Должны ли мы прийти к выводу, что, если все является божественным — ничто не является божественным, и что врач-гиппократик таким утверждением подвергает сомнению традиционную религию? Вопрос тем более сложный, что в двух Гиппократовых трактатах, где в одинаковых выражениях утверждается эта рациональная концепция божественного, речь идет также о традиционной религии.

В трактате «Воздух, вода, местности» традиционная религия с ее богами (которым нравится принимать дары и жертвоприношения и взамен оказывать благодеяния) используется в качестве обоснования для доказательства, что болезнь скифов не может быть приписана богу, потому что импотенция поражает людей, у которых есть возможности задобрить богов дарами и жертвоприношениями. Итак, традиционная вера в богов отнюдь не критикуется, но служит для разоблачения ложности веры в божественное происхождение отдельной болезни.

В трактате «Священная болезнь» позиция автора относительно религии еще более четкая. Он становится защитником традиционной религии, обвиняя своих противников в неверии и атеизме:

«На мой взгляд, их речи не идут в направлении к благочестию, как они это воображают, но скорее в направлении к неверию и атеизму; то, что для них божественно и благочестиво, на самом деле безбожно и нечестиво».

Он обличает безбожный и нечестивый характер их лечения очищениями и заклинаниями:

«На мой взгляд, когда они используют очищения и заклинания, они делают самую нечестивую и безбожную вещь; ибо они очищают тех, кто одержим болезнью, кровью и другими вещами, как будто на них лежит какое-то пятно (…), тогда как нужно было бы делать обратное, приносить жертвы, молиться и нести больных в храмы, чтобы умолять богов, но они ничего подобного не делают, а очищают; и предметы, которые служили очищению, они прячут в землю или выбрасывают в море, или относят далеко в горы, где на них никто не наступит и не дотронется, тогда как их нужно было бы отнести в храмы, чтобы преподнести их в дар богу, если правда, что бог является причиной».

Такая критика ритуальных действий очищения кровью напоминает критику философа Гераклита, который говорит: «Напрасно они стараются очиститься кровью, когда они ею испачканы». Как и у Гераклита, эта критика обрядов делается во имя возвышенной концепции бога. «На самом деле они не знают, что такое боги, — заявлял Гераклит. Точно так же врач-гиппократик противопоставляет свою усовершенствованную концепцию бога концепции своих противников:

«Что касается меня, я не думаю, что тело человека может быть осквернено богом, то есть то, что наиболее тленно, тем, что наиболее чисто. Наоборот, если тело осквернено или поражено чем-то другим, бог скорее его очистит и освятит, чем осквернит. В любом случае, самые большие, самые нечестивые прегрешения очищает, освящает, уничтожает в нас именно бог. И мы сами назначаем себе границы в храмах богов и в их священных оградах, чтобы никто не пересек их, не будучи в состоянии чистоты. И когда, входя в них, мы окропляем себя водой, то это не с мыслью, что мы на пути к осквернению, но чтобы стереть всякую нечистоту, полученную ранее. Вот что, по моему мнению, является очищением».

Из этой усовершенствованной концепции бога автор-гиппократик не делает таких радикальных выводов, как Гераклит. Тогда как Гераклит во имя разума вообще ставит под вопрос религиозные обряды, врач-гиппократик устанавливает четкое различие между некоторыми очистительными действиями и обрядами храмовой религии. Во имя благочестивой концепции бога автор критикует некоторые очистительные методы, применяемые отдельными людьми. Но он оправдывает обряды храмовой религии: омовения, жертвоприношения и молитвы.

Таким образом, у одного и того же врача сосуществуют две концепции божественного, которые нам кажутся очень разными. Но ему они не казались противоречивыми. С одной стороны, он как врач верит в единственную причинность всех болезней, каковы бы они ни были, и эта причинность одновременно божественная и естественная. С другой стороны, как гражданин он исповедует традиционную храмовую религию, даже если и ставит под вопрос некоторые ритуальные действия, не соответствующие его усовершенствованной концепции бога.

Так как у врача-гиппократика божественное означает как бога в рамках традиционного политеизма, так и атмосферные явления, вызывающие болезни, слово «божественное» приобретает двусмысленность. Так автор «Прогноза» заявляет:

«Итак, нужно распознавать, насколько природа таких заболеваний превосходит силу тела, и в то же время есть ли что-либо божественное в болезни? На основании этого врач должен досконально узнать прогноз».

С античности до наших дней толкователи расходятся во мнениях относительно смысла «божественного» в этом отрывке. Нужно ли под этим понимать, что некоторые болезни не поддаются лечению врача, потому что они вызваны богами? Или, наоборот, нужно думать, что «божественное» означает атмосферные факторы, служащие причиной болезни?

Различие ответов частично объясняется тем, что в трактате речь больше не идет о божественном. Ученые вынуждены оправдывать решение, которое они приняли, сравнивая текст с другими Гиппократовыми произведениями.

В пользу первого решения, а именно, что в исключительных случаях могут существовать болезни, ниспосланные богами и, следовательно, неподвластные медицине, приводят сходную позицию автора «Режима» в отношении снов. Этот автор устанавливает две категории снов. «Божественные», посланные богами городам или отдельным лицам, чтобы возвестить счастье или несчастье, являются делом толкователей снов. Зато сны, посланные душой, чтобы возвестить о состоянии тела, относятся к медицине. Можно решить, что автор допускает также существование болезней, посланных богами и неподвластных лечению врача. Однако для толкователя трактата «Прогноз» рискованно опираться на трактат «Режим». Он занимает совершенно особое место в «Гиппократовом сборнике». Его автор является единственным, кто рекомендует сочетание рационального лечения с молитвами. Он даже называет богов, к которым нужно обращать молитвы, в зависимости от случая, подлежащего лечению. Так он заявляет:

«Нужно следовать режиму и молиться богам; в случае благоприятных признаков — Солнцу, Зевсу Уранию, Зевсу-покровителю очага, Афине-покровительнице очага, Гермесу, Аполлону; в случае противоположных признаков — божествам, которые отводят болезни, Земле и героям».

Сторонники второго решения опираются на более показательные трактаты школы Гиппократа, а именно — на две работы, где появляется «научная» концепция божественного — на «Священную болезнь» и «Воздух, воду, местности». «Прогноз», по их мнению, считает божественными все внешние факторы, особенно климатические, которые влияют на болезнь. Гален, горячий сторонник этой интерпретации, справедливо отмечал, что в конце трактата автор «Прогноза» призывает учитывать особенности времен года при установлении прогноза. Очень даже вероятно, что автор «Прогноза», заботясь о закругленной композиции, приводит в соответствие божественное с особенностями времен года.

Из всех текстов, где у врачей-гиппократиков речь идет о божественном и священном, напрашиваются два вывода. Во-первых, несмотря на определенную общность рационалистической мысли, тщетно пытаться свести в единое целое их различные позиции. Во-вторых, их рационализм даже тогда, когда он восстает против магии и суеверия, не является атеизмом. Рационализм врачей V века до н. э. более гибкий и более сложный, чем рационализм толкователей XIX и XX веков, которые иногда склонны форсировать противопоставление между рациональным и божественным, между разумом и религией.

Если врачи-гиппократики могут вступать в конфликт с предсказателями и шарлатанами, способными составить им конкуренцию, они никогда не выступают против религии больших храмов. Это тем более примечательно, что в то время религиозная медицина храмов Асклепия начала приобретать беспрецедентный размах благодаря чудотворным исцелениям, в которых проявлялось могущество бога.