Мирбах молчит и смотрит на меня, прищурившись. Он что-то обдумывает. Разумеется, он прекрасно помнит о моём условии. Но что-то мешает ему выполнить его. А может быть, не мешает? Просто у него нет желания допускать меня до встречи с альтами? Да, скорее всего, так и есть. Разумеется, он согласовал с альтами смену президента. Но то, что эта смена произойдёт путём военного переворота и гражданской войны, придаёт происшедшему несколько другой оттенок. Вряд ли альты давали ему добро на такие действия. К тому же Корпус, как я понял, подчиняется непосредственно альтам. Использовать его без их санкции, да еще с такими потерями (а мы постарались)… Тут могут полететь головы. И не только командиров Корпуса, но и самого Мирбаха. Я не знаю, как Мирбах намерен преподнести альтам то, что произошло. Но, судя по всему, что-то он вместе с командованием Корпуса уже придумал. Таким образом, моё появление перед альтами весьма нежелательно. Я — свидетель. И весьма опасный. А что делают с такими опасными свидетелями? Их или покупают, или… Но в любом случае их не допускают до дачи показаний. Значит, сейчас последует «или — или». Внимание, Андрей Николаевич! Сейчас последует действие первое.

— Что ж, Андрей, раз вы потеряли своего товарища, я готов увеличить оговоренную сумму.

— Брось, Пол. К чему это словоблудие? Во-первых, жизнь своих людей я в деньгах не оцениваю. А во-вторых, мы всё обговорили. Мои условия ты знаешь. Выполняй. Что же касается денег, прибереги их для расчетов с Корпусом. Счет там будет немалый, пригодятся.

— Значит, ты настаиваешь на встрече с альтами?

А вот и второе действие. Правая рука Мирбаха медленно, незаметно (как ему кажется) движется к краю стола. Ну-ну, давай!

— Настаиваю. И сегодня еще более настойчиво, чем три дня назад. Ты об этом знаешь, и мне непонятны твои попытки переиграть условия договора.

— А как я, черт возьми, свяжусь с ними? Эти дауны порушили все линии связи!

А рука вот-вот нырнёт в ящик стола. А на лице ни один мускул не шевелится. И взгляд Мирбаха неотрывно направлен на меня. В нём даже какая-то заинтересованность просвечивает. Какой, Время побери, артист пропадает!

— Еще раз брось, Пол. Чтобы я поверил, что у командования Корпуса нет самостоятельного канала связи с альтами? Да никогда! Действуй, не тяни время.

— А ты торопишься? Не надо торопиться, Андрей. Если тебя где-то ждут, то вряд ли дождутся.

В правой руке Мирбаха появляется мощный «кольт» калибра 11,43. Я резко щелкаю пальцами правой руки, одновременно отклоняясь влево. Быстрым, отточенным на тренировках движением перехватываю пистолет и извлекаю его из руки Пола. Движение настолько быстрое и мягкое, что Мирбах не сразу замечает, что произошло. Его правая рука продолжает двигаться в мою сторону. И только когда указательный палец нажимает на несуществующий спусковой крючок, он замечает, что в руке у него ничего нет, а «кольт» направлен прямо ему в лоб.

— Не надо так шутить, Пол. Особенно со мной. Ты же знал, кого пригласил на это дело. Так что сотри со своей физиономии выражение удивления и связывайся с альтами. И, пожалуйста, не пытайся делать глупости. Сдаётся мне, эта штучка заряжена не пластилиновыми шариками. Действуй, действуй! Не тяни время. Не заставляй меня стрелять, Пол. И учти, в воздух я не стреляю. Первым выстрелом, для убедительности, я отстрелю тебе ухо. Второй будет, извини, в лоб. Повернись, пожалуйста, чуть вправо, чтобы я Первым выстрелом голову не зацепил.

Мирбах включает терминал. Я захожу сзади и вижу, как он, спотыкаясь и поминутно внося исправления, набирает на клавиатуре текст. На экране медленно вырисовываются строчки, похожие на древнескандинавские рунические письмена. Наконец сообщение составлено и отправлено. Через минуту на мониторе высвечивается руническая абракадабра. Весьма короткая: всего три слова.

— Ну? — спрашиваю я.

— Сам видишь, — огрызается Мирбах. — Тебя ждут сегодня в местной резиденции.

— И где эта резиденция?

— Возле аэродрома, ближе к городу, есть небольшой курган… — начинает объяснять Мирбах.

— Хватит! — обрываю я его. — Ты поедешь вместе с нами и приведёшь нас туда.

— С какой стати?

—

А с такой, что после того, как ты достал из стола эту игрушку, я тебе больше не доверяю. Без тебя мы далеко не уйдём. Значит, пойдём вместе. Понятно?

— Понятно. Только как мы туда доберёмся?

— Очень просто. На крыше должны быть пришвартованы дирижабли. Полетим на одном из них.

— А как до крыши доберемся? Вы же взорвали все лифты.

— Один оставили. Пошли. И без фокусов. Первая пуля будет твоя.

Поняв, что время, когда можно было тянуть кота за хвост и заговаривать зубы, прошло, Мирбах безропотно направляется к дверям. Я иду вплотную за ним. В холле вроде бы всё спокойно. Но при нашем появлении каратели дружно берут оружие на изготовку.

— Не стрелять! — поспешно командует Мирбах. — Полковник, пусть подготовят один из дирижаблей. Я полечу на нём с нашими друзьями к хозяевам.

А хорошо владеет собой, сукин сын! Полковник быстро оценивает обстановку и делает правильный вывод. Он снимает с пояса портативную радиостанцию и отдаёт соответствующие распоряжения.

— Вас будет ждать дирижабль номер тридцать три, милорд. Вам выделить сопровождение?

— Ни к чему. Каждый из наших друзей стоит десятка человек. Это самое надёжное сопровождение.

Но едва мы делаем первые шаги по коридору, образованному расступившимися карателями, как происходит непредвиденное. Этого не мог ожидать никто. Даже мы с Леной.

Мой «вальтер» по-прежнему лежит на журнальном столике. Лолита, стоявшая до сих пор безучастно у стены, делает всего один шаг, хватает мой пистолет и приставляет его ствол к уху Лены.

— Только дёрнись, убью! А ты, — кричит она мне, — бросай оружие! Руки за голову! И вы все, — обращается она к нашим товарищам, — тоже! Ну! Считаю до трёх и стреляю! Раз!

А молодец всё-таки эта Лолита! Никто бы из присутствующих здесь не догадался, что заложником следует брать именно Лену. А она сообразила. Ребята растеряны, они не знают, что предпринять. Лена в ускоренный ритм войти не успеет, я — тоже. Решаю: сначала бросить пистолет, а потом войти в ускоренный ритм, и будь что будет.

Но Лена вдруг смеётся. Смеётся весело, искренне. Лолита бледнеет. С ума она сошла, что ли? А Лена спокойно говорит ей:

— Дура ты, Лола! Сколько времени со мной провела, сколько разговаривала, и так и не поняла, с кем дело имеешь. Это — первое. А второе: никогда не наводи на таких, как мы, людей пистолет, если не уверена, есть ли в стволе патрон. В этом пистолете его нет.

Произнося последние слова, Лена протягивает руку к «вальтеру». Сухо щелкает курок, но выстрела нет. Лена быстро завладевает пистолетом, достаёт из кармана магазин и заряжает оружие.

— А вот теперь патрон в стволе есть. Можешь убедиться.

Гремит выстрел, и Лолита падает навзничь. У неё аккуратная дырочка с левой стороны груди. Прямо над сердцем. Никто не успел не только ничего предпринять, но даже слова сказать. А Лена подаёт мне автомат.

— Держи! Это понадёжнее «кольта» будет. Пошли! А вы, — она обращается к карателям, — стойте, как стоите. Иначе, — она наводит свой автомат на полковника, — первыми будут господин Мирбах и господин полковник. Дальше — ваша очередь.

Каратели и не пытаются что-либо сделать. Видимо, Мирбах должен им настолько огромную сумму, что они предпочитают иметь его живым. В любом качестве. С мёртвого что возьмёшь?

Мои друзья выходят из холла. Я с Мирбахом иду последним, провожаемый тяжелыми взглядами карателей. В коридоре напоминаю:

— Мы сюда уже не вернёмся, надо захватить снаряжение.