— Да разве она виновата, что сын ублюдок?

— Не один — оба такие!

— Слыхала, что она своего Димку у свекрухи нашла. Он там с девкой шашни крутил. Она как увидела, враз в прокуратуру позвонила. За ним приехали и взяли. Прямо голого из постели вытащили. Так нагишом по лестнице и вели в машину. Уже в наручниках. Под автоматом…

— Не бреши! Такого не бывает!

— Сама видела…

Ты свово мужика с Димкой спутала. Это твово в вытрезвитель повезли. А Быковых все ищут.

Тоська, воспользовавшись выходными, помогала матери в огороде, когда услышала, как кто–то окликнул ее. Оглянулась.

Опершись на забор, ее поджидала жена Димки, полнотелая грудастая Верка.

— Иди сюда, поговорить надо.

И едва та подошла, заговорила громким шепотом:

— Я свекруху оттыздила.

— За что?

— Привезла ей Димкины шмотки. Хотела их в морду швырнуть и сказать, что не пущу ее змея даже на порог. Глядь, а у нее какая–то блядь сидит. Вся из себя. Вырезы спереди и сзади такие, что платье снимать не надо. Все наружу. Я ее раньше никогда не видела. И спрашиваю, мол, кто такая? А свекруха, старая шлюха, и отвечает мне:

Это подружка моих мальчиков. Они давно друг дружку знают. Приехала к нам погостить. А Димы и Кеши дома нет. Наверное, на рыбалку сбежали от вас…

— Я чуть не задохнулась от злости. Ее козлов милиция повсюду ищет, а она нас обсирает. Бросила шмотки своего хорька да как кинулась на свекровку. Всю морду ей изодрала, все тряпки в клочья пустила, кудерки ее проклятые ободрала. И кричу во все горло:

— Мало Димка надо мной изгалялся столько лет, теперь ты вздумала изводить, старая сука? Всяких блядей принимаешь с коньяком. Мы еще живы. А ты замену нам нашла? А кто детям нашим помогать будет? Она? Или ты? Твоих выблядков милиция ищет по всему городу. Ты хоть об этом знаешь, курва?

— И хорошо сделали, что ушли от вас. Пока молоды, не поздно им жизнь заново начать. С умными, порядочными девочками, а не с чучелами. Как вы! — свекруха мне в ответ.

Я ее за горло прихватила. Тут эта шлюха ко мне бросилась. Вцепилась в волосы, от свекрухи отнимает. Я тут как с ума сошла. Хватила ее за все вырезы разом. Как тряхнула. Глядь, а в доме уже милиция. Когда и как вперлись, я не видела. Только все хохочут. Никто в нашу свалку не полез. Та сучонка, увидев мужиков, в халат свекрухин нырнула. В нем так и отвезли в ментовку. А меня прямо у свекрухи и допросили.

— А о чем? — спросила Тоська.

— Все про козла. Сколько с ним жила, как он относился к семье? Часто ли выпивал? Когда возвращался с работы? С кем общался? Кто его друзья? Сколько денег приносил домой? Бил ли меня и детей? Давно ли испортились отношения со свекровью и почему? Ссорились ли мы перед его последним уходом? Просили подробнее вспомнить тот день.

— Они хоть нашли их? — спросила Тоська.

— Если бы нашли, с нами не говорили бы…

— А за что их ищут?

— Ничего мне не сказали. Только попросили, если появятся, тут же сообщить им. Я, конечно, сказала: мол, когда придет, я его по башке утюгом огрею, и сама его к вам принесу в зубах! — расхохоталась баба звонко и беззаботно. — Ну и посмеялись легавые, как им ответила. Спросили: «Видно, допек тебя муж, что ни жалости, ни любви к нему не осталось?» Я и ответила им, что столько чаю не пила, сколько слез пролила. Каждый день мята и клята. Всякий кусок поперек горла стоял. Все, что в девичестве купила, то и носила. От него ни хрена за все годы не видела. Если бы не дети, давно бы от него ушла. Опротивел, надоел, хуже собаки стал. Пусть бы его поймали поскорее да в каталажку. Да на подольше! Чтобы наши глаза его не видели. Мы хоть отдохнем от него. И я, и дети. Мне дважды не повезло. И с мужем, и со свекрухой. Вот она, небось, точно знает, где эти кобели шелудивые прячутся. У каких проституток. И эту, нынешнюю, скрутите в жгут! Пусть вякнет все! Такие просто так не заявляются к свекрухе. Может, у нее они? Глянула на свекровь, а у нее аж морда зеленой стала. И как шарахнется мордой об пол! Обмороки с нею приключились! С хрена ли? Видите ли, в точку попала! Ее водой начали обрызгивать. А мне — смешно. Сама очухается, говорю, пугало болотное. Ну мне и сказали, что я могу домой идти, а они остались. Со свекрухой. Так я чего приезжала! Эта сучка, что у свекрови была, оказалась с Прибалтики. Уж и не знаю, зачем она в Орле? Но сказала, будто тебя знает и навестит.

— Может, у нее Кешка с Димкой живут?

— Вот ни хрена! Тебе их жаль? — удивилась Верка и искренне покрутила пальцем у виска.

— Я не знаю, что случилось?

— Да уж ни с хрена не убегают из города! Значит, такое отмочили, что хуже некуда. Говорят, что человека убили, кого–то из Прибалтики. И за городом закопали. И машину его взяли. На ней уехали, — говорила Верка.

— Неужели Маркова? Анатолия Фомича? Он и впрямь бывал у нас в гостях. Но за что? Он очень хороший человек.

— Все они хорошие! Когда в гробу лежат! Тихие да смирные. Но покуда живы, нету среди мужиков порядочных. Это точно! Все козлы вонючие! Скоро сама поверишь! Ты бы только глянула, кого они прислали к свекрухе! Жуть, срам! Как у нее глаза не лопнули! Вот с такими им, нашим гадам, хорошо было! Так пропади они пропадом! Когда к тебе придут легавые, не жалей никого! И эту блядищу, что к нашим мужикам пристроилась. Навряд ли ты ее знаешь…

— Нет, у меня нету таких знакомых, — ответила Тоська, порывшись в памяти.

— Я знала всегда! Ты не станешь дружить с лярвой. И верно сказала: врет сучонка! Зажмите, чтобы правду сказала!

Тоська тогда не придала значения услышанному. Верку, жену Дмитрия, она всегда недолюбливала.

Скандальной и горластой была младшая невестка с начала. У нее ни с кем не сложились отношения. С Димкой она поскандалила уже после того, как он привел ее к себе. Верка не захотела жить со свекровью и закатила громкий скандал:

— Ты чего меня привел к этой жабе? С хрена ли я стану жить по ее указке! Покуда не ополоумела!

— Да тише, Верка! — пытался успокоить женщину, но та только набирала обороты.

— Чего рот затыкаешь? Я что, подзаборная или тебе на шею повисла? Или ты меня с панели снял? Чего эта кикимора следом за мной ходит? Я без ее бельм переодеться не могу. Вылупится бараном и стоит, не отвернется! Я — в ванну, она тут как тут. Вчера в моем белье копалась! Чего она там забыла? Зачем в спальню по ночам заглядывает? Каждый кусок хлеба считает! Почему ты ей виски не надерешь? Я не согласна жить с дурковатой!

— Угомонись, Верка! — просил муж.

— Чего меня успокаивать? С ней — старой дурой — разберись! Я дня тут жить не стану. Себя не прокляла!

— Потерпи немного! Квартиру обещают!

— Когда получил бы, тогда б и женился! Привел на издевательства! — собирала свои вещи в чемоданы.

— Куда ты?

— К отцу и к матери! Ухожу из змеюшника! А тебе мои братья башку свернут за все! И отец с работы тебя выкинет!

— Остановись! — откинул в кресло.

Верка вскочила фурией. Влепила звонкую пощечину. Едва Димка попытался оттолкнуть, схватила со стола тяжеленную хрустальную вазу, разбила на голове мужа и принялась швырять в него все, что попадало под руку.

Свекровь, увидев семейную бурю, скользнула в свою комнату, сидела тихо, как мышь, чутко прислушиваясь, что еще разбила невестка, подсчитывала убытки.

Верки Димка боялся неспроста. И женился на ней не случайно. Думал, облапошит, натешится простушкой, сдобной, веселой девчонкой, а потом, как и прочих, забудет навсегда. Но просчитался. У Быкова взыграло самолюбие. Решил добиться своего силой. И вот тогда получил такой отпор, что с неделю не мог разогнуться. А тут еще Веркины братья встретили. Добавили. Пригрозили, что если увидят возле сестры, снесут голову.

Другой бы забыл имя девчонки. Но не Димка. Он всегда добивался своего и, взрослея, не знал отказов. Его ни одна не отвергала… А тут…

Едва прошли синяки и шишки, снова отыскал Верку. Извинения просил, угостил мороженым, предложил встретиться. Она отказалась. Целый месяц носил ей цветы. Привыкал к Верке незаметно для себя. Так долго ни за одной не ухаживал. А на второй месяц уговорил ее погулять с ним в парке.