерал это понимал.

— Нормально... — ответил Забродин и подумал: «Почему он спрашивает о Пронском, хорошо зная, что все докладывается своевременно?»

— Как Пронский себя чувствует? — генерал как бы не замечал недоумевающего взгляда Забродина.

— Писал, что здоров...

Генерал спрашивал и в то же время, казалось, думал о чем-то своем. Наконец он решительно сказал:

— Не считаете ли вы, что ему пора активно включаться в работу?

— Сейчас, как вы знаете, Георгий Константинович, это невозможно. Все бывшие сотрудники американской разведывательной школы, после судебного процесса над заброшенными к нам парашютистами, находятся под подозрением. Американцы закрыли школу, и с тех пор Пронский ни в одно интересное для нас место устроиться не может.

— Тогда, вероятно, ему лучше всего возвращаться домой?

— Об этом я тоже думал. Меня удерживает доверие Смирницкого, которым пользуется Пронский. Американцы верят Смирницкому, и нужно думать, что Пронский с его помощью сумеет снова наладить контакты с американской разведкой... Во всяком случае, в своих последних письмах Пронский высказывает уверенность, что будет еще полезен Родине.

— Ваши доводы не лишены логики... Я хотел посоветоваться вот по какому вопросу. Назревают серьезные события в Австрии. Вы, очевидно, в курсе этих дел?

— Не совсем...

— По дипломатическим каналам начались переговоры о заключении австрийского мирного договора. Для разведок это означает...

— Буря перед штилем!

— Вот именно. Хотя в природе бывает обычно наоборот. Нам нужно готовиться, Владимир Дмитриевич. Вот я и вспомнил о Пронском.

— Понятно.

— Что, если перебросить его в Австрию?

— В Австрию?..

Забродин задумался.

Все понимали: и генерал, и Забродин, и вообще все, кто хоть немного знал о Пронском, что ему пора возвращаться домой. Но не бросишь дело, особенно, если оно идет, если имеются какие-то возможности проникнуть в тайны противника.

— Я запрошу его мнение, если вы разрешите?

— Сколько времени это займет?

— Месяца полтора-два.

— Действуйте. Время пока есть...

В конце сентября от Пронского получили ответ. Он писал:

Генерал Шестов прочитал письмо, которое принес Забродин.

— Ну, что же, Владимир Дмитриевич, все складывается неплохо. Теперь, очевидно, вам нужно ехать в Вену. Я думаю, ненадолго... Дня три-четыре вам хватит, чтобы познакомить Пронского с другим работником.

— Я не возражал бы побыть там и подольше, — Забродин широко улыбнулся. — Мне нужно изучить район встречи... — За многие годы работы с генералом Шестовым он мог позволить себе небольшое отступление от строго служебных отношений. И был уверен, что генерал его поймет...

— Хорошо. Готовьтесь к поездке на неделю! — с улыбкой ответил генерал.

На аэродроме в Швехате Забродина встретил капитан Лунцов.

Бывшая гостиница «Гранд-отель», куда Лунцов привез Забродина, находилась в центре города, на Ринге. Она служила общежитием для советских граждан, командированных в Вену. Вход в «Гранд-отель» охраняли солдаты советских оккупационных войск.

Большая, почти квадратная комната, уткнувшаяся окнами в стену соседнего дом,а, отчего в ней было темно даже днем, несколько омрачила первые впечатления. И Забродин воскликнул:

— Вот так Вена! На одну неделю сойдет. А более продолжительный срок жить в этом номере я бы не согласился. — Он положил на стул портфель с дорожными вещами.

— Другие номера сейчас заняты, — как бы оправдываясь, пояснил Лунцов. — В них поселяются работники, приехавшие в Австрию надолго...

— Ну, ну... Я пошутил. Заняты так заняты... Мне ведь только для ночлега... Что будем делать сейчас?

— Вас ждет товарищ Богданов. Он, вероятно, представит вас Верховному комиссару.

— Прекрасно.

Аппарат Верховного комиссара находился в бывшей гостинице с пышным названием — «Империал», расположенной почти напротив «Гранд-отеля».

Когда Забродин вошел в кабинет, навстречу ему из-за стола поднялся Илья Васильевич Богданов.

Пожимая руку Забродина, он забросал его вопросами:

— Как долетели? Как Москва?

— Москва?! Стоит Москва!.. Идет большое строительство на Ленинских горах. Проложена линия метро до Филей... Открыт свободный проход в Кремль! — Забродину было трудно передать даже то главное, что произошло за последние несколько месяцев в столице.

Постоянно находясь в Москве, он как-то не обращал внимания на перемены в облике города.

— Ладно. Обо всем успеем еще поговорить, — не дав ему закончить, заторопился Богданов. — Сейчас я представлю вас Иртеневу, нашему Верховному, так как потом уйду надолго в город. Здесь я как белка в колесе: каждую минуту новые события.

Высокий, моложавый генерал-лейтенант усадил Забродина в кресло, угостил папиросой и по-дружески спросил:

— Вы бывали в Австрии?

— Нет. Впервые.

— Обстановка здесь весьма сложная. Правительство ни за что не отвечает, — Иртенев усмехнулся. — Нет, не подумайте ничего плохого об австрийском канцлере и его помощниках. Они порядочные и приятные люди. У нас с ними установились добрые отношения. Но у них очень мало прав. Все диктуют оккупационные власти... Несколько раз пропадали солдаты из наших воинских частей, и австрийское правительство ничего не могло ответить на наши запросы... И, вы знаете, я им верю. Они могли не знать. Американцы действуют нагло и бесконтрольно...

— Даже в нашем секторе?

— Ну, в нашей зоне мы не даем им бесчинствовать. Да они и боятся в открытую к нам заходить. Но в Вене нет границ между секторами, и если вы не знаете город, то можете совершенно случайно оказаться в западном районе. Там мы уже бессильны, и с вами может произойти все что угодно...

— Если я и буду совершать прогулки, то не один.

— Это разумно. Желаю вам успеха! — Генерал встал. Забродин тоже. — Если вам потребуется какая-либо помощь, заходите в любое время.

— Спасибо.

Забродин вышел в приемную. Ожидавший его там Лунцов спросил:

— Куда теперь?

Забродин вдруг почувствовал, что он голоден:

— Я не возражал бы поесть.

— Идемте в кафе, где я иногда обедаю...

В небольшом чистеньком кафе было довольно людно. Официанты в черных фраках ловко сновали между столиками. Лунцов заметил свободный столик возле большого окна и повел туда Забродина. Едва они успели сесть, как к ним подошел молодой официант и заговорил по-русски с небольшим немецким акцентом:

— Пожалуйста, что ви желаете пить?

— Один момент. Мы сейчас выберем, — ответил Лунцов и взял в руки меню. Официант отошел немного в сторону и застыл в ожидании.

— Он вас знает? — удивился Забродин.

— Не больше, чем других. Я здесь бываю редко. Это кафе посещают многие русские, я официант вряд ли мог выделить меня из общей массы.