Замысел заключался в том, что если приглашение придется по вкусу Ливенам, то в порядке ответной любезности они могут пригласить ее и отца, а также Драммонда к себе по какому-нибудь подходящему случаю. И тогда она и Николас, быть может, сумеют еще до бала взглянуть на портрет Розовой Леди.

— Я умею читать, — заметил лорд Дерби, усмехнувшись. — Мне также известно, что такие же точно приглашения посланы Драммонду и еще кое-кому из моих знакомых.

Тетя Шарлотта отложила свое вышивание.

— Надеюсь, выбор гостей хорошо продуман, — сказала она.

Лорд Дерби сверкнул на нее глазами.

— Я в этом уверен, Шарлотта. Но чего ради устраивать званый обед?

— А почему бы нам и не устроить небольшой званый обед? — в свою очередь, задала ему вопрос старшая сестра.

— А потому… — Он не договорил и поджал губы.

Поппи встала.

— Мы давно уже ничего подобного не устраивали, папа. С тех самых пор, как… с тех пор, как умерла мама.

Лорд Дерби уставился на дочь, без сомнения намереваясь остудить ее пыл этим взглядом, однако Поппи не дрогнула.

— Пора предпринять что-нибудь новенькое, — только и сказала она, но тут же на всякий случай добавила: — Надеюсь, ты будешь с нами за столом.

— Тебе следовало спросить меня об этом заранее.

Поппи это понимала, однако понимала и то, что поступи она таким образом, отец непременно ответил бы отказом.

— Не позволяй кухарке готовить то, что мне не по вкусу, — сказал отец.

— Постараюсь сделать все, что от меня зависит, — улыбнулась Поппи.

После чего лорд Дерби направился к входной двери.

Остаток утра Поппи провела, составляя меню обеда с кухаркой и советуясь с экономкой до тех пор, пока не почувствовала, что задуманный ею обед пройдет гладко и гостям понравятся поданные блюда. За полдником они с тетей Шарлоттой обсуждали, как рассадить гостей, и тут в столовой появился Кеттл с записочкой от княгини Наташи.

Тетя Шарлотта прочитала послание и подняла глаза на Поппи.

Княгиня Наташа принимает наше приглашение с одним условием. Она просит нас посетить салон некоей начинающей свое дело модистки на Оксфорд-стрит, одной из ее бывших горничных. Вроде бы там есть готовые платья, которые, как считает княгиня, вполне можно надеть на званый обед. Она была бы рада, если бы мы отыскали это заведение, так как ее протеже не только весьма искусна в своем деле, но и дорога ее сердцу.

— Как это любезно со стороны Наташи! Я приятно удивлена тем, что она может подумать о ком-то еще, кроме самой себя и своих собак. — Поппи рассмеялась. — Она делает нам замечательное предложение — приобрести новые платья по случаю званого обеда. Уже готовые тем более приятно купить, поскольку сшить их нет времени.

— Очень хорошее предложение, — утвердительно кивнув, согласилась тетя Шарлотта. — Я рада, что Драммонд уже оказал на тебя доброе влияние.

— Неужели?

Поппи опустила ложку, весьма удивленная словами тетки.

— Полагаю, что так и есть, — ответила тетя Шарлотта и посмотрела на племянницу испытующим взглядом.

Поппи почувствовала, что краснеет.

— Ох, извините меня, тетя Шарлотта, я вас покидаю. Мне пора к модистке.

Она вдруг почувствовала определенную неловкость. У нее еще куча дел. Да и нет никакого смысла вступать с тетей Шарлоттой в пререкания насчет герцога Драммонда, когда до званого обеда осталось так мало времени. К тому же сама тема обсуждения была для нее неловкой. А теперь настало время сосредоточиться на мелочах, на планах… да еще платье.

Часом позже модистка с широкой улыбкой смотрела на отражение Поппи в большом трюмо швейной мастерской.

— Цвет платья подходит к вашим глазам и подчеркивает цвет волос, — с неподдельной искренностью произнесла хозяйка модного ателье.

Поскольку Поппи была обручена, швея напомнила ей, что она может не ограничиваться пастельными тонами, как это приличествует молодым девушкам. В соответствии с этим она предложила Поппи одеяние из шелковой материи глубокого изумрудно-зеленого цвета, подол которого был отделан блестящим, тоже изумрудно-зеленым бисером. Рукава в обтяжку, длиной в три четверти, обшиты изящным кружевом.

— А лиф и корсаж, — добавила тетя Шарлотта, отступив на шаг и любуясь платьем, — прекрасно облегают фигуру во всей ее красоте, дорогая моя девочка.

Поппи улыбнулась. Она впервые надела платье такого восхитительно зеленого цвета, который ей очень понравился. Платье сидело великолепно, в нем она чувствовала себя сказочной принцессой. Была некая ирония в том, что этим нарядом она обязана княгине Наташе, но именно так оно и вышло. Поппи не терпелось сказать об этом Наташе во время обеда.

С другой стороны, она не могла не думать о Драммонде. Ей безразлично, что подумает он. Ее это ничуть не волнует. Но какая-то частица ее существа, как она ни старалась не обращать на это внимания, с нетерпением ожидала его реакции на ее появление в этом наряде. У нее просто дух захватывало при одной мысли о том, каким взглядом он окинет ее с головы до ног, и о том, когда этот взгляд остановится на ее декольте.

Поппи опустила глаза и прикусила нижнюю губу. Вырез очень смелый. Но великолепный по очертаниям.

Скорее бы наступил день и час званого обеда.

Тем временем тетя Шарлотта выбрала для себя очень милое платье темно-золотого тона. Даже при том, что оно не имело ничего общего с ее привычной манерой одеваться в платья с кринолином и суженной талией, ей очень захотелось носить его дома.

— Я даже не надену парик, — сообщила она Поппи. — В честь наших гостей.

На следующий вечер Поппи с большими надеждами облачилась в новое платье и спустилась по лестнице, красиво причесанная, с доставшимися ей от покойной матери жемчужными серьгами в ушах. Она чувствовала себя красивой и элегантной, готовой впервые принимать гостей как хозяйка дома.

Китайский фарфор сиял на обеденном столе в столовой, в большом канделябре с изображением русской батальной сцены горели длинные свечи, и свежесрезанные цветы одаряли каждого своим ароматом. Из кухни доносились через весь дом восхитительные запахи, едва кто-нибудь из слуг отворял дверь столовой, чтобы принести очередное блюдо или бутылку вина.

Первыми из приглашенных прибыли Элинор и Беатрис. Поппи уселась рядом с ними, чтобы развлечься приятной болтовней.

Элинор была в изящном светло-голубом шелковом платье, подпоясанном под грудью широким поясом цвета слоновой кости. В волосах сверкали хрустальные заколки в виде бабочек.

— Твоя помолвка стала сказкой Лондона, — объявила она Поппи.

Беатрис выглядела ошеломляюще в своем облегающем белом платье на греческий манер, отделанном золотой тесьмой.

— Ты выглядишь, словно царствующая королева, — обратилась она к Поппи.

— Неужели? — Поппи рассмеялась. — Я этого даже не замечала.

— Это уж точно, так что радуйся каждой минуте царствования, — поддразнила ее Элинор.

Беатрис посмотрела на нее вдумчиво.

— Ты вроде бы довольна собой, так мне кажется. Я даже заинтригована блеском в твоих глазах. Давно я такого не замечала.

— Ты права, — поддержала подругу Элинор. — В общем, для меня сомнительно, что ты не любишь своего герцога.

— Разумеется, не люблю! — отрезала Поппи.

— Ты его целовала? — задала вопрос напрямик Беатрис.

— Я… я… — забормотала Поппи так сбивчиво, словно в горле у нее застрял кусок хлеба.

Элинор хлопнула в ладоши.

— Целовала, точно!

— И он явно умеет здорово целоваться, — заявила Беатрис со злорадной усмешкой.

Поппи наконец овладела собой.

— Ладно. Я и в самом деле его целовала. Но это ровно ничего не значит.

— Значит — если от этого появляется покалывание в пальцах ног, — возразила Элинор. — Ты, конечно, понимаешь, что это один из первых знаков чувственного влечения…

— Покалывание… жар в крови, пьянящее головокружение… — начала перечислять Поппи, но ее перебила Беатрис:

— Ах вот как? Жар и головокружение?

— Как бы все это ни называть, оно ничего не значит по сравнению с другими, более существенными признаками любовного чувства.